Сэр Блад посмотрел в ее холодные глаза. Лавиния была ему отвратительна в этот момент, несмотря на всю свою красоту.
— У меня остался всего один вопрос к вам, мисс.
— Я слушаю, милорд.
— Вы утверждаете, что все видели собственными глазами.
— Именно так.
— Видели ли вы собственными глазами, как мисс Элен Блад подала этому испанскому кабальеро руку, чтобы он увел ее из вашего дома на свой корабль?
Лавиния секунду помедлила, и Энтони сразу же встрепенулся.
— Нет, — ровным голосом сказала черноволосая красавица, — этого я собственными глазами не видела. Полагаю, что я видела достаточно всего прочего, чтобы сделать те выводы, которые я сделала.
Сэр Блад кивнул и начал снова набивать трубку.
— Спасибо вам, мисс, за то, что вы согласились прийти к нам, до свидания.
— До свидания, джентльмены, — сказала она и вышла, шурша шелками. Когда она направлялась на эту встречу, то знала, что в ее позиции есть всего лишь одно слабое место — Джошуа Стернс, показания которого могли нарушить стройность картины. Теперь она была уверена, что ни отцу, ни сыну не придет в голову допрашивать этого простофилю, тем более что сейчас он валяется в бреду из-за своей раны.
Когда двери за Лавинией закрылись, сэр Блад и Энтони некоторое время сидели в молчании.
— И все-таки я не верю, — сказал лейтенант, тяжело вздохнув.
— У тебя немного оснований, чтобы ей не верить, но тем не менее они есть. Она не видела, как Элен бросилась в объятия этого испанца.
— Это доказывает, может быть, только ее собственную честность, — сказал Энтони.
Глава седьмая
Незавершенный поединок
Я догоню его и убью, — сказал Энтони, когда Лавиния вышла.
— И где ты будешь его искать? — устало спросил сэр Блад.
— Я обшарю все закоулки Мэйна, но я его найду. Клянусь, отец!
— У тебя нет корабля, — еще более усталым и разбитым тоном сказал губернатор.
— Ты дашь мне корабль!
— Тебе нет еще и двадцати лет. Как ты собираешься осилить такое дело?
— Дону Мануэлю едва ли больше двадцати, так же как и мне, но он сумел осилить дело, значительно более хитрое.
— Из твоих слов, Энтони, я заключаю, что ты допускаешь мысль о том, что Лавиния не лжет или не совсем лжет.
Лейтенант в ярости прошелся по кабинету.
— Не знаю, отец. С одной стороны, я ей не верю, но, с другой стороны, меня одолевают такие подозрения... В общем, мне необходимо посмотреть в глаза Элен, и все, что мне суждено узнать, я хотел бы узнать именно от нее.
Губернатор медленно набивал свою трубку.
— Нельзя начинать такое предприятие, не зная точно, что является его целью. Другими словами, ты должен решить, кому ты собираешься мстить — ему или ей.
— Я не знаю.
— Вот видишь!
— Но если я останусь сидеть на месте, у меня просто разорвется сердце!
Сэр Блад раскурил трубку, поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. Он казался совершенно изможденным и разбитым, несколько часов этого безумного утра превратили его в старика. Метавшийся по кабинету лейтенант наконец обратил на него внимание и остановился вплотную к его креслу. Он собирался что-то сказать, но отец опередил его:
— Знаешь, сынок, что-то мне подсказывает, что вины Элен в этой истории нет. Я не могу поверить в ее предательство по отношению к нам. Боюсь, что она попала в очень неприятную историю. Мы должны выручить ее.
— Мне тоже так кажется.
— Сам я не могу покидать остров.
— Я знаю, отец.
— Я дам тебе корабль.
— Я знал это.
— И даже не буду тебе говорить, чтобы ты был как-то особенно осторожен.
— Я понимаю.
— Найди ее, Энтони.
— Я найду ее.
Меньше чем через три часа, едва взяли на борт бочки с водой, семидесятидвухпушечный красавец «Мидлсбро» вышел в открытое море. Когда очертания Ямайки начали покрываться голубоватой дымкой, в каюту капитана явился штурман Кирк и спросил, каковы будут указания относительно курса. Другими словами — куда плыть?
— Куда нам плыть? — рассеянно спросил Энтони.
— Вот именно, сэр.
— Куда угодно. Можно на север к Кубе, на северо-восток к Наветренному проливу, ничем не хуже и запад с его Юкатаном.
Штурман Кирк с трудом подавил волну профессионального возмущения, поднявшуюся в груди. Ничего себе, выйти в море с таким приказом!
— Извините, сэр, но я не могу решать такие задачи.
Энтони поднял на него глаза и подумал, что старый моряк, вероятнее всего, прав, а он сам сейчас перед ним выглядит полным идиотом. Но тем не менее куда ж нам все-таки плыть? Ни одно из направлений не представлялось ему отличающимся хоть чем-нибудь от всех прочих. В поисках сведений об Элен, вероятнее всего, предстояло обследовать большинство островов Антильского архипелага, а возможно, и Багамского. Так с чего же начать?
— Послушайте, Кирк, мы идем к Санта-Каталане.
Энтони решил начать с этого островка; о нем по крайней мере точно известно, что он как-то связан с похитителем. Дон Мануэль вряд ли туда пойдет, поскольку все на Ямайке знают, что это цель его путешествия и, стало быть, его будут искать именно там. Но, с другой стороны, он может направиться именно туда, потому что его не станут искать там как раз из тех же соображений. Санта-Каталану надо было обследовать в первую очередь — как самый двусмысленный объект в общем списке и не думать о нем.
— Я вас правильно понял, сэр, — Санта-Каталана?
— Именно так.
* * *
Жилище дона Диего напоминало в известной степени бандитское гнездо, и, надо сказать, он этим в глубине души гордился. Располагалось оно в глубине укромной, маленькой бухты на южном побережье испанской части Гаити. Места эти были еще плохо колонизированы и в окрестностях поселения, которое сделал своей стоянкой испанский гранд, промышляющий морским разбоем, слонялось много беглых рабов, ссыльных и прочего отребья. Дон Диего постепенно сделался у них чем-то вроде племенного вождя, ему, а не местному алькальду принадлежала реальная власть — и военная, и судебная.
Как уже упоминалось, губернатор Гаити прекрасно был осведомлен о том, что за птица гнездится у него под боком, но закрывал на этот факт глаза. Он ненавидел англичан тайно и поэтому всячески содействовал человеку, способному ненавидеть их открыто.
Встречать дона Диего, возвращающегося из удачного рейда, собралось довольно много народу. Здесь были команды двух принадлежащих ему кораблей, вытащенных на берег для ремонта, испано-язычный сброд со всего света, торговцы, прачки, маркитантки, мулаты, негры, индейцы — пестрая шумная толпа. Среди встречающих было несколько человек, одетых в приличное европейское платье. Это были чиновники из канцелярии губернатора. Им дон Диего отдавал всякий раз двадцатую часть добычи, это было частью негласного договора испанского корсара с наместником его католического величества. Дон Диего презирал губернатора за его крохоборство, но вынужден был мириться.
