class="empty-line"/>
— Искать надо, — сказал Виктор Курбатов, прислушиваясь, как злобно и мстительно ревет буря за стенами.
— Пошли покричим, — предложил Костыря.
Вышли и сразу задохнулись от ветра и снежной пыли.
— Старшина! — кричал Виктор, сложив рупором ладони. — Старшина!
— Чупахин! — вторил Костыря. — Старшой! Васька!
— Старшина!!!
Крики гасли в реве и свисте пурги, слова ветром загоняло обратно в глотку. Жохов из автомата выпустил очередь вверх, но ветер тут же заглушил выстрелы, матросы вернулись на пост, залепленные снегом.
— Дело плохо, — сказал Иван Жохов и обвел всех внимательным взглядом маленьких черных глаз. Кряжистый, с мощной шеей борца, по-медвежьи сутулый, он был на редкость молчалив, а если и говорил, то нехотя, будто забытый долг отдавал. «Великий немой» — звали его матросы. Отличался он и невозмутимым спокойствием. Но сейчас тревога за старшину проступала на его широком и всегда добродушном лице.
— Что же делать, ребята? — спросил Петя Пенов, растерянно хлопая белыми ресницами, и, чтобы услышать какой-то утешительный ответ, снял с одного уха наушник. Он неотрывно сидел у рации: на море тоже бушевало, того и гляди раздастся SOS.
— Искать надо, — ответил Генка Лыткин, прозванный за долговязую нескладную фигуру Фитилем.
— Глядите, что творится, — кивнул Костыря на окно, за которым злобно бился буран.
— Искать, — стоял на своем Курбатов, и лицо его побледнело от решимости.
— С тобой никто не спорит, — сказал Жохов. — Дело в другом. Как искать? Давайте обмозгуем.
— Надо сообщить в штаб, — предложил вконец расстроенный Пенов.
— Сдурел? — Костыря выразительно повертел пальцем у своего виска. — Панику поднимать.
— Штаб тут не поможет, — сказал Курбатов. — Сами найдем.
— Вот притихнет малость — и найдем, — уверенно заявил Костыря.
— Неделю будет реветь — неделю ждать будешь? — спросил Пенов. — Он замерзнет.
— Не каркай раньше времени, — огрызнулся Костыря. — Он сибиряк, он знает, что делать. Ему эта буря — раз плюнуть, не то что мне, одесситу. Я человек южный, мороз мне не в жилу.
— В сугроб надо залезать, — сказал Курбатов. — У меня дед так спасся. В степи буран его застал. Три дня в сугробе просидел. Живой остался. Даже не обморозился.
— Раз на раз не сходится, — подал голос Жохов.
— Время же идет! — чуть не стонал Пенов. — Чего вы?
— Давай еще постреляем и покричим, — предложил Жохов и вышел из помещения.
Матросы еще кричали и стреляли.
Ветер сбивал с ног, не давал шагу шагнуть. А главное, не знали они, куда идти, в какой стороне искать Чупахина. Ловушки у него стояли везде. У которой из них застала его пурга?
Когда вернулись в дом, Жохов решительно сказал товарищам:
— Все. Больше ждать нельзя. Слушай мою команду. — Он внимательно оглядел всех. — Со мной идут Курбатов и Костыря.
— Как так? — спросил Генка Лыткин. — А я?
— Со мной пойдут сильные, а ты слабый, — отрезал Жохов и свел широкие густые брови.
— Какой я слабый?! — возмутился Лыткин. — Тоже мне — определил!
— Ты что, хочешь пост оголить? — спросил Костыря, чувствуя свое превосходство над Лыткиным. — А если с нами что стрясется, тогда пост как?
Лыткин нехотя отступил перед доводами Костыри и буркнул:
— Возьмите конец. Привяжите к дому и идите по нему.
— Идея! — одобрил Костыря и хлопнул Генку по плечу. — Не голова, а сельсовет.
Лыткин недовольно дернул плечом, он совсем не разделял настроения Костыри.
