Томас Рид - Морской волчонок

Тут я снова улегся с твердым намерением спать и не думать больше ни о мышах, ни о звуках.

Не успел я как следует устроиться, как царапанье в углу возобновилось, и я подумал, что эта проклятая мышь может основательно испортить мне башмаки. Я не хотел, чтоб они были съедены мышами, хотя, в сущности, они не были мне нужны.

И я снова попытался схватить мышь. И снова безрезультатно. Я даже не притронулся к ней. Но я удостоверился, что она удирает в щель между бочкой с водкой и балкой трюма.

Взяв в руки башмаки, я с горечью убедился в том, что верхняя часть кожи совершенно съедена. Странно, что мышь могла так много уничтожить, да еще в такой короткий срок. Прошло немного времени с тех пор, как я держал в руках эти башмаки. Может быть, здесь действовало несколько мышей? Похоже на то.

Чтобы спасти ботинки от окончательной гибели и избавить себя от новых волнений, я взял их из угла, поместил рядом с головой и накрыл сверху слоем материи. Теперь я могу спокойно спать.

Не тут-то было! Не успел я сколько-нибудь основательно задремать, как меня снова разбудили.

На этот раз что-то живое быстро пробежало у меня по ногам.

Я совершенно проснулся, но не шевелился. Лежал и ждал, не повторится ли, это снова.

Конечно, теперь мышь ищет ботинки. Гнаться за ней нет никакого смысла, потому что она опять убежит в щель. Я решил лежать спокойно, дождаться, пока она взберется на меня, и тогда схватить ее. Я не собирался ее убивать; я намеревался только хорошенько прижать ее или отодрать за ухо, чтоб она больше не мешала мне спать.

Мне пришлось ждать довольно долго. Но наконец мое терпение было вознаграждено. По слабому движению в складках материи, заменявший мне одеяло, я убедился, что по ней кто-то бегает, и мне показалось даже, что я различаю топанье маленьких лапок.

Вот снова зашевелилась материя. Я ясно почувствовал, что какое-то существо взбирается у меня по лодыжке и поднимается к бедру. Оно казалось слишком тяжелым для мыши, но думать было некогда, надо было хватать его сейчас или никогда!

Я протянул руки, схватил, сжал пальцы… но какой ужас! Какая ошибка!

Вместо нежной маленькой мышки рука моя сжимала туловище животного ростом почти с котенка! Здесь нельзя было ошибиться.

Это была огромная, страшная крыса!

Дерзкое животное моментально дало о себе знать способом, не оставляющим никаких сомнений. Только я дотронулся до его гладких боков, не успел я отдернуть руку и раскаяться в своем безрассудном поступке, как острые зубы глубоко прокусили мне большой палец. В ту же секунду я услышал ужасный визг.

Я отдернул наконец руку и отскочил в другой конец каморки, подальше от отвратительного гостя. Там я присел на корточки и в страхе прислушался.

Была полная тишина, и я понял, что крыса убежала. Возможно, что она испугалась не меньше меня; но она сохранила достаточно благоразумия, чтобы укусить меня в палец, перед тем как спастись бегством, в то время как я потерял всякое присутствие духа.

Из первой встречи мой противник вышел победителем. Мало того, что он испугал меня смертельно, он еще нанес мне серьезную рану. Боль с каждой минутой усиливалась. Я чувствовал, как кровь струилась у меня по пальцам. Но меня беспокоил не самый укус, а вопрос о том, ушла ли крыса, вернется ли она обратно. Мысль, что она может вернуться, наполняла меня беспокойством.

Вы удивляетесь? А между тем так это и было. Всю свою жизнь я испытывал отвращение к крысам, даже, прямо сказать, страх перед ними. И хотя мне впоследствии пришлось встречаться и сражаться с более опасными животными, но ни одно из них не внушало мне такого страха, как обыкновенная крыса. Страх смешивался с отвращением — и неспроста. Я знаю множество достоверных случаев, когда крысы нападали на людей, и не только на детей, но и на взрослых мужчин, особенно на раненых и больных, и даже умерщвляли их.

В детстве я наслышался всяких историй о крысах и вспомнил их сейчас разом. Неудивительно, что я чувствовал страх, близкий к ужасу. К тому же укусившая меня крыса, если судить на ощупь, была ростом с крупного котенка. Я никогда еще не видал такой большой крысы.

Немного успокоившись, я замотал большой палец тряпицей, оторванной от рубашки. Рана болела ужасно, и я очень страдал.

Нечего говорить, что я не спал почти до утра. Под утро я заснул, чтоб через несколько минут проснуться в холодном поту: мне приснилось, что крыса подбирается к моему горлу.

Долго я лежал прислушиваясь. Но крыса исчезла бесследно. Должно быть, я основательно помял ее, набросившись на нее изо всех сил, и она все-таки испугалась.

Теперь я прекрасно понимал, куда делась половина галеты и кто так обгрыз кожу моих ботинок. Крыса уже давно бегала вокруг меня, а я ее не замечал.

Что же мне делать, если крыса вернется? Как уничтожить непрошеного гостя?

Я отдал бы год жизни за любую мышеловку. Но о мышеловке нечего было и мечтать. Надо было изобрести другой способ избавиться от опасного соседа. Я имел полное право называть крысу соседом, потому что знал, что дом ее недалеко и что в эту самую минуту она возится где-то на расстоянии не больше трех метров от моего лица — скорее всего под ящиком, с галетами или под бочкой с водкой.

Долго напрягал я мозги, но не мог придумать, как бы изловить крысу. Единственное, что я мог сделать, — это схватить ее руками, но у меня не было ни малейшей охоты повторять уже проделанный опыт. Я знал, через какую щель она ходит: это промежуток между двумя бочками — бочкой с водкой и бочкой с водой.

Я мог заткнуть все отверстия, кроме этого, кусками материи. Затем, подождав прихода крысы, закупорить и это последнее. Тогда крыса оказалась бы в плену, но и я попал бы в нелепое положение: ведь и сам я оказался бы в плену, и у меня не осталось бы другого выхода, кроме рукопашной схватки. Конечно, я мог задушить ее, как более сильный, но при этом она искусала бы меня жестоко, а с меня достаточно было и одного укуса.

Как же мне обойтись без крысоловки?

Все мои размышления были бесплодны. Было уже утро, когда, усталый от планов и предположений, я впал в полудремотное состояние, ничего не придумав, чтобы избавиться от проклятой твари, причинившей мне столько беспокойства и тревоги.

Несколько часов я проспал, но потом проснулся от боли. Теперь не только большой палец, но и вся рука болела острой, щемящей болью и вдобавок опухла. Лечиться было нечем, оставалось терпеть. Я знал, что воспаление скоро пройдет, и запасся мужеством. Другие опасности волновали меня гораздо больше. Я так беспокоился по поводу возможного возвращения крысы, что скоро и вовсе забыл о пораненном пальце.