Нехотя здоровались с капитаном и молча принимались ковырять кашу. Пришли два помощника, которых Роман узнал только по фуражкам, брошенным на шахматный столик. Вчера Северов мельком представил ему второго штурмана. Старпома не было на судне. Сейчас он сел на диван по правую руку от капитана. Он выглядел усталым и невыспавшимся. Синяки лежали под глазами. На лбу — стиляжная челочка. От него пахло одеколоном. Глаза неспокойные. Руки с тонкими нервными пальцами все время в движении. Они то постукивают по столу, то катают хлебные шарики, то крутят ложку. Завтрак прошел быстро. Люди ели молча, иногда перебрасываясь ничего не значащими фразами.
— Ну как вчера на танцах?
— Законно. Двух чувих подхватили…
— Алешка опять козу выкинул…
— «Минск» с рейса пришел. Ребята здорово отоварились…
Казалось, их совсем не интересует новый капитан, но Роман заметил острое любопытство, сквозившее во взглядах, время от времени бросаемых на него.
Когда из-за стола поднялся первый человек, Роман сказал:
— Прошу всех остаться в столовой. Хочу вас спросить. Что же, так и будем жить в таком гадюшнике?
— Да вы знаете, товарищ капитан, «Никель» какое судно? Мы тут все… — жалобно заговорил краснолицый парень.
— Знаю. Все знаю. И кто тут плавает, и что за теплоход «Никель», и как зарабатываете…
— А вы что нам, новый пароход построите? — насмешливо спросил старпом, продолжая барабанить пальцами по столу. — Зарплату прибавите?
— Если захотите, сами себе прибавите.
— Слыхали…
— Вы что же думаете, деньги вам на тарелочке принесут? Вы посмотрите, на что судно похоже! Мерзость запустения. Старпом, когда белье меняли?
— Как положено.
— Семнадцать дней назад, — сказал боцман, — а положено через десять.
— Ну вот что, товарищи, прошу меня внимательно выслушать, — жестко проговорил Роман. — На эту тему я говорю в первый и последний раз. Надо приводить судно в порядок. Тот стиль работы и взаимоотношений, который у вас был принят, придется забыть.
— Расшаркиваться друг перед другом будем, — хихикнул кто-то.
— С сегодняшнего дня прошу в столовую являться в чистой подвахтенной робе и ботинках, к завтраку приходить ровно в половине восьмого, запрещаю распивать на судне спиртные напитки…
— Пришел, увидел, победил… — тихо сказал тот же голос. — А от самого водкой несет…
Роман покосился, поискал глазами говорившего, но не нашел. Все лица были одинаково хмурые.
— Кто не хочет работать и выполнять требования устава, может подать мне заявление об увольнении. Того, кто будет мешать нам работать, — уволю.
— Так всю команду разгоните, товарищ капитан, — иронически заметил старпом.
Роман ему не ответил.
— Все понятно?
В кают-компании все заговорили разом.
— Сначала надо, харч чтобы был! Белье чтобы вовремя! Сколько нам тут мучиться, пусть скажут. Пошлют когда-нибудь на хорошее судно или так на «Никеле» и сдохнем? Уволить легче всего…
В гуле голосов Роман уловил надежду на лучшее будущее, он почувствовал, что люди будут работать, если увидят справедливое отношение к себе, и он уже совсем другим тоном, задушевно сказал:
— Все будет, ребята. И загранплавание, и хорошие пароходы… Все будет. Я верю в то, что…
— И дудка, и свисток, — опять вмешался тот же голос.
Теперь Роман увидел говорившего. Иронизировал круглолицый, курносый парень с широко расставленными глазами и пухлыми, очень красными губами.
— …верю, что не может так все оставаться долго. Не может быть такого штрафного судна и людей, которые плавали бы на нем годами. Но, для того чтобы требовать изменений, надо иметь основания. Посмотрит кто-нибудь на наш «Никель», обязательно скажет — так им и надо. Сначала докажем, что мы не хуже других, а потом уж…
— «Докажем, сделаем» — слыхали уже не один раз, — сказал курносый. — Знаете, приехал в паршивый колхоз новый председатель. Хороший. И что бы вы думали? Через несколько месяцев колхоз стал передовым. Во! В жизни так не бывает. У нас, на «Никеле», кажется, «ситуэйшен» похожая, да?
Кто-то засмеялся.
«Не верят. Мне не верят, в себя не верят, — и опять мысль уйти с «Никеля», послать все к чертовой матери с новой силой зашевелилась в голове. — Для чего я буду с ними тут возиться? Разложились вконец. Что мне — больше всех надо?» — подумал Роман, но сказал другое:
— Как ваша фамилия? Баранов? Так вот, Баранов, судя по вашим репликам, вы мне не верите? Так? Между прочим, насчет председателя вы напрасно смеетесь. Хороший председатель может сделать многое. Если не все, то многое. Конечно, если его поддержат люди. Ну, а насчет «Никеля» совсем уж просто. Что, нельзя разве привести теплоход в порядок, зажить в чистоте и уюте, как живут на всех наших судах?
