Ознакомительная версия.
И все же, несмотря на жестокие законы, изданные герцогом Жаном, бретонцы, отличающиеся независимым нравом и отменным бесстрашием, продолжали заниматься браконьерством в его охотничьих угодьях.
Именно об этом беседовали в утренний час два бродячих штукаря — Рейнмар и Франсуа. Они уполевали косулю, и теперь сидели в гуще леса, наслаждаясь запахами разнотравья и жаркого — тушка, насаженная на вертел, истекала над костром прозрачным горячим соком. При этом приятели не забывали наливать в походные чаши вино из вместительного кувшина, который запасливый Франсуа прихватил во время пира; естественно, не спрашивая разрешения буфетчика.
— Может, нам податься в Англию? — предложил Франсуа. — У англичан свободы побольше, да и привечают там нашего брата получше.
— Там то же самое, — философски ответил Рейнмар. — Убил оленя — повесят. Или четвертуют.
— Э, не скажите… — Франсуа отхлебнул добрый глоток из чаши и продолжил: — Йомены — народ ершистый, небоязливый, не то что наши бретонские олухи, королевские указы они особо не празднуют, а ежели лесничие слишком уж достают, то в запасе у вольных стрелков есть острые стрелы.
Ходят слухи, что в Англии объявился славный малый. И зовут его Робин из Локсли. Он собрал в Шервудском лесу хорошую компанию, которая ни во что ставит и королевских лесничих, и самого шерифа Ноттингема. У меня есть подозрения, что когда-то я знавал его лично. Тогда его звали Робин Гуд. Так, ничего особенного, знакомство во время застолья… Отчаянный парень! И стрелок, каких поискать. Это было восемь лет назад. Как раз когда его призвал в армию граф Томас Ланкастер, который был сюзереном графа Уоррена и в 1322 году восстал против короля Эдуарда II. Армию Ланкастера разбили, сам он попал в плен (ну, вы об этом, надеюсь, знаете) и ему отрубили голову. Большинство его сторонников уплыло через пролив в Бретань (признаюсь честно, и я был среди них), а всех рядовых объявили вне закона. Я знаю, что дом отца Робина, лесничего Адама Гуда, был конфискован, земля и скот взяты в казну, а самому Робину грозила смерть. Вот он, похоже, и ушел в леса. И нужно сказать, этот Робин из Локсли нажил себе недурную славу. Народ его просто обожает. Робин грабит господ, а деньги раздает простым людям.
— Вот уж чего не хотелось бы, так это стать разбойником.
— Вы уже им стали, любезный герр Рейнмар, — смеясь, ответил Франсуа. — Если нас застанут здесь лесничие, то тюрьмы нам точно не миновать.
— Необходимость, мсье Франсуа, всего лишь необходимость. Разве не могут два голодных творческих человека взять от щедрот герцога Бретани самую малость — эту тощую дикую козу? Надеюсь, вы не станете возражать, что таких людей, как мы с вами, очень мало, и нас нужно беречь и лелеять. Ведь ни один праздник не может обойтись без шпильманов и жонглеров.
— Не очень-то нас господа «берегут и лелеют», как вы выразились. Такие щедрые праздники, как турнир в Эннебоне, случаются редко, поэтому живем мы в основном впроголодь, спим, где и на чем придется, и не будь вилланов, истинных ценителей нашего искусства, наших кормильцев, мы уже давно сыграли бы в ящик. И как же мы благодарим их за прекрасное к нам отношение, за то, что они делятся с нами последним куском хлеба? Мы относимся к ним с пренебрежением, враждебностью или в лучшем случае со снисходительной жалостью. Вспомните пастуха из «Ивейна» Кретьена де Труа или пахаря из «Окассена и Николетты», изображенных в виде чудовищных уродов. Или виллана в «Нимской телеге», который не знает истинного Бога и ждет милости от Магомета[59]. Все это гнусная ложь!
— Да вы настоящий бунтарь, мсье!
— Я бы не настаивал на таком определении, — не согласился жонглер. — Но когда виллану, пытавшемуся после смерти проникнуть в царство небесное, в одном французском фабльо[60] святой Фома говорит, что рай — это «обитель для куртуазных», я готов собственным руками задушить сочинителя сего опуса! Кстати, наша козочка уже готова, и мне кажется, настала пора теоретические изыски перевести в практическую плоскость — вместо пустых словес, которыми сыт не будешь, займемся-ка более приятным во всех отношениях диспутом вкуса и желудка.
Шпильман и жонглер дружно накинулись на дичину, и спустя небольшой промежуток времени от нее остался один скелет. Запасливый немец спрятал заднюю ногу дикой козы в свой походный мешок (когда еще выпадет такая удача?). Быстро уничтожив следы преступления — похоронив в ямке кости и затушив костер — приятели перешли на другую полянку, с более густой и мягкой травой, поближе к дороге, где и прикорнули, чтобы жирок завязался.
Разбудил их тихий говор. Франсуа имел способность мгновенно реагировать на разные опасности, даже если разбудить его среди ночи. Поэтому он мигом зажал ладонью рот Рейнмару, который хотел что-то спросить, и выразительно приложил палец к губам — молчи!
Разговаривали неподалеку, на соседней лужайке, что была гораздо обширней той, где расположились на отдых штукари.
— …Денег с собой он везет мешок! Это точно, — горячился один из собеседников.
— Да, еврей Элиас из Везеля — богатый ростовщик, — солидно подтвердил другой.
— Жакуй, кто тебе сказал, что ростовщик будет ехать именно по этой дороге? — строго спросил третий.
— Кто, кто… А то ты, Гиральд, не знаешь, кому мы обязаны нашим благополучием. Маттео, харчевник из Эннебона. Элиас направляется в Клиссон по каким-то своим делам. А где находится самая короткая и удобная дорога до Клиссона? Здесь! К тому же Маттео сказал, что во время турнира ростовщик собрал старые долги. Многие рыцари ему задолжали за свое снаряжение. Вот он и потряс их, как пьяница грушу с созревшими плодами.
Разбойники продолжали разговаривать, и под шумок Франсуа указал Рейнмару на лесную чащу, куда они и удалились тихо — на безопасное расстояние от кровожадных грабителей.
— Это шайка Бешеного Гиральда, — уверенно сказал Франсуа, когда штукари залегли в неглубокой ложбине. — Сукин сын, каких поискать. За ним маленький должок. Неплохо бы рассчитаться…
— Я уже догадался, что с вами нужно ухо держать востро! — сердито сказал Рейнмар. — Похоже, вы знакомы со всеми разбойниками и ворами Бретани и Англии.
— Ну, не стоит преувеличивать… Не со всеми, а только с некоторыми, и не с разбойниками, а с отверженными, обиженными королями и герцогами. Правда, шайка Кривого Носа особо выделяется из всех, кто шалит на дорогах. В ней одни головорезы, которые за грош пустят кровь кому угодно. Однако о Бешеном Гиральде давно ничего не было слышно. Говорили, он со своими бандитами перебрался в Нормандию. Похоже, и там ему начало припекать.
Ознакомительная версия.
