Он проснулся за полдень, побрился, примостив зеркальце на коечную сетку, освежился под помпой для мытья палубы, послал вниз за чистой рубашкой и переоделся. Сидя на палубе, он поел холодной говядины с последними остатками чудесного Гибралтарского хлеба. Хлеб, даже черствый, был бесконечно вкуснее корабельных сухарей. Масло тоже было из Гибралтара и тоже чудесное — его хранили в холоде в глиняном горшке. Когда Хорнблауэр закончил есть, пробило семь склянок.
— Эй, на палубе! Неприятель меняет курс! Хорнблауэр мигом оказался на ногах — тарелка покатилась в шпигат — и поднес к глазам подзорную трубу. Все это произошло без какого-либо сознательного усилия с его стороны. Так и есть. «Кастилья» сменила курс на более северный и теперь шла вполветра. Что ж, не удивительно: они отошли от Картахены на две с лишним сотни миль, и если испанцы не намерены идти дальше в Средиземное море, им самое время брать курс на Менорку. В таком случае терьер последует за быком и в последний раз облает его у Порт-Маона. Впрочем, возможно «Кастилья» развернулась не за тем, чтоб идти на Менорку. Сейчас они в тех самых краях, где проходят британские конвои с Сицилии и Мальты.
— Лево руля, пожалуйста, мистер Стил. Держитесь параллельным курсом.
Разумно будет, пока возможно, идти с наветренной стороны от «Кастильи». Приятное довольство, которое Хорнблауэр испытывал несколько минут назад, сменилось волнением. По коже побежали мурашки. Девять из десяти, что эта смена курса ничего не означает, но есть и десятая возможность… Восемь склянок. Матросов вызвали на первую собачью вахту.
— Эй, на палубе! Вижу парус впереди неприятеля! Вот оно что.
— Поднимитесь наверх, мистер Смайли. Вы тоже можете подняться, мистер Князь.
Это покажет Его Княжеской Светлости, что на флоте наказание смывает вину, и что ему верят: он больше не наделает глупостей. Эту мелочь надо было упомнить, несмотря на волнение, вызванное криком впередсмотрящего. Он не знал, что там впереди за парус, невидимый пока с палубы. Но есть шанс, что это британское судно, прямо на пути «Кастильи».
— Два паруса! Три паруса! Капитан, сэр, это похоже на караван, прямо под ветром!
Караван может быть только британским: значит, где-то на пути «Кастильи» английский военный корабль.
— Руль на ветер и правьте прямо на врага. Свистать всех наверх, пожалуйста, мистер Стил. Приготовьте корабль к бою.
Пока длилась погоня, Хорнблауэр не готовил корабль к бою. Он не желал боя с огромной «Кастильей» и намерен был его избежать. Теперь он жаждал сразиться — жаждал, хотя по коже у него бежал мороз, вызывая у Хорнблауэра приступ ненависти к себе, тем более острой, что высыпавшие на палубу подвахтенные по-ребячески весело скалились, предвкушая схватку. Мистер Джонс выбежал на палубу, застегивая сюртук — видимо, он дремал у себя внизу. Если с Хорнблауэром что-нибудь случится — ядро оторвет ему ногу или разнесет его в кровавые клочья — командование «Атропой» перейдет к Джонсу. Странно, но мысль о Джонсе во главе «Атропы» была так же неприятна, как мысль о ядре. Тем не менее Джонса надо ввести в курс дела, что Хорнблауэр и сделал тремя короткими фразами.
— Ясно, сэр, — сказал Джонс, трогая длинный подбородок. Хорнблауэр сомневался, что Джонсу все ясно, но времени больше тратить не мог.
— Эй, на мачте! Что караван?
— Один корабль сменил галс, сэр. Он направляется к нам.
— Что за корабль?
— Похож на военный, сэр. Я вижу только его бом-брам-сели, сэр.
Корабль, который направляется к «Кастилье», может быть только военным, сопровождающим конвой. Хорнблауэ-ру оставалось надеяться, что это большой фрегат, способный на равных помериться силами с «Кастильей». Но он знал, что большинство фрегатов Коллингвуда — «Сириус», «Наяда», «Гермиона» — несут по тридцать две двенадцатифунтовых пушки. Это — не противники для «Кастильи» с ее сорока четырьмя восемнадцатифунтовками, разве что капитан проявит большое искусство, «Кастилья» же, напротив, будет сражаться плохо, и к тому же успеет вмешаться «Атропа». Хорнблауэр до боли напрягал глаза, но британского корабля не видел. «Кастилья» смело неслась на фордевинд. Корабль был почти готов к бою; отвязывали пушки.
