– Да, конечно. – Баттерфилд закрыл глаза.- Поступайте, как сочтете нужным.
Он отвернулся и нетвердой походкой отправился вниз. Я схватил его за рукав,
– Секстант, – умолял я.
Он удивленно уставился на меня.
– Что делать с ошибкой?
– Прибавить. Прибавить ошибку. – Капитан продолжил путь.
Я повернулся к Горну:
– Я помогу с парусами.
– Нет, – сказал он. – Я думаю, извините, сэр, но я думаю, лучше заняться секстантом.
– В полдень будет удобнее.
– В полдень солнце уже не покажется.- Он мрачно глянул на юго-запад. – Солнца мы больше не увидим.
Почти слово в слово повторил он то, что говорил Грейс Каким-то образом Грейс узнал, что готовит нам погода. Я проводил взглядом Горна, направившегося к оставшейся команде, и пошел за секстантом, который ненавидел. «Дракон» не двигался и молчал. Я засек светило на выходе из-за горизонта и следил за его подъемом;
Солнце пригревало с самого появления. Я снял несколько показаний и повернулся, чтобы идти вниз, Облака уже выстроили высокие башни, тянущиеся к нам. Горн работал с парусами высоко на рее, казалось, что он ходит по облакам.
Я встал со своей койки и уставился на карту. Отметки по результатам моих измерений сгрудились в кучку, как гроздь винограда, крестики, обведенные кружками. Я посмотрел на них и улыбнулся.
– Вот где мы, посмотри,- сказал я тихо.
Я схватил карту и понес ее на палубу. «Дракон» в сморщенном наряде из тяжелой парусины шел, подгоняемый горячим, порывистым ветром. С восхода солнца прошло несколько часов. Море, которое Баттерфилд сравнивал с полем, походило теперь на гряду холмов с круглыми вершинами. Шхуна, дрожа, взбиралась на каждый из этих холмов и, раскачиваясь, сползала по склону. Солнце превратилось в белую точку на небе, окруженную громадным колесом света, как будто господь отметил его кружком, как я обводил свои отметки на карте.
У штурвала стоял Мадж, сын фермера, единственный человек на палубе. Он ел глазами компас, качающийся в подвеске. И поворачивал штурвал вправо и влево, гоняя компас по картушке.
– Чего ты на него уставился?
– Да не на что больше смотреть, – простонал он.
– Рули по ветру и по морю. Если оставить судно в покое, оно само лучше проследит за собой, чем при таком управлении.
– Мне нравится смотреть на землю,
Я покачал головой.
– Где Горн и Дашер?
Мадж показал глазами вверх:
– Там,
Взглянув вверх, я увидел Горна у самой маковки мачты, намного выше крохотного марселя. Дашер в своих надутых мехах качался гораздо ниже, футах в двадцати над палубой, мертвой хваткой вцепившись обеими руками в линь, как будто его жизнь висела на волоске. Он увидел меня, помахал рукой и снова схватился за снасть.
– Привет, Джон! – крикнул он. – Смотри, как я высоко.
– Что ты там делаешь?
– Мы проверяем такелаж.
Я улыбнулся. Должно быть, он повторил фразу Горна. «Проверим такелаж»,- сказал Горн, и Дашер влез, насколько хватило смелости, хотя, чем он там занимался, я не мог вообразить.
– Отсюда виден мир, – заорал он, хотя в этом не было необходимости, слышно его было хорошо. – Это прекрасно! Несусь вперед на гордом корабле, и небо – мой товарищ! – Он на миг оторвал руку, чтобы сделать широкий жест, но сразу же прилип обратно. – Если бы штормило, я был бы выше волн, правда, Джон?
– Пожалуй.
– Подумать только, ничто меня здесь не держит, кроме куска веревки, а мы в сотнях миль от суши.
– В ста восьмидесяти, – уточнил я.
– Подумать только!
Похоже, он именно об этом и подумал, так как мгновенно слез с мачты, ловко, как паук. Лицо его стало краснее плаща, он тяжело дышал от напряжения.
Следом спустился Горн. Но как он спустился! На кончиках пальцев по линю до конца реи и по парусу, и вот он уже соскользнул к нам, дыша спокойно, как будто только что поднялся с койки.
Даже Дашер сообразил, что его приключение выглядит бледновато. Но Горн хлопнул его по плечу, так что скрипнули Дашеровы винные пузыри, и похвалил:
– Молодец! Хорошо работаешь с парусами.
– Эх, мачта низковата, – лихо бросил в ответ Дашер.
Я виновато подумал, что Горн не стал бы на моем месте упрекать Маджа, а показал бы ему, как управляться со штурвалом.
Рука Горна еще покоилась на плече Дашера, как большой бурый зверь. Он увидел карту в моих руках:
– Готово?
– Да. Мы здесь,- показал я. – Точнее, здесь мы были при восходе. Сейчас я спущу лаг и посчитаю точнее.
Я посмотрел на Горна, Он переводил глаза с карты на море, как будто знал океан настолько, что мог судить по его виду, прав ли я.
– Значит, мы слишком забрали на север. Надо поднатянуть паруса.
И все. Он зашагал вперед, к фалам, забрав с собой Дашера. Я стоял как оплеванный, все еще удерживая палец на карте, в горле застрял комок. Он похвалил Дашера за то, что тот одолел какие-то двадцать футов по такелажу, a мне даже не сказал спасибо за определение местоположения судна!
Я свернул карту и засунул ее в тумбу нактоуза и вынул оттуда лаг и песочные часы. Мадж все еще добросовестно рулил по компасу, без надобности кидая судно из стороны в сторону.
– Поверни на юго-восток, – сказал я. Он рванул штурвал.
– Не так резко! Полегче, полегче.
Он моргнул с видом собаки, которая хочет понять, что ей говорят, но не может.
– Смотри,- я отодвинул его и взялся за колесо. Спицы были липкими от его потных пальцев. Я вздохнул.- Ты можешь чувствовать судно,- уговаривал я его.- Оно все время хочет идти по ветру. И ты его подправляешь, когда оно само поворачивает.
– Вроде как напомнить, что ли,- гадал Мадж.
Я пожал плечами.
– Как будто перед тобой лошадь в борозде, – предложил Мадж еще один вариант.
За лошадью я не ходил, и подтвердить этого не мог.
– Вроде как ты думаешь чуток вперед.
– Да, что-то вроде этого, – согласился я.
Я вернул ему штурвал и ушел с лагом на корму, где опустил его в кильватерный след, дико вилявший, как и всегда, когда у штурвала стоял Мадж. Но во всяком случае я сделал, что мог, успокаивал я себя. И вот я перевернул склянку часов и вытравил линь.
Волны поднимались все выше, их верхушки начали заламываться. Корма вздымалась над ними, а потом опускалась так низко, что линь лага задирался надо мной, выгибаясь дутой от ветра. Песок сыпался тонкой струйкой, линь сматывался с катушки то быстрее, то медленнее, в зависимости от волны. Когда песок весь высыпался, я выбрал линь, считая узлы, чтобы вычислить скорость. Потом я посмотрел на кильватер и удивился. За кормой вытянулась почти прямая линия.
