— Знаю… Потому и терплю твою болтовню, что уверен в тебе. Хорошо, что мы сейчас наедине. А сказал бы ты это при людях и лежал бы уже под манцинеллой.
— Сам знаю.
Жаклон вздохнул, прислушался. Ему почудился неясный гул, который доносился с разных сторон. Жаклон рассеянно поковырял пальцами в ушах. Это от бессонницы, решил он, в голове шумит.
Но гул быстро нарастал, и вдруг земля затряслась.
— Фил! — вскакивая, крикнул Жаклон. — Что это?! Вставай!
Но адмирал и сам уже был на ногах.
Весь остров светился разноцветными огнями. Гул уже стих, земля больше не тряслась, но стало неестественно светло.
— Вот так островок, — пробормотал Фил. — Вот так островочек!
Огни тяжело переливались. От них в сторону Фила и Жаклона шли волны густого серого тумана. Откуда-то из глубины острова к берегу пролегла узкая, ровная, как ствол мушкета, дорога, уложенная железными плитами.
С обеих сторон ее все гуще обволакивал туман, и вскоре сквозь него уже ничего нельзя было разглядеть. Но сама дорога была пронзительно ярко освещена невидимыми огнями. По ней навстречу пиратам шел человек в серой, блеклой, спадающей почти до самых плит одежде, похожей на грубую парусину, с отверстиями для рук и двумя большими карманами по бокам. На голых руках человека, чуть ниже локтей, виднелись две серебристые полоски.
Невозможно было определить, сколько ему лет. Неподвижное лицо его, казалось, было вытесано из серого гранита.
Его легкая, пританцовывающая походка никак не вязалась с натужно сгорбленными плечами.
— Что будем делать, Фил? — прошептал Жаклон,
— Ничего. Ждать.
— Чего, это самое, ждать?!
— Сам не знаю! Прикуси язык!
Человек приблизился.
Глаза его были похожи на выдолбленные в камне отверстия. Они ничего не выражали.
— Рад вас приветствовать, — ровным металлическим голосом сказал он. — Мне поручено встретить вас и провести в свой отсек.
Он произнес это на том же языке, на каком говорили во Фрис-Чеде.
— Кто ты? — медленно спросил Фил.
— Серебристые полоски на моих руках, — сказал человек, — означают, что я сегодня старший по отсеку на улице Карманных Воров.
— Какое мне дело, старший или младший! Кто ты?
— Старший по отсеку. Следуйте за мной.
— Куда? — выдавил из себя Жаклон.
— На улицу Карманных Воров.
— А имя-то у тебя имеется? — раздраженно спросил Фил.
— Да, Старший по отсеку.
— Занятное имя… Оружие здесь оставить?
— Все ваше может быть при вас. Никакое оружие здесь не стреляет, не колет, не режет, не убивает.
— А если мы откажемся с тобой идти? — спросил Жаклон.
— Ваше право.
— Приглашают — надо идти, — сказал Фил.
Он первым двинулся за незнакомцем. За адмиралом, озираясь по сторонам, шел Жаклон. Озираться, однако, было бессмысленно. Дорогу огораживал непроницаемый туман, который, точно потолок, ровным слоем нависал и сверху.
Дорога внезапно оборвалась и исчезла. Все трое очутились у стены, рядом расхаживали какие-то люди в такой же, как и у старшего, одежде.
Сзади, скрежеща, захлопнулись невидимые ворота.
— Пришли, — сказал старший. — Вы находитесь в одном из отсеков улицы Карманных Воров. Ваше пребывание здесь будет недолгим. У вас нет причин для беспокойства.
— И на этом спасибо, — с иронией заметил Фил.
— Скоро вы вернетесь назад. Разговаривать с кем-либо из обитателей отсека не пытайтесь. Они обязаны молчать. На ваши вопросы могу отвечать только я.
— Здесь нет домов, — задумчиво произнес Фил.
Он не ощущал страха.
Нет ничего бессмысленней страха, считал Фил. Если пуля предназначена тебе, от нее уже не уйти. Страх еще никого не выручил из беды. Испуганный человек противен сам себе, но его потуги тщетны. Сколько ни прячься, сколько ни осторожничай, твоя судьба все равно тебя найдет. Страх безобразит даже женщин, даже очень красивых, но для женщин это простительно: они — слабые. Для мужчины же страх наглухо оскорбителен. Взрослея, мужчина должен научиться быть не только сильнее своего страха, но и вообще забыть, что тот когда-то был. Выдавить его из себя безжалостно и забыть — навсегда.
Фил искоса глянул на Жаклона. Тот был явно подавлен происходящим, но мучил его, пожалуй, не страх, это было что-то другое, то ли растерянность, то ли изумление, но не страх. Фил одобрительно тронул Жаклона за плечо:
— Все нормально,
…Улица была широкой и прямой. Казалось, она бесконечна. Ее ограждали высокие, в несколько человеческих ростов стены, безукоризненно гладкие, без единой царапины, излучавшие яркий белый свет. Вместо земли было такого же цвета покрытие — не каменное, не деревянное, а просто нечто ровное, гладкое и безжизненное.
Фил попытался взглянуть вверх, но вскрикнул от боли: в глаза ему ударило что-то ослепительное,
— Здесь нельзя поднимать голову, — сказал старший.
— А ее тут и не поднимешь, — буркнул Фил.
Воздух улицы был пропитан прохладой, от которой слегка знобило.
Люди в серой одежде шагали от стены к стене, двумя неровными шеренгами и не в ногу, одна шеренга навстречу другой. На середине улицы обе на мгновение застывали, лицом к лицу. Каждый из серых людей быстро прикасался к стоявшему перед ним кончиками пальцев, и шеренги тут же продолжали движение, каждая к противоположной стене.
— Что они делают? — спросил Фил.
— Воруют номерки из карманов, — ответил старший. — Вот такие.
Он достал из кармана серебристый жетон размером с лесной орех.
— Зачем? — не понял Фил.
— Упражняются. Они же карманные воры.
— Весь день?
— Всегда, Тут не бывает перерывов. Тут нет ни дня, ни ночи.
— А если они не сумеют украсть номерок?
— Такое бывает с новоприбывшими, да и то — не с каждым. Старший обязан ударить за это неудачника ногой в живот. Но в нашем отсеке неудачников уже нет. Все освоились.
— А между собой они могут разговаривать?
— Нет. Говорить имеет право только старший по отсеку и только с гостями.
— И часто здесь бывают гости?
— Не знаю.
— Но ты же отсюда! Как же ты можешь не знать?
— Я знаю только то, что мне положено знать.
— Хм-м… Ты хорошо говоришь на нашем языке…
— Это от меня не зависит. Старший всегда говорит на языке гостей,
— А за какие заслуги тебя назначили старшим?
— Тут не может быть заслуг. Все одинаковы. Старшими становятся по очереди, на сутки. Каждый бывает старшим, когда наступает его черед.
Жаклон слушал, но сам ни о чем не спрашивал. Сжав губы, он напряженно, жадно следил за тем, что происходит вокруг.
— Кто эти люди? — спросил Фил.
— Люди, которых уже нет, — ответил старший. — При жизни они были карманными ворами.
