Майор встал рядом с ней.
- Дорогая Присцилла, это конец нашего приключения, и у нас есть все основания быть благодарными, что оно так кончается. Да, все основания.
- Есть, - согласилась она с несчастным видом. - Основания быть благодарными Шарлю де Берни.
Это был не совсем тот ответ, которого он ждал. Но он понимал всю бессмысленность спора с человеком, одержимым навязчивой идеей. Это могло привести лишь к обмену колкостями, чего майор вовсе не желал. В конце концов, он мог позволить себе быть великодушным. Кошмар, начавшийся для него с того момента, как он впервые увидел де Берни, взбиравшегося по трапу «Кентавра» в гавани Форт Ройял, заканчивался. Теперь, уже скоро, этот хвастливый пират заплатит за свои злодеяния, а они, наконец-то, продолжат свое путешествие в Англию, оставив позади эту ужасную фантастическую интермедию, прервавшую упорядоченность их жизни, и время быстро выветрит ее из памяти Присциллы. Ей придется вернуться к обычному состоянию, нарушенному появлением в ее жизни этого надменного флибустьера. Майор великодушно забудет этот инцидент, и все станет на место. И пока мисс Присцилла наблюдала за движением лодки, майор успокоился и принял уверенный вид.
Тем временем киль баркаса заскрипел по песку, и лейтенант Шарнез вышел на берег, оставив своих людей в лодке с мушкетами наготове. Она отчетливо видела офицера в длинном красном мундире, стоявшего перед де Берни и его тремя компаньонами. На заднем плане собралась толпа пиратов. Не подлежало сомнению, что их внимание было привлечено тем, что происходило между их вожаками и посланцем сэра Генри.
Сообщение лейтенанта вызвало в этой группе возбуждение. Бандри, Халлауэлл и Эллис заговорили все разом, сопровождая слова резкими жестами. Де Берни, пока решалась его судьба, стоял чуть поодаль. Только раз предпринял он попытку повлиять на решение. Это случилось, когда лейтенант Шарнез передал требование Моргана о выдаче де Берни.
- Возвращайтесь к Моргану, - сказал он, опережая остальных, - и передайте ему, что если это его последнее слово, то мы можем уйти в лес...
Однако здесь его прервал Халлауэлл. Почти оттолкнув его локтем, он вышел вперед.
- Дьявольщина! - прорычал он. - В этом нет смысла. Морган может потопить «Кентавр», изрешетить «Черный Лебедь» и оставить нас подыхать здесь от голода.
- Спокойно! Спокойно! - вмешался Бандри. - Нас не так легко запугать. У нас много дерева, и мы можем строить.
- Вам следует быть умней и помнить, что сэр Генри - человек непреклонный, - твердо сказал лейтенант. - Вам нелегко будет расстроить его планы, и вы это знаете. Если вы откажетесь повиноваться, будьте уверены, он оставит здесь корабль, чтобы беспокоить вас и проследить, чтобы ни один из вас не ушел с острова. Ваше спасение - в подчинении. Выдайте Лича и де Берни, и, возможно, сэр Генри будет милостив к остальным. Но эти двое должны быть у него, а если вы попытаетесь сопротивляться, то и остальные окажутся там же.
Начался спор. Воган жалобным тоном поддержал посланца сэра Генри.
- Ох, что нам остается делать? Только подчиниться. Конечно, неприятно выдавать Чарли. Но если встает вопрос, чтобы сдаться всем, то какой выбор остается нам?
- Досадно, но это факт, - согласился Халлауэлл.
Но Бандри, более твердый и более дальновидный, стоял за сопротивление. Если бы ему удалось оставить де Берни и сохранить неповрежденными корабли, хотя бы и без пушек, они смогли бы еще попытаться захватить испанский золотой флот. Поэтому, обозвав своих компаньонов парой трусливых крыс, он потребовал, чтобы Морган удовлетворился одним Личем. Его они могли бы выдать незамедлительно. Под воздействием его доводов Эллис тоже стал склоняться к такому же мнению. Но лейтенант не двинулся с места. Он резко ответил, что не имеет полномочий вести переговоры, что он только передает требования, а остальное - их дело. Напрасно Бандри и Эллис упрашивали его, по крайней мере, передать их ответ Моргану. Лейтенант Шарнез считал это бессмысленным. Отсутствие же единодушия среди пиратов лишь усилило его решимость. В конце концов, он обратился к их рассудку и, угрожая уехать и предоставить их своей судьбе, окончательно сломил их сопротивление.
Бандри обратил свое лицо к де Берни и пожатием плеч выразил досаду.
- Я сделал все, что мог, Чарли. Ты слышал.
У де Берни был очень торжественный вид.
- Слышал и понимаю. Все кончено. Превратности войны, - он тоже пожал плечами и, сам сняв через голову украшенную серебром перевязь со шпагой, вручил ее лейтенанту в знак сдачи. Тот принял ее, слегка склонив голову, и передал одному из своих людей.
- А теперь Тома Лича, пожалуйста, - сказал он, осматриваясь и удивляясь тому, что до сих пор не видел грозного пирата.
- Ах, да, - мрачно сказал Бандри. - Тома Лича, конечно.- Мгновение он колебался, острым взглядом всматриваясь в бледное лицо лейтенанта. - Живого или мертвого, как было условлено, - добавив он то ли вопросительно, то ли утвердительно.
- Что? Он уже мертв? - изумился лейтенант Шарнез.
Бандри кивнул и, повернувшись, пошел вверх по берегу, к толпе пиратов и тому, что лежало за ними.
Де Берни двинулся за ним и, придержав его на мгновение за плечо, что-то прошептал. Слова француза вызвали оживление на бледном лице пирата. Ухмыльнувшись и кивнув головой, Бандри пошел дальше, а де Берни медленно вернулся назад и по требованию Шарнеза вошел в ожидавшую лодку.
Наблюдая за всем этим, Присцилла все видела и поняла.
- Трусы! Предатели и трусы! - вскричала она. - Они выдали его! Выдали, чтобы спасти свои гнусные шкуры!
Майор, старавшийся не выдать удовлетворения, ответил как можно равнодушнее.
- Естественно. Можно ли ждать от них чего-нибудь другого?
Здесь Присцилла, почувствовав внезапную слабость, покачнулась, и майор поддержал ее рукой.
Мягко поддерживая, он подвел ее к главному люку и осторожно усадил на комингс. Здесь, упершись локтями в колени, она положила голову на руки и молча предалась своему горю. Майор уселся рядом и нежно обнял ее за плечи. Он сделал это, хотя его душила ревнивая обида на такое выражение безграничного горя. Но слов утешения для нее у него не нашлось.
Офицер, расхаживавший у перил на квартердеке, смотрел сверху на них, а с бака разглядывали несколько матросов. Но мисс Присцилла ничего не видела и не слышала. Горе и ужас сковали ее чувства, словно вырвали часть ее самой.
Она пришла в себя только при появлении крупной фигуры адмирала, который, в сопровождении двух человек, неуклюжей поступью пересек шкафут. Как во сне услышала она, как кто-то сказал, что Шарнез возвращается. Она посмотрела на сэра Генри, подошедшего уже к фальшборту, и услышала его гневный с металлическими нотками голос:
