- Я еще не мертва, месье де Берни. И пока я жива, вы имеете определенные права на меня. Только сегодня вы рисковали жизнью ради меня. Не думайте, что я не поняла этого. То, что сказал этот отвратительный сэр Генри, было правдой. Вы убили Лича и смотрели смерти в лицо для того, чтобы гарантировать мне спасение в любом случае.
- Это был мой долг.
- В отношении меня? - Она повернулась к нему и подняла на него глаза.
- В отношении себя. Чести. Достоинства.
- Честь? Достоинство? У пирата! - Она рассмеялась сквозь слезы. - Вы говорите о своей любви, как о самонадеянности. Ну а если я не считаю ее самонадеянностью? Что тогда?
- Тогда? Ну, тогда - мой бог! - вы сошли с ума.
- А если я согласна быть сумасшедшей? Сознательно, преднамеренно быть сумасшедшей! Будете ли вы мне противоречить?
Его загорелое лицо стало серьезным и немного упрямым. Он торжественно покачал головой.
- Вы пытаете меня очень сильным искушением, - прошептал он.
Она встала и прижалась к нему.
- Вы можете положить конец пытке, отдавшись искушению.
- А потом? - спросил он ее. - Если бы мы поженились, ваш мир...
Она закрыла ему рот рукой.
- Если мы поженимся, мой мир станет и твоим, и в нем мы оба найдем счастье.
- Я страшно рад сделать это, - сказал он, обнимая ее.
Человек по прозвищу «Рыцарь Таверны» залился зловещим смехом - казалось, это смеется сам Сатана.
Он сидел в желтоватом кругу света, отбрасываемого двумя высокими свечами, подсвечниками которым служили две пустые бутылки из-под вина, и с презрением глядел на молодого человека в черной одежде с бледным лицом и подрагивающими губами, стоящего в углу небольшой комнаты. Он захохотал снова и хриплым пропитым голосом затянул песню. Вытянув длинные ноги, он откинулся в кресле, и его шпоры позвякивали в такт мотиву.
На красных губах девушки горит его
Страстный поцелуй, о-о!
Ранней весной молодость должна вкусить
Свою долю вина и любви, о-о!
Вниз, вниз, дерри-ду.
Он допивает свою чашу, берет поводья
И едет своей тернистой дорогой, о-о!
Она была прекрасна как роза и сладка
Как мед, но это было вчера, о-о!
Вниз, вниз, дерри-ду.
Молодого человека передернуло от слов этой песенки, и он сделал шаг вперед.
- Довольно! - воскликнул он с отвращением. - Или, коль уж у вас возникла нужда покаркать, выберите песню поумней.
- Э-э? - Буян откинул с длинного худощавого лица спутанную прядь волос и устремил на юношу пронзительный взгляд, затем зрачки его постепенно сузились до размера кошачьих, и он снова захохотал. - Клянусь Богом, мастер Стюарт, ваше безрассудство убережет вас от седой старости! Какое вам дело до того, какие песни я пою? Клянусь ранами Господа нашего, целых три изнурительных месяца я подавлял в себе всякие чувства и драл до хрипоты горло, вознося молитвы Всевышнему, три месяца я был ходячим воплощением библейского усердия и веры, и вот наконец, когда мы стряхнули пыль твоей нищей Шотландии с наших сапог, ты, щенок, упрекаешь меня, потому что бутылка пуста, и я пою, чтобы отвлечься от этой грустной мысли!
Юноша наградил его презрительной гримасой и отвернулся.
- Когда я вступил в ряды отряда «Мидлтон Хорс» и начал службу под вашим началом, я считал вас, по крайней мере, джентльменом.
На мгновение в глазах его компаньона вспыхнул зловещий огонек. Затем он в который раз закрыл глаза и рассмеялся.
- «Джентльмен»! - передразнил он его. Джентльмен! А что вы можете знать о джентльменах, «сэр Шотландский»? Может, по-вашему, джентльмены это брюзжащие отцы пресвитерианской церкви, важные как вороны в сточной канаве? Клянусь небом, мальчик, когда мне было столько же лет, сколько тебе, и еще был жив Джордж Виллиерс...
- О, довольно об этом, - нетерпеливо прервал его юноша. - Я оставлю вас, сэр Криспин, наедине с вашей бутылкой, карканьем и воспоминаниями.
- А ступайте своей дорогой, сэр. Вы плохая компания даже для покойников. Вон дверь, и если вам случится свернуть себе шею на лестнице, это будет на пользу нам обоим.
С этими словами сэр Криспин Геллиард снова откинулся в кресло и затянул прерванный мотив:
Но она вскричала, что умрет
Завтра к Рождеству, о-о!
Бледная и дрожащая
Она спряталась от света, чтобы...
В этот момент раздался громкий стук в дверь, а вслед за ним задыхающийся голос:
- Крис! Открой, Крис! Открой, во имя Бога!
Сэр Криспин резко оборвал песню, а юноша, собиравшийся покинуть комнату, остановился в нерешительности, глядя на своего компаньона.
- Ну, мой милый Стюарт, - промолвил Геллиард, - чего вы ждете?
- Ваших приказаний, сэр, - последовал угрюмый ответ.
- Моих приказаний! Пусть меня съедят крысы, за дверью человек, которому некогда ждать! Открой, глупец!
Понукаемый грубыми окриками, молодой человек отодвинул засов, и дверь тотчас распахнулась. В комнату тяжело ввалился крупный мужчина в доспехах солдата. Он тяжело дышал, и его грубое лицо было пепельного цвета, то ли от изнеможений, то ли от страха. В следующее мгновение он закрыл за собой дверь и повернулся к Геллиарду, который привстал из-за стола, с изумлением глядя на вошедшего.
- Я ищу убежища, Крис. Спрячь меня куда-нибудь, - проговорил беглец, задыхаясь. Его акцент выдавал в нем ирландца. - Господи, спрячь меня или мне не пережить сегодняшней ночи!
- Хоган, клянусь небом! Что произошло? Уж не Кромвель ли напал из нас?
- Кромвель, говоришь? Это было бы полбеды. Я убил человека!
- Если он мертв, зачем бежать?
Ирландец сделал нетерпеливый жест.
- За мной гонится отряд из «Монтгомери Фут». Они подняли на ноги весь Пенрит, и если они меня поймают, то у меня не будет времени даже исповедаться. Король поступит со мной точно так же, как с бедным Райкрафтом два дня назад в Кендале. - Он вскочил на ноги, услышав топот шагов и голоса, доносящиеся с улицы. - Боже милосердный! Есть у вас какая-нибудь нора, где я бы мог отлежаться?
- Вверх по лестнице и в мою комнату, живо! - коротко приказал Криспин. - Я с ними поговорю. Давай!
Как только Хоган выскользнул из комнаты, Криспин повернулся к своему молодому спутнику, который молчаливо взирал на происходящее. Из кармана камзола он извлек засаленную колоду карт.