— Привести можно, а потом что? Будем сидеть на нем всю жизнь? Печенга — Мурманск? А мы плавать хотим по всему миру. Поймите вы это…
— Вы пессимист, Баранов. Ладно, давайте на спор. Я утверждаю, что не более чем через год, если экипаж «Никеля» покажет себя, все изменится.
Команда заинтересованно слушала.
— Через год, — разочарованно протянул Баранов. — Курочка в гнезде… Ну, давайте.
Матрос протянул руку. Спорщиков разнял Петрович.
— Запомните, Баранов, сегодняшнее число.
— Проиграете, товарищ капитан, — усмехнулся боцман, но в этом «проиграете» слышалась надежда.
— Посмотрим. Что же касается наших внутренних дел — наладим. Можно расходиться. Кстати, зовут меня — Роман Николаевич Сергеев.
Роман вспомнил Снеткова и подумал: «Вот бы мне его сейчас сюда на помощь. Андрей владел золотым ключом от сердец…» Роман поднялся к себе. Не напрасно ли он так твердо пообещал команде изменения в их судьбе? Далеко не все зависит от капитана. Прослывет болтуном, тогда уж ничего не исправишь. Никто не станет ему верить. Неужели Баранов и другие скептики окажутся правы? Не может этого быть! Им овладел азарт человека, мечтающего во что бы то ни стало выиграть. Он переделает «Никель». Через год судно должно быть неузнаваемым. При желании все возможно!
Пусть в министерстве не очень злорадствуют всякие Вересковы и иже с ним… «Послали Сергеева на «Никель», а он спился, переживал все… Ай, ай». Не будет так. Он докажет, что в любых условиях остается тем, кто он есть. Ничего, что он «битый», как это модно теперь говорить. «За битого двух небитых дают». Вот он и докажет… Склонить голову, опуститься, считать, что он навсегда обижен? Ни в коем случае.
Кто поддержит его в борьбе за новый «Никель»? Кто из «мальчишек»? Среди них были хорошие, с пытливыми юношескими глазами, удивленные и любопытные… Его обязательно должны поддержать. Кто-то станет с ним рядом. Пока неизвестно кто. Но он уверен, что не останется одиноким.
3
С утра капитан отправился в отдел кадров. Начальник принял его как старого знакомого.
— Я вас, Роман Николаевич, еще с сорок первого знаю. Тут в Мурманске служил, в КПП. Носил один «кубарь». Вы меня, конечно, не помните. Моя фамилия Кузанков, Владимир Филиппович. Вас-то сюда запихали, ой-ой. Да вы не расстраивайтесь. Перемелется, мука будет. Так чем я могу быть полезен?
— Повар нужен.
Кадровик с сомнением покачал головой.
— Трудное дело. Поваров нет и не предвидится. По два года отпусков не даем. Может быть, сами подыщете, а мы оформим?
— Скажите, Владимир Филиппович, почему у вас «Никель» какое-то особое судно? Вроде ссылки, что ли?
— Ну уж и вроде ссылки. Просто направляем на него людей, чтобы в резерве не болтались. При деле все-таки.
— За всякие провинности посылаете?
— И это бывает. Временно.
— Никто не знает, на какой срок. По-моему, уж лучше бы набрать на него команду, не давая никаких обещаний. А то все чего-то ждут, считают себя временными, а от этого и отношение к судну.
Кузанков нахмурился.
— Ничего, пусть пока поработают. Разберемся. Кто-то ведь должен на «Никеле» плавать.
Не добившись ничего в кадрах, огорченный Роман пошел в город. Он понимал, что начинать надо с повара.
В столовых и ресторанах, куда заходил капитан, качали головами и говорили, что ничем помочь не могут. Никто не хотел бросать работу на берегу и идти плавать в каботаж. Только в столовой № 16 толстый заведующий сказал:
— Есть тут у нас одна. Уволил вчера. К двум должна подойти за расчетом. Поговорите с ней, если хотите.
— За что уволили?
— Характер невозможный. С другими женщинами работать никак не может. Подралась с шеф-поварихой. Ни из-за чего, можно сказать.
— А готовит она как?
— Готовит нормально. Только предупреждаю: характер — ой-ой…
Роман остался ждать в каморке заведующего. В начале третьего дверь открылась и в комнату вошла девушка, очень молодая, сильно подкрашенная, модно одетая. Совсем не походила она на повариху.
