— Ох и едкий ты на язык… — Зачем тогда согласился ехать в экспедицию?
— Да ну вас! — досадливо махнул в воздухе Борисов. — Если тебе что взбредет в голову… Хорошо, пусть по-твоему! Твой Санчес в нищей стране умудрился раздобыть суперсовременный прибор, прощупывающий чуть до центра Земли. Мне интересно, как отреагирует металлоискатель на алмазы? Тоже звук какой издаст?
— Не знай я вашего характера, сочла бы за закоренелого сухаря! — подала голос Ира. — Неужели вы до их пор не поняли, что главное для нас не сокровища…
— … а сам процесс?! — закончил фразу Борисов.
— А еще я помню позапрошлое лето, когда вы занимались раскопками городища в Томской области. И вас тогда не смущала карта, которую сам составлял, зиму проведя в архиве, и что местом тем оказалось поле, уже приготовленное к севу.
— И председатель совхоза, — прыснул от смеха Саныч. — Сколько он тогда нервов нам потравил! Обещался бульдозерами палатки смять. Кляузы строчил в район и в область. Даже, вроде бы, представителю президента… Тогда было больше уверенности в своей правоте?
— Да там с незапамятных времен колхозники при вспашке черепки выкорчевывали… — вырвалось у Борисова. — И по рукописям все сходилось…
Морозов снова поморщился, точно его свела зубная боль.
— Ты кому-нибудь другому это рассказывай!
Они еще долго спорили между собой, и Ирина, достав из футляра фотоаппарат, уже не вслушивалась в перепалку двоих приятелей. Чем глубже забредали они в чащу, тем больше летало экзотических птиц, каких она раньше если и видела, то разве что в зоопарке. Но птицы порхали под самыми кронами, высоко от земли, а ей хотелось сделать снимок крупным планом, подобраться как можно ближе.
Длиннохвостый пернатый, с раскрашенными природой во все цвета радуги перьями, сидел на суку в нескольких шагах от нее. Пропустив вперед Морозова, Ира вошла в кусты, раздвигая бесшумно ветки. Пернатый скосил на ее черные выпуклые глазенки и, опустив хохлатую голову, чистил клюв о ветку.
Она кралась, почти не дыша, ступая беззвучно, как кошка. Пернатый ее не замечал, или делал вид, что не замечает, подпуская ближе. Приникнув к видоискателю, Ирина поймала его в кадр, поводила камерой, подыскивая лучший ракурс, палец лег на кнопку. В видоискателе вдруг отразился прятавшийся в кустах человек в пятнистой униформе и с размалеванным черными и зелеными полосами лицом. Ирина испуганно отняла камеру, отступила назад, и птица с душераздирающим отрывистым криком шумно сорвалась с ветки.
В следующее мгновение, когда она снова воззрилась на кустарник, там никого уже не было.
* * *
Ученые тотчас прибежали на ее крик.
— Что стряслось?! — озабоченно спросил ее Морозов.
— Там! — воскликнула она, показывая на кусты. — Там кто-то был!
Испуг ее был столь неподдельным, что Борисов, подняв с земли увесистую палку, осторожно приблизился к кустарнику. Цепко прощупав его глазами, обошел со стороны, неуклюже затрещал ветками.
— Никого, — приглушенным голосом, точно боясь выдать собственное присутствие, сообщил он. — А где вы его видели?
— Да здесь же! — с чувством вскричала она.
— Нет никого… Соизвольте убедиться.
— Но я видела!.. Да что я, слепая?!
— Я этого не утверждал. Просто вам померещилось! В лесу с кем не бывает.
— Да нет же, говорю вам! — она схватила за руки Морозова. — За нами следили.
— Хорошо, голубушка, — мягко ей вторил Саныч. — Как он выглядел?
— Куртка пятнистая!.. — взволнованно говорила Ира. — И лицо вымазано… Знаете, как у солдат?
Нагнувшись, Борисов подобрал оброненную ею панаму, стряхнул налипший сор.
— Не сочтите за недоверие, Ирочка, но как же тогда вы его разглядели?
Вопрос был задан, и Морозов, стоявший рядом с ней, тоже ждал ее ответа. Ира забрала у историка панаму и нахлобучила на волосы.
— Вы мне не верите, — сказала она тихо, с обидой в глазах.
— Нет, что вы! — поспешил смутиться Морозов. — Вы не так…
— Он смотрел прямо на меня… Я прежде почувствовала, чем увидела его.
Морозов со значением глянул на Борисова. Тот пожал плечами, пробормотал: «Ну, не знаю», и снова полез в злополучные кусты искать хоть какие-то следы от сидевшего в них человека.
«Бред… Самый настоящий бред!.. — царапаясь о колючие ветки, мыслил он. — Знает же, что ей все привиделось, а туда же…».
