резиновые короткие.
— Ничего! Я тебя, там, где глубоко, перенесу, — утвердительно и бодро произнес Вася, а выпили изрядно.
Мама его нам в походный рюкзак продукты положила и две бутылки водки. «Наверное, долго будем ходить», подумал я, но ничего не сказал, я же в гостях…
Миша, в полной экипировке, подъехал на мотоцикле с люлькой. Мы с Васей загрузились и… Какой русский не любит быстрой езды? Миша так гнал по лесным дорожкам с ямками и кочками, что я вычеркнул себя из таких любителей. Живот предательски урчал. Комок подкатывал к горлу, но я улыбался, когда встречался взглядами, то с одним, то с другим.
А когда свернули с дороги и помчались по полю… Вечерело. Сумерки быстро сгущались… Мотоцикл перелетал с кочки на кочку, рычал, ревел, но Миша не включал свет фары. Наконец-то приехали.
— Надо мотоцикл ветками закрыть, однако!
— Миша, а ты почему свет не включал?
— Нельзя, однако! — и все. Ну, «нельзя и нельзя».
Закамуфлировали мотоцикл под огромный куст из веток и пошли к реке.
— Сейчас перейдем на остров, однако… а там и сети рядом.
Берега с двух сторон крутые, но невысокие, сантиметров пятьдесят. Ширина протоки метров тридцать. Течение быстрое, перекаты. Я взобрался на плечи Василия, и мы благополучно перешли на остров.
Гулким эхом разнеслось по округе то ли рычание, то ли мычание.
— Корова, однако! Опять пастух потерял, однако…
Стемнело. Небо заволокли рваные тучи. Миша шел впереди, за ним Василий, а я замыкающий. Иду, спотыкаюсь, начинаю немножко нервничать и про себя причитать «И чего мне в гостях не сиделось?! Тепло! Светло!».
Лес расступился, и мы вышли на каменистый берег реки. А в воде по колено стоит мужик здоровый, и сеть выбирает. Мишка, как крикнет:
— Э-э-э-э-й! Ты, однако… какого, твою в качель, через тундру по кочкам, нехороший человек, однако, сети мои выбираешь? — и быстро в его сторону идет.
Мужик повернулся. Поднял правую руку, приветствует.
— Чего «кочергой» машешь, однако…
А мужик, как… начал рычать громко. Мы врассыпную.
Остановился я возле мотоцикла. Отдышаться не могу, протрезвел в одну секунду. А Мишки и Васи нет. Покрутил головой:
— Ми-и-и-ша-а-а-а… Ва-а-а-ася-я-я-я…
Тишина. Только трава от ветра шуршит, да речной перекат водой шумит. «Во, влип! И что теперь делать?». И пошел обратно, мужиков искать.
Подошел к берегу реки и тут меня осенило. Как же я к мотоциклу выбежал, перебрался через перекат и сухой. Бежал, наверное, очень сильно и быстро… Д-а-а-а! «Однако», как Миша говорит. Тут из кустов на острове Василий выходит.
— Чего орешь? Хочешь, чтобы нас рыбники повязали?
Я про это и не подумал. Перенес он меня в очередной раз на противоположный берег.
— А Миша, где? — спрашиваю товарища.
— Не знаю, но точно на острове.
Вдруг справа шорох. Мы с Васей напряглись.
— Я это, однако!
Обрадовались, обнялись. Пошли на берег. Тучки расступились, луна по воде отсветы дает. Хоть вокруг видно все стало. Лежит на камнях сеть сиротинушка. В двух местах медведь ее порвал. Вооружились игличками, починили и выставили в заводь длинным шестом, а свободный конец привязали к дереву.
— Пошли еще две сети проверим, однако!
Две другие сети оказались целыми и в них улов добрый. Выбрали рыбу, а их вновь запустили в реку. Миша нас на небольшую поляну привел на острове. Развели костер. Разложили еду. Выпили по стакану водочки и… свежий воздух, усталость… тело отяжелело. Так хорошо стало. Заснул. Слышу сквозь сон, меня зовут. Открываю глаза, а на меня кто-то из темноты смотрит.
— Вася! Ты?
А в ответ «ага… ры-ы-ы-ы» тихо так, но тепло из пасти обдало лицо и…
— Спускайся, брат, однако. Медведь ушел, однако!
Я сижу на сосне. До земли метров семь, восемь. Внизу костер. Миша с Васей смеются надо мной. Как я на сосне оказался? Не помню, но слазил очень долго. Руки и ноги деревянные, непослушные.
Миша потом рассказал. Они тоже прилегли. Когда ко мне подошел медведь, он ногой в центр костра стукнул, взметнулись искры… зверь убежал, а я на дерево, словно по лесенке взобрался: «Очень быстро, однако».
С тех пор зарекся я ходить на рыбалку ночью. Только днем, рядом с дорогой, чтоб машина недалеко и никаких сетей. Только спиннинг и на ноги кроссовки.
Шифер? Да, помогли Васиным родителям с крышей, еще и картошку выкопали.
Вот такая история, брат.
Во время рейсов случается всякое. Период зимней рыбалки с ноября и вплоть до апреля всегда сопровождается сильным морским волнением и штормами. Зима — снег и мороз делают свое дело. На палубу выходить без нужды опасно. Снег и обледенение. Палубные работы никто не отменял для обеспечения живучести судна. Случаются в этот период и поломки.
И вот один «морской волк» рассказал такую историю.
Дело было в феврале. Отдыхал я на траулере после вахты. Проснулся — тишина! Машина не работает, света нет. Только волны бьются о борт и шлепки глухие, не как обычно. Сердце замерло. Первая мысль «Тонем! А я?». Спрыгиваю с койки и в чем был, выбегаю из каюты… Темно, качает прилично, а в завод всё открыто и огоньки мелькают. Пробрался, вторая смена перекуривает и тихо переговаривается. Оказывается, что-то в машинном отделении случилось, дрейфуем.
Посидел с ребятами минут двадцать, машина заработала, свет дали и удалился я в каюту спать дальше.
Когда пришло время, встал на вахту, привел себя в порядок и на прием пищи в общую столовую экипажа. Народ собирается, завтрак в разгаре и тут кто-то дает информацию, что идем в ближайший порт на ремонт, неполадки в машине устранять.
Вот так праздник среди рейса! Можно расслабиться, прогуляться по земле, кино, кафе, ресторан… Мечта моряка!
Ближайший порт на нашем пути, где есть ремонтная база — порт приписки Петропавловск-Камчатский. Шли двое суток.
Ошвартовались на СРМЗ (судоремонтный завод) и все матросы, свободные от вахт и работ, в полном параде стояли на баке в ожидании спуска трапа.
— Всем матросам завода и промысла собраться в столовой, — по громкой связи дает команду капитан-директор.
С кислыми лицами собираемся, заполняя все пространство общей столовой, а нас уже ждет старпом и боцман.
— Экипаж! Внимание! На борту судна остаются нижепоименованные матросы, — зачитали список, я в их числе. — Поступаете в распоряжение боцмана. Остальным разрешено сойти на берег до 06:00 местного времени. Выход и вход на территорию завода по судовой роли (списку) на проходной.
И разошлись счастливчики…
— Мужики! — боцман еще тот заговорщик. — Я тоже домой хочу попасть. Надо быстренько
