Под шум и разговоры как-то быстро, стремительно унеслись яшкины мысли далеко-далеко… Окончат ребята школу, пойдут учиться дальше. Один станет профессором и соберет на каком-нибудь острове всех чаек, которые летают над морем попустому. Они снесут не миллион яиц, как на острове у профессора Дроздова, а сто миллионов. А он, Яшка, выучится на капитана самого дальнего плавания, чтобы плавать еще дальше, чем Александр Петрович. А кто-нибудь таким же поваром будет, как дядя Миша. Это в Арктике очень нужная специальность.
И вспомнилось Яшке другое: страсть хороши у дяди Миши кладовые. Повар водил его по ним и показывал все богатства. На полках стояли банки с вареньем, ящики с шоколадом, печеньем, конфетами, яблоки, лимоны. А сахару — горы мешков. Ну, и крупа всякая, консервы рыбные, мясные. Их Яшка, конечно, не так разглядывал.
Дядя Миша не просто показывал, а открыл банку с вареньем и позволил есть прямо ложкой. Разговаривали они. Повар опять расспрашивал про мать, про дом. А Яшка нахваливал клубничное варенье и тоже спрашивал: похоже ли оно на мандариновое и на вишневое? Дядя Миша дал ему попробовать и тех варений, но только по одной ложке. Тогда Яшка спросил: «Зачем такие запасы сделаны на пароходе? Их на сколько лет хватит, особенно варенья».
Дядя Миша долго рассказывал, как советское правительство заботится о своих полярниках. Это не то, что за границей. Там ученые больше на собственные деньги в экспедиции снаряжаются. Взять хотя бы знаменитого Пири, который на Северный полюс не раз пешком ходил и едва-едва дошел. Много ли на себе да на собаках продуктов возьмешь? Ну, и голодали. Собак ели, а собаки-то сами отощавшие, — какое на них мясо?
Яшка представил, как этот иностранный ученый Пири тащился по льду, а рядом плелись худущие собаки…
Подали торт и мороженое, но Яшка уже крепко спал.
Боцман забрал мальчика в охапку, отнес в каюту и уложил в постель.
Проснулся Яшка, когда солнце светило прямо в иллюминатор. Пароход всё так же плавно покачивало, но с палубы не доносилось ни звука.
Он вскочил и выбежал на палубу. Возле трюма — никого. Собак-то давно уже выгрузили. Трюм почему-то закрыт, как на ходу в море, хотя «Большевик» стоял на якоре на прежнем месте.
Яшка побежал в столовую и по пути увидел на доске надпись:
… ВЫГРУЗКА ПРОИЗВЕДЕНА ЗА ДВОЕ СУТОК.
КОМАНДА ВВЕРЕННОГО МНЕ ПАРОХОДА ВЫПОЛНИЛА ЗАДАНИЕ НА СУТКИ РАНЬШЕ СРОКА.
ОБЪЯВЛЯЮ БЛАГОДАРНОСТЬ…
Больше Яшка ничего не видел, кроме собственной фамилии. Да, он прочитал это своими глазами: «БЛАГОДАРНОСТЬ», а потом — «ПАССАЖИРУ ЯКОВУ КУБАСУ». Это ему, Яшке, «ЗА ОТЛИЧНУЮ РАБОТУ!» Ишь ты! Выгрузили всё за два дня… Но почему же за два? Ведь первая смена работала двенадцать часов, потом Яшка работал во второй — тоже двенадцать. Значит, всего получается: сутки. А откуда же вторые?.. Не может быть! Неужели он проспал целые сутки и за это время пароход разгрузили?
Кто-то тронул Яшку за плечо.
— Герой, ты почему не на собрании? Там про тебя говорили, хорошо говорили. Александр Петрович хвалил.
Дядя Саша Костюничев втолкнул Яшку в столовую.
Собрание продолжалось, говорил яшкин бригадир, парторг Петров:
— Мы закончили выгрузку на сутки раньше срока, но грош цена нашей работе, если груз погибнет на берегу! Коммунисты парохода «Большевик» решили помочь зимовщикам острова перетащить груз в безопасное место. Капитан дал согласие на это. Мы надеемся, что вся команда последует нашему примеру.
Оказывается, груз находился в опасности. Зимовщики на острове не управились и выгрузили всё слишком близко к воде. Прилив и волны могли смыть груз.
Речь Петрова одобрили все. Собрание зашумело, загудело. Савелий Илларионович крикнул:
— Комсомольцы берут на себя обязательство!..
И Яшка не выдержал:
— И я тоже! — крикнул он.
Зачем привезли на остров семечки. — Удивительная докторша. — Не менее удивительная теплица. — То ли еще будет? — Экскурсия на заполярный огород. — Прощай, остров Заветный!
На берег отправлялось пятнадцать человек во главе со старшим помощником. Как только отвалили и взяли курс на остров, многие улеглись в катере на решетчатые настилы и сразу же уснули.
— Да, оно бы не плохо вздремнуть, — Борис Владимирович растирал ладонями виски и глаза.
— Поспите, — осторожно предложил Яшка.
— Что же, — оживился старпом. — Становись на руль и держи прямо на тот камень; видишь, серый с коричневыми пятнами, на собачью морду похож?
— Есть держать на собачью морду!
Яшка дрожащими руками взялся за руль. Вот это дожил! Сам управляет катером!
Борис Владимирович улегся на кормовую банку и, изредка приоткрывая глаза, следил за Яшкой.
Катер, переваливаясь через волны, шел прямо на остров. Вдоль берега тянулась белая полоса: это галька там — круглые белые камешки, обточенные морем. Их занятно по воде пускать блинчиками.
Мальчик хорошо держал катер на курсе. Отец при жизни много раз ставил Яшку на руль и нередко хвалил за уменье. Правда, тот катер был не такой быстроходный, а этот — во как ныряет с волны на волну. И от камня нельзя отрывать глаз.
Берег приближался. Яшка забеспокоился: «Как же подходить к такому крутому берегу? Груз ведь возили не сюда, а совсем в другое место. Разбудить старшего помощника, что ли? А он скажет: «Эх ты, шляпа!»
Но Борис Владимирович поднялся сам.
— Молодец, Яков Иванович, хорошо держал!
Штурман резко положил руль влево. Катер, раскачиваясь с борта на борт, пошел поперек волны, прямо к месту выгрузки.
На берегу собрались зимовщики, шумно приветствуя гостей. Старпом сразу объяснил бородатому начальнику зимовки, зачем прибыли люди. Тот запротестовал:
— Сами управимся. Отдохнуть вам надо, — ну-ка, двое суток так поработать: без сна, без отдыха. Ей-ей, управимся. Гляньте, что за молодцы у меня. Одна Тамара Николаевна чего стоит!
Яшка стоял рядом со старпомом и тайком разглядывал Тамару. Она была в синем комбинезоне и в больших резиновых сапогах. От работы Тамара раскраснелась, и глаза ее блестели.
Весь берег вокруг был завален грузом: досками, бревнами, мешками, бочками. Какого только не было здесь добра!
— А далеко ли таскать? — спросил Яшка у старпома.
Но Борис Владимирович отмахнулся от него и, взяв под руку начальника зимовки, зашагал вдоль штабелей груза.
Тамара подошла к Яшке. У него не хватило смелости, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Он уставился в землю. Тогда девушка присела перед ним на корточки и снизу заглянула в его лицо.
