В это время из соседней комнаты раздался богатырский храп Муссы, которому, очевидно, снился сон, как он продолжает заниматься любовью со своими чернявыми эфиопками.
– Хороший парень, – кивнул в сторону храпа тот, кто назвался Иваном Ивановичем. – Но имеет два существенных недостатка: чрезмерно любит женщин и чересчур словоохотлив. Так может и беда нагрянуть…
– Последний раз спрашиваю, что вам от меня надо?
– Нам нужна от вас сущая мелочь – достоверная информация. О планах и поступках вашего старого приятеля – Павла Николаевича. Если мы с вами договоримся, то, во-первых, резко возрастут ваши доходы, во-вторых, вся ваша гражданская жизнь пойдет как по наезженной колее, без сучка и задоринки. В-третьих…
– Пошел вон, мразь…
– Напрасно вы так, молодой человек. Вы уже себя запятнали перевозкой груза, за который на родине отломится лет десять-двенадцать, а в Германии – и вовсе четвертак. Я бы вам посоветовал…
Визитер не договорил, так как Андрей схватил его за шиворот и потащил к двери, распахнув которую вытолкнул того прочь.
Вернувшись в комнату, обнаружил, что сонный Мусса в огромных семейных трусах стоит в маленьком коридорчике, разделяющем две комнаты:
– Что случилось, что за крики? – поинтересовался татарин.
Нервы Андрея были на пределе. Он с разбегу наскочил на подельника, повалил его на паркет и, прижав коленом грудь, стал требовать ответа, мол, кто такой сейчас к ним приходил. Мусса недоуменно бормотал, что крепко спал и ничего не видел и не слышал, но Андрей уже не верил в случайности и совпадения:
– Если, гад, не скажешь, задавлю! Мне все ваши проверки и подковерные игрища надоели!
– Отпусти, идиот, – слабо сопротивлялся Мусса и хрипел, как старая трофейная лошадь. – Это Визгунов приходил… Константин Сергеевич… Он у босса руководит службой безопасности… Бывший кэгэбист… Поперли его за что-то из конторы, вот шеф его и взял… Он мне и сказал, чтоб к девкам тебя отвел. Говорит, его бывшие коллеги туда бы не пошли… Отпусти, а то задушишь!
– Что за груз мы сопровождали и кому он предназначался?
Мусса уже понял, что Андрей не шутит, поэтому хрипло и медленно отвечал:
– Половина груза – цветной металл… Вторая – какие-то кристаллы… Точно не знаю, что это такое… Груз для какого-то господина Шульца… У него с шефом какие-то дела… Отпусти, идиот, сейчас задушишь…
Андрей отпустил. Пока Мусса массировал горло, что есть силы матерился и плевался во все стороны, Андрей быстро оделся, положил в карман заработанный им и Муссой аванс, предварительно бросив на стол около трехсот евро для подельника, и направился к выходу.
– Ты куда? – испугался татарин.
– По ночному Лейпцигу пройдусь, а то с вами тут чувствуешь себя, как в аварийном отсеке. Ауфидерзеен, коллега.
Выйдя на ночную улицу, Андрей осмотрелся по сторонам. Вокруг не было ни души. Пройдя квартал, он остановил такси и с трудом, жестикулируя, объяснил водителю – здоровенному рыжему немцу, что требуется ехать в аэропорт.
Пока шины монотонно и плавно шуршали по шикарной и хорошо оборудованной трассе, Андрей пытался разрешить две задачи, которые поставил перед ним неожиданный ночной визитер. Первая: что им на самом деле нужно? И вторая: как оказался в Лейпциге особист Визгунов, который когда-то «поспособствовал» изгнанию его друга из военно-морского училища? А в том, что Константин Сергеевич Визгунов был именно тот самый училищный «рыцарь плаща и кинжала», Андрей, после признания Муссы, наконец вспомнил и более не сомневался.
Павел Николаевич, проводя совещания, всегда чувствовал прилив энергии. Вот и сейчас, собравшись в тесном кругу для корректировки совместных действий, он чувствовал кураж – состояние, при котором мог сдвинуть с места даже горы. В его современном офисе собралось четыре человека. Константин Сергеевич Визгунов, прилетевший рано утром из Германии и демонстративно клевавший носом. Представитель, которого прислал вместо себя Абражевич, чистенький, опрятный господинчик в черном костюме, с невыразительным лицом, изображающий из себя инкогнито, за целый час не произнесший ни единой вразумительной фразы. Была и дама: пышная и свирепая Марья Ивановна Андрейченко, начальник аналитической группы, правая рука Павла Николаевича. Вот такая четверка и собралась в офисе. Павел Николаевич подошел к встроенному в стену бару с мини-холодильником и собственноручно приготовил напитки: себе и особисту – джин с тоником и апельсиновый сок, посланцу Абражевича – томатный сок с капелькой венского перца, а для мадам Андрейченко – виски «Черная лошадь», которые она обычно сосала через трубочку, словно фруктовый коктейль.
Раздав бокалы и удобно расположившись в кресле, Павел Николаевич вернулся к животрепещущей теме, собравшей их сегодня вместе.
– Собственно говоря, контракт уже заключен. Причем на самом высоком уровне. Осталось уточнить кое-какие детали и приступить к исполнению… Машенька, ваше слово?
Мадам Андрейченко с явным сожалением оторвалась от вискаря.
– Со стороны инвесторов задержек не предвидится, – голос у нее был зычный и громоподобный – так, наверное, звучали трубы в Иерихоне. – Если не потеряем темпа, первый кредит переведут в Женеву через три дня, как только товар попадет по назначению. Но это при условии официальных гарантий Василия Васильевича. Наш банк уже предварительные обязательства подписал.
– Какой именно банк? – осторожно поинтересовался посланец Абражевича, но все трое посмотрели на него с нарочитым удивлением и презрением, так что вопрос завис в воздухе.
– Теперь ты, Константин Сергеевич.
Особист ногтем выцепил из бокала несуществующую соринку. Его брезгливость была всем известна. Визгунов не выносил дурных запахов, грязи и крови.
– Никаких проблем, – отзвался он бодро. – Пробная партия груза дошла успешно. На границе не было нештатных ситуаций. В Германии наши коллеги, полагаю, тоже претензий не имеют.
– Это кто же такие? – вторично не удержался министерский клерк и задал очередной глупый вопрос, на который опять не получил ответа. Но реплика представителя Абражевича привлекла к нему внимание Павла Николаевича.
– Та-ак, – удовлетворенно протянул он. – Теперь вопрос к господину представителю. Просветите нас, уважаемый, намерено министерство содействовать данному проекту, или будем по-прежнему играть в молчанку? Звонок уже прозвенел, вы же слышите.
Посланец Абражевича дернулся всем телом, точно устремляясь куда-то бежать, и неожиданно покраснел.