— Костыря, бери конец, — приказал Жохов.
Вышли из дому, привязали тонкий пеньковый канат к стойке у крыльца и, распутывая бухту и держась друг за друга, двинулись в белую темень. Ветер сбивал с ног. Ребята падали, поднимались и упорно двигались в ревущую белесую мглу. Кричали. У поста стрелял Генка Лыткин.
Вдруг под ноги Курбатову, который шел вторым за Жоховым, подкатило сбоку что-то круглое и черное. Виктор испугался. Кто знает, что тут может носиться по тундре! Но тотчас рассмотрел — шапка, чупахинская.
— Смотрите! — крикнул он и захлебнулся ветром. — Шапка!
Он схватил ее и показал. Неужели!..
— Пошли на ветер! — закричал Жохов, поворачиваясь спиной к ветру. — Ее оттуда ветром пригнало. Он там!
— Конец кончился! — крикнул, пересиливая пургу, Костыря и подергал за канат.
— Стой тут! — приказал Жохов. — С места не сходи, а мы еще походим вблизи. Пошли! — махнул он Курбатову.
— Пошли! — кивнул Виктор и схватил Жохова за рукав полушубка.
Костыря, оставшийся на месте, сгинул в пурге.
Держась друг за друга, Жохов и Курбатов шли в снежной коловерти. Кричали. Прислушивались. В ответ — свирепый вой ветра. Выбились из сил. И уже хотели поворачивать назад, как Жохов налетел на что-то. Нагнулся.
Из сугроба торчал конец лыжи.
— Лыжа! — заорал он. — Здесь он!
Подергали за лыжу. С того конца, из-под сугроба, тоже дернули.
— Здесь он, живой! — радостно закричал Курбатов и стал яростно разгребать снег.
Они быстро разрыли сугроб. Из логова вылез Чупахин, Виктор облапил его и затряс.
— Живой, Вася, живой! Как тебя угораздило! Еле нашли.
Жохов кричал:
— Тут же совсем рядом! Метров сто до поста!
Чупахин молчал. Жалкая улыбка кривила ему губы, и он отворачивался, боясь, что подчиненные увидят его слабость.
— А где добыча? — спросил Виктор.
Чупахин безнадежно махнул рукой. Песцов он потерял, когда его несло по склону и крутило через голову.
— Пошли, пошли! — торопил Жохов.
Двинулись побыстрее к посту. Прошли мимо Костыри, не заметили. И только когда налетели на канат, подергали ему. Собирая канат кольцами на руку, из белой мглы появился Костыря. Увидел Чупахина, полез обниматься.
— Давай, давай! — торопил Жохов. — Пошли!
По канату вернулись в пост.
И снова жизнь на посту вошла в свою колею, снова потянулись длинные и скучные сутки, наполненные однообразными вахтами на смотровой площадке, дежурством по камбузу, изучением уставов, стрельбой по целям и строевой подготовкой.
Чупахин был беспощаден и весь день до отказа забивал всяческой работой, как на большом образцовом корабле.
Наутро после того дня, когда он чуть не погиб, Чупахин, проверяя вахтенный журнал, обнаружил — нет записи о том, что произошло накануне.
— Почему не записано? — спросил он Костырю, который вел этот журнал.
— А зачем? — удивился Костыря. — Нашли же тебя.
— В вахтенном журнале должно быть записано все, что произошло на посту.
— Тебе влетит от начальства, — предупредил Костыря.
— Порядок есть порядок, вахтенный журнал есть вахтенный журнал. Понятно? А пока за нарушение службы один наряд вне очереди. Выдраишь палубу.
Костыря с искренним изумлением спросил:
— Ты что, чокнулся?
— Два наряда вне очереди! — повысил голос Чупахин. — Один за журнал, другой за пререкания. Повторите!
— Есть два наряда! — откозырял Костыря и уже другим тоном спросил: — Ну что ты за человек — все время придираешься!
— Дисциплина должна быть. Так что давай начинай драить