Коленки его быстро вымазались во влажной земле, но никаких следов, кроме разве что собственных, он не нашел.
— Нету ничего, — развел он руками, уверенный в свой правоте, и стал подниматься.
И осекся, увидев прямо перед глазами болтающуюся на свежей кожице сломанную веточку.
* * *
— Кто же это мог быть? — ломал голову Морозов, вертя оторванную ветку.
— Понятия не имею, — ответил с категоричностью Борисов. — Я, признаться, не уверен, что сам ее как-нибудь не сломал, когда шарился по кустам.
— Я же говорю вам, так кто-то был! — настаивала Ира.
Морозов привычно пощипал бакенбард, пытаясь найти случившемуся вразумительное объяснение.
— Пока я теряюсь в догадках. Но то, что это не пассажиры с пропавшего катера, ясно как дважды два.
— Да… им-то уж в первую очередь прятаться от нас не имело смысла, — согласился Борисов, через голову снял ружье и передернул затвор. — Пойдем назад?
— Не-а… — покачал головой Саныч. — Не вижу смысла. Чтобы завтра возвращаться целой армией?
— Что ты конкретно предлагаешь?
— Идти куда шли. Вот разве что глядеть в оба по сторонам. Как вы считаете, Ирочка?
Она уже справилась с первым испугом и согласилась с Морозовым.
— Будь по вашему! — проворчал Борисов и, треща ветками, двинулся дальше. Ружье он уже не убирал за спину.
Настроение странным событием было изрядно подпорчено, темы для разговоров иссякли, да и было ли до разговоров, когда они чувствовали себя неуютно, будто на мушке. Но ничего экстраординарного более не происходило, настороженность постепенно отпускала. Шагавший впереди Борисов уже не выглядел воинственно, но и не расслаблялся и не терял бдительности.
Еще через полчаса тропические джунгли перед ними расступились. Ученым открылась большая, залитая солнцем поляна, упирающаяся в каменную, высившуюся под облака гряду.
— Кажись, дотопали, — обернулся к спутникам Борисов.
На открытом месте напряжение окончательно улеглось, и таинственное происшествие, еще недавно гнетущее всю троицу, отступило на задний план. Ровная площадка справа обрывалась, внизу шумело море, разбиваясь о скалы. Ирина подошла было к краю и глянула в пропасть. И тут же отпрянула назад…
— Голова что-то закружилась… — она опустилась в траву.
Борисов, похоже, боязнью высоты не страдал, и стоял на самом козырьке, смотря в сливающуюся на горизонте с морем голубую даль. Из-под его подошвы срывались вниз мелкие камешки.
Наступая на каменную осыпь, Саныч задрал голову, изучая гряду, так, что шее стало больно.
«Высоко, — примерился он к скале, имеющей почти отрицательный угол. — Без специального снаряжения тут и нечего делать».
Неподалеку хрустально журчал родник, Морозов отыскал его по звуку. Прозрачный ручей пробивался из расщелины и сбегал в каменную чашу. Морозов зачерпнул воды и с опаской понюхал. Вода была ледяной и ничем подозрительным не отдавала.
Он отхлебнул немного, прополоскал горло, сплюнул в траву. Снял с пояса фляжку с нагревшейся питьевой водой не самого лучшего качества, припасенной еще с материка, слил старую и утопил фляжку в чаше.
— Вкусна водица? — спросил незаметно подошедший Борисов.
Саныч только одобрительно крякнул и протянул ему фляжку.
Досыта напившись, Борисов полил себе на волосы, растер шею.
— Благода-ать… Только не пора ли на базу? Дело уже к обеду. Не знаю, как у вас, а у меня в брюхе урчит.
— Отобедать бы не помешало, — согласился Морозов, погладив по животу. — А где наша прекрасная мадам?
— А ты обернись! — посоветовал Борисов.
Саныч повел головой и услышал механический тихий щелчок фотокамеры.
— Снято! — улыбнулась белозубой улыбкой Ира, пряча ее в футляр. — Для истории!.. Вот только жаль, что нет с собой краски.
— Зачем? — недоуменно вскинул глаза Саныч.
— А чтобы на скале отметиться: «Здесь были такие-то…» — рассмеялась она и тут же успокоила обоих ученых. — Да не бойтесь, шучу.
В лагерь они возвращались куда дольше, усталость брала свое. Зависшее над морской гладью солнце палило без всякой пощады, от зноя не было спасения даже под густой шапкой джунглей.
Обливаясь потом, они медленно плелись по лесу. Саныч заметно сдал, учащенно дышал Ире в затылок, поминутно спотыкался. Да и она сама чувствовала себя не лучшим образом, ноги ныли, точно были обвязаны пудовыми гирями. Разве что Борисов шагал и шагал как заведенный и, что ее больше всего злило, даже не оглядывался проверить, идут они за ним или давно уже отбились.
