— Вы издеваетесь? — Адмирал выглядел искренне потрясенным. — Если вам угодно именовать изумруды и бриллианты корабельными крысами, то воля ваша, разумеется, но мне позвольте называть их так, как я привык. Молодой человек, ведь вы же явно хорошего рода, не то что это отребье, — он презрительно кивнул головой в сторону палубы, — и я ни за что не поверю, что вы не знаете настоящей ценности этих камней!
Разумеется, Рене знал, сколько могут стоить бриллианты и изумруды, и до него постепенно начало доходить.
— Камни крупные? — спросил он.
— Самый мелкий изумруд весит двадцать пять карат, — ответил адмирал. — Бриллианты примерно по десять. Самый крупный изумруд — величиной с голубиное яйцо.
Рене стало нехорошо.
— Камни ограненные?
— Да. Это ежегодный дар от всех испанских колоний ее католическому величеству. Ювелиры были специально заранее доставлены в Новый Свет.
— Сколько их всего?
— Одиннадцать изумрудов и пять бриллиантов.
— Как они были запакованы?
— Небольшая резная шкатулка черного дерева с позолотой, в ней черный бархатный мешочек вот такой величины. — Адмирал изобразил руками величину ладони.
Рене задумчиво посмотрел в небольшое окошко, открытое по случаю хорошей погоды. В него был виден кусочек ярко-голубого неба. Испанец молча наблюдал за его раздумьями, не пытаясь их прервать.
— Послушайте, господин адмирал, — заговорил Рене некоторое время спустя. — Я понимаю, вы в отчаянном положении. Плен, который неизвестно чем закончится, потеря корабля и экипажа. Короче, полное фиаско. Наверное, в таком положении все средства хороши. Например, обмануть молодого помощника врача, убедив его, что от него утаили большую часть добычи, и посеять раздор между пиратами. Пусть поубивают друг друга, а пленный под шумок может и сбежать, а то и вовсе завладеть кораблем. Как вам такой способ решения проблем, а?
— Послушайте, молодой человек. — Адмирал встал, поморщившись от боли в раненой ноге, и гордо выпрямился. — Я — испанский дворянин. Честь не позволяет мне лгать даже врагу и даже ради спасения собственной жизни. Вы мне не ровня, и только поэтому я вас не убью и даже приму извинения, если вы пожелаете их принести. В противном случае вы можете больше не трудиться приходить в мою каюту. Ваши услуги мне более не понадобятся.
Как Рене ни был юн и неопытен, он видел, что адмирал говорит искренне, и то, что он говорит, для него настолько важно, насколько вообще что-то может быть важно для этого человека. Не удержавшись, Рене попенял господу на его честность. По нему, было бы лучше, если бы этот гордый испанец соврал.
— Хорошо, — вздохнул он, вставая. — Я верю вам, господин адмирал. Примите мои извинения за то, что я подумал, будто вы способны на низость. Я был не прав, это большая оплошность с моей стороны.
Рене коротко поклонился и выпрямился, ожидая ответа адмирала. Испанец несколько секунд пристально смотрел на него, потом резко бросил:
— Ваши извинения приняты. — И опустился на табуретку с таким величием, словно непритязательная мебель под его седалищем была по меньшей мере королевским троном.
Рене поклонился еще раз и хотел уйти, чтобы хорошенько обдумать то, что он только что узнал, но адмирал опять остановил его.
— Постойте, молодой человек, — немного смягчив топ, попросил он. — Та информация, которую вы получили, она действительно может обернуться… бунтом?
Рене молча посмотрел на него. А чем еще она может обернуться? Нет, не так. Если камни присвоил не Каракатица, а кто-нибудь еще, то дело ограничится простым вздергиванием виновного на рее. Но, честно говоря, Рене не верил в такую возможность. Чтобы на это пойти, надо быть круглым идиотом. Продавать такие камни — дело очень непростое, хлопотное, да и опасное. С другой стороны, Рене не верил и в то, что Каракатица тоже пошел на это в одиночку. Хотя бы потому, что капитанские каюты, как рассказывал Сиплый, пираты по возможности в одиночку не обыскивают. Берегут репутацию. А на «Инфанте» у капитана была прекрасная возможность почистить каюту адмирала в компании других пиратов.
А если… Если Каракатица заранее знал о камнях и влез в эту авантюру, имея точную информацию, где они находятся? Тогда мог и сцапать их под шумок, благо, что мешочек небольшой, а пустая шкатулка… да хрен с ней, со шкатулкой. Тогда капитан ходит по лезвию ножа. С одной стороны — пираты, с другой — испанцы. А он еще собрался отпускать Аламеду за выкуп… Или не собирается? Рене бросил оценивающий взгляд на сидящего на табуретке адмирала. Нет, если Каракатица действительно взял камни, то Аламеду он не отпустит. Отравит, задушит, устроит несчастный случай, но живым испанец капитану не нужен, это ясно как божий день.
Рене застонал про себя. О господи-и! Этот идиот Каракатица всех подвел под монастырь. Испанцы никогда не простят такого оскорбления и не успокоятся, пока не выловят всех, кто участвовал в захвате «Инфанты». Пусть Рене мало знал о здешних обычаях и совсем не разбирался в политической обстановке, но уж этого он не мог не понимать.
Будущий барон совершенно не знал, что ему делать. У него голова шла кругом. Надо было срочно с кем-нибудь посоветоваться. Ничего не ответив адмиралу, он повернулся, чтобы уйти.
— Постойте! — повелительный окрик снова остановил его. Испанец встал и подошел к Рене. — Молодой человек, прежде чем вы уйдете, я хотел бы сказать вам еще кое-что. Если случится так, что камни попадут в ваши руки, а я, несмотря ни на что, останусь жив, то обещайте мне, что не станете продавать их по одному, а продадите все вместе купцу Педро Родригесу с Эль Каймано. Он даст вам за них полмиллиона, это, конечно, гораздо ниже их настоящей цены, но остальное вам заменит моя благодарность. Клянусь, что в этом случае ни я, ни испанский флот не будем вас преследовать. Вы даже можете оставить себе этот корабль, и я обещаю, что ни одно испанское судно и близко не подойдет к вам с дурными намерениями!
— Благодарю, — чужим голосом сказал Рене, не понимая толком, что он говорит. — Мне пора идти.
Адмирал сделал движение, чтобы снова остановить его, но передумал и проводил помощника врача задумчивым взглядом.
Первым делом Рене направился в сторону капитанской каюты. Вернее, бывшей адмиральской. Хриплый бас Каракатицы доносился с кормы, и Рене надеялся, что в ближайшее время капитан там и будет находиться. Оставалось проверить, пуста ли сама каюта. Он спустился на вторую палубу, вразвалочку прошел по длинному коридору, делая вид, что никуда не торопится, а на самом деле прислушиваясь, не раздаются ли голоса за заветной дверью. Вроде бы все было тихо. Матросы на верхней палубе занимались своими делами, и Рене рискнул. Осторожно повернул гладко отполированную медную ручку и быстро вошел внутрь.
