— На нём только белые люди ловить смогут.
А оно действительно, мы к ихним сейнеркам местным присмотрелись поближе, неплохие судёнышки. Втроём на них работать можно. Дуплетом. Всё автоматизировано, аж противно. Один трал тянешь, другой под борт подобрал, не подымая, и рыбу из него вытряхиваешь. И трал — не трал, а драга скорее. Волоки по дну, всё что на нём живого и неживого есть греби. Отчего так не ловить? Когда на всю страну — пять сейнеров, можно и так, конечно. А у нас вон даже донными тралами ловить давно уже запрещено. Мы один трал ставим сорок минут вче… да, четверо на палубе, как минимум. А у них: кнопку нажал, — и пошёл трал. Никакого тебе таскания железа и тросов врукопашную, как у белых людей.
Но зато уж на двадцати пяти метрах под килём, когда раскрытие трала — тридцать, нашей-то авоськой всю рыбу за бортом, включая бакланов и пингвинов, за одно траление обловишь. Не рыбалка, а лафа. Лови себе в экономзоне, ночи не жди, огни не туши, за забор под крупнокалиберные пулемёты не лазай.
Как же тут не ловить?
Джон и на Джончика уже не очень смотрит.
Пива вам? Сколько ящиков? Хейнекен, или жигулёвского, может? Воду питьевую — и ту чуть ли не из самого Боржома заказывал. Это Никитич настоял. Можно конечно и делагил жрать, у кого печень запасная есть. Но из минералки готовить — надёжнее.
За первый месяц выходили мы на рыбалку трижды. И так нам Джон со своим вниманием надоел на приходах: это ж ни ящика рыбы налево не спишешь.
Зарплату бы так исправно платил, как по трюмам лазил.
Но от сердца отлегло. Да и из управы успокоили. Была тогда ещё связь. Да, есть в договоре пунктик об аренде с последующим выкупом. Но это если фирмач московский за год стоимость судна управе выплатит. А до этого пока далеко, как до всемирной победы социализма с людским лицом. Как-то это они интересно ещё обозвали по-учёному. Лизинг, что ли? Радист трижды на радиоцентре переспрашивал. Всё ему непонятно было, кто, кому и чего лизинг. Мы когда уходили, ещё только "консенсус" все изучали.
Во втором месяце на рыбалку вышли только раз. Он же последним оказался.
На этот раз ночью спецом вернулись. Всю креветку из прилова ченчёвщику одному пихнули, договорено уже всё было заранее. Вот и зарплата, толпа, сама собой заработалась. А то Джон наш что-то не очень шевелится купюрами шуршать да отслинивать.
Ждём его всё же.
Я ещё на вахте как раз был. Подкатывает к трапу тойота какая-то. То-ли Джон на нас и впрямь до японских машин разорился, то-ли… Честно говоря, мне почему-то рассказы Никитича о мулатках лагосских уже вспоминаться начали.
И точно, женщина из машины выходит. Но — европейка. С этой за пак даже не столкуешься. Француженка. Или немка, скорее. Блондинка потому как. И — вся в чёрном. Свитерок облегающий чёрный. Юбка до пят, сапоги ковбойские — кирза кирзой. И шаль — чёрная, и очки. А солнце уже взошло и жечь начинает. Не знал я ещё тогда, что с таким кондиционером, как в тойоте, и в аду северный полюс устроить можно. Так что носи хоть унты вместо сандалей. Не взопреешь. Хочешь быть женщиной в чёрном — будь ей.
Только вместо пояска — золотая цепочка с самородками наискось на бёдрах побрякивает. Нечего там было подтягивать пояском. Даже жаль, что не мулатка, а скандинавка какая-то.
Идёт англичанка эта к трапу и:
— Варежку захлопнул бы, — мне советует.
— Валика вызови, — русским языком мне говорит.
А я и по-русски понимать уже перестал от неожиданности. "Вот тебе и Оленёнок Бэмби,"- думаю.
— Стой, — говорит, — вы что, не знаете ничего, хлопцы?
Переворот в Москве. Танки на улицах. Горбатый — в Крыму дачу перестраивает, Бориска — в Белом Доме окопался. Си-Эн-Эн весь день вчера показывало.
А мы, значит, всё рыбу ловим!
Путч в Москве. В мозгах не укладывается. Даже само слово — арабским, или там — латиноамериканским, на слух кажется.
Рефик наш в Адене как раз во время переворота ихнего стоял. И — дизеля раскиданы. Так механики за одну ночь всё собрали, только б с внешнего рейда дёру дать. Снаряды ж просто над головой через залив летели. Грек один под горячий залп попал, прямо на якорном месте килем кверху опрокинулся и булькнул. Странный переворот был, как соколиная охота на медведей. Бронетанковые силы на одной стороне, авиация — на другой. Кто за большевиков, кто за коммунистов — не поймёшь.
Говорят, планировали первым арабским космонавтом не сирийца, а йеменца сделать. Но во время этого переворота командующий ВВС приказал четвертовать и его, и дублёра.
А Никитич, тот в Сомали однажды рыбку ловил, когда случилось охлаждение взаимности, и всех наших специалистов попёрли оттуда метлой из пальмовых ветвей. Он даже на сомалийском "атлантике" каком-то, у нас же купленном, в загранкомандировке был. Весь рядовой состав — ихние.
Ну, пришла шифровка из управы. Сомалийцев всех — на берег. Судно гнать в Аден. Легко сказать. Промтолпы на "атлантике" — втрое больше комсостава. Но и тут выкрутились. "Остров Сокровищ" почаще читать надо. Вывезли большую часть на боте на берег, в увольнение якобы. А с остальными — как в задачке про козлов, волков и капусту. Больше чем по двое в бот не сажали, наших — только третьего механика с Никитичем на перевозку капусты выделить смогли. Сомалийцы матерятся (этому они в первую очередь от наших специалистов обучились): отсюда до Могадишо им недели две, часто меняя верблюдов, добираться. Толпа с дрынами уже по берегу бегает, бот с Никитичем поджидает. Но сомалиец, он сомалиец и есть. Там бухточка была. Никитич то на один мыс очередную партию высадит, то на другой. А чёрные братья, вместо чтобы разделиться, вокруг бухты с дрынами каждый раз гоняют всей толпой.
Оно и хорошо, что далеко от столицы братию высадили. Только на Аден оглобли завернули — уже из Москвы криптограмма. Что они там, договориться между собой никак не могут? Приказано следовать в Могадишо, забрать береговых специалистов наших с семьями и представительство министерства эвакуировать. Перекрасили трубы, название замазали, — и пошли. А что делать?
А вот что делать, действительно, если дурдом этот уже не на внешнем рейде Адена, и не в Могадише, а в порту пяти морей заваривается?
Куда бежать? Не паниковать? Приветствовать восстановление порядка в стране? Как-то не тянет нас назад в этот порядок. Политического убежища просить под пальмами и кактусами? Семьи у всех, однако.
Стали с ближайшим промыслом нашим, под Западной Сахарой, связываться. Там тоже — никто ничего толком. Даже флагмана.
Джон приехал попозже. Бэмби уже новостями из своей личной жизни напоследок поделилась, борщецу навернула и укатила.