— Сигнал, сэр.
Хоррокс листал книгу, с мачты кричали о флажках.
— Правильный ответ на кодовые сигналы, сэр. Вот его позывные. «Соловей», сэр, двадцать восемь. Капитан Форд, сэр.
Едва ли не самый маленький фрегат, вооруженный всего-навсего девятифунтовками. Дай Бог, чтоб у Форда хватило ума не сближаться с «Кастильей». Ему надо маневрировать, не подпускать ее близко, пока не подоспеет «Атропа». Тогда, применив умелую тактику, они собьют «Кастилье» мачты, после чего смогут обстрелять ее продольным огнем, ослабить и, наконец, уничтожить. Капитан «Кастильи» правильно оценил ситуацию. Оказавшись между двумя враждебными судами, он решил атаковать то, которое для него доступнее. «Кастилья» по-прежнему несла все паруса — она хочет вступить в бой раньше, чем вмешается «Атропа». Испанец решил разделаться с «Соловьем», а после повернуться к «Атропе». Если ему это удастся — о, если ему это удастся!
— перед Хорнблауэром встанет ужасный выбор: принимать или не принимать бой.
— Корабль к бою готов, сэр, — доложил Джонс.
— Очень хорошо.
Хорнблауэр наконец различил в подзорную трубу парус — далеко-далеко за «Кастильей». Пока он смотрел, под бом-брамселями корабля появились брамсели, бом-брамсели исчезли. «Соловей» оставил только «боевые паруса». Хорнблауэр немного слышал о Форде. У него репутация хорошего боевого капитана. Дай Бог, чтоб у него хватило и рассудительности. Форд старше Хорнблауэра в капитанском списке — ему никак не прикажешь держаться в стороне. «Кастилья» по-прежнему неслась к «Соловью».
— Сигнал, сэр. Номер семьдесят два. «Сблизьтесь с неприятелем! »
— Подтвердите.
Хорнблауэр почувствовал на себе взгляды Тернера и Джонса. Возможно, в сигнале скрывается упрек, Форд намекает, что он не торопится вступить в бой. С другой стороны, сигнал может просто означать что бой неизбежен. Над горизонтом уже появились марсели «Соловья» — фрегат в бейдевинд мчался навстречу «Кастилье». Если б Форд протянул еще полчаса — «Атропа» медленно, но верно нагоняла «Кастилью». Нет, он по-прежнему мчится вперед — он играет на руку «Кастилье». Испанцы взяли нижние прямые паруса на гитовы и убрали бом-брамсели, готовясь к схватке. Два корабля стремительно сближались — белые паруса над синим морем под синим небом. Они были в точности на одной линии — настолько, что Хорнблауэр не мог определить расстояние между ними. Вот они повернулись — «Соловей» спустился под ветер. Зрительно казалось, что их мачты слились. Только бы Форд держался на отдалении и постарался сбить мачту!
Внезапно корабли окутались дымом — первые бортовые залпы. Издалека казалось, что они уже сошлись борт о борт — конечно, этого не может быть. Еще рано убирать нижние прямые паруса и бом-брамсели — чем быстрее они доберутся до места схватки, тем лучше. До «Атропы» долетел громоподобный рев первых бортовых залпов. Ветер отнес дым, и тут же корабли вновь окутались клубами: пушки перезарядили и выдвинули по новой. Мачты по-прежнему совсем близко — неужели Форд такой дурак, что сцепился ноками реев? Снова грохот. Корабли поворачивались в плотном облаке дыма. Одна из мачт над облаком наклонилась, но чья она, Хорнблауэр разглядеть не мог. Падала мачта, с парусами, с реями
— как ни страшно об этом думать, похоже, это грот-стеньга «Соловья». Мучительно тянулось время. Дым, грохот. Хорнблауэр не хотел верить своим глазам, хотя чем ближе они подходили, тем яснее он видел. Два корабля прочно сцеплены, в этом не может быть сомнений. «Соловей» лишился грот-стеньги. Он был повернут носом к «Кастилье». Ветер по-прежнему разворачивал оба корабля, уже как единое целое. «Соловей» зацепился за «Кастилью» — не то бушп-ритом, не то якорем за ее фор-руслень. При таком угле пушки «Кастильи» простреливают палубу «Соловья» продольным огнем, пушки же «Соловья» практически бесполезны. Неужели он не может отцепиться? Тут на «Соловье» упала фок-мачта — теперь для него все кончено.
