Вроде бы русский флот был в кольце, но в направлении прорыва путь "заслонял" только "Якумо", которому самому было впору беспокоиться о своём выживании, если бы главные силы русских рвались к Владивостоку и ни о чём больше не заботились.
Но просто прорыв в свой порт не был для Второй Тихоокеанской главной задачей. Необходим был удар по вражескому флоту, нанесение ему максимального ущерба.
И бой продолжался с неослабевающим напряжением с обеих сторон. Крейсера Ухтомского направились к многострадальному "Чин-Иену", на его защиту ринулся Катаока, завязалась очередная перестрелка и попадания отмечались с обеих сторон. Старый "китаец", несмотря на то, что стрелял по нему всего лишь "Изумруд", вскоре уныло огрызался уже только из одной шестидюймовой пушки.
"Ниссин" подошел наконец ко второму боевому отряду, но этот его "тернистый путь" обошёлся ещё в несколько попаданий. С сильным креном флагман Мису вступал в кильватер "Ивате", пушки его уже молчали, дифферент на корму неумолимо нарастал.
"Орёл", "Бородино" и "Ретвизан", которым было уже слишком далеко стрелять по "Якумо" и крейсерам Камимуры, снова перенесли огонь на правый борт. И небезуспешно. Было замечен взрыв на "Микасе" в районе грот-мачты, начался сильный пожар, рвануло с выбросом пара на "Кассуге" и корабль сразу стал отставать от товарищей. Пересветы и "Александр" били по "Асахи" с "Сикисимой" и тоже периодически попадали. "Суворов", к которому вероятно и спешили эти два японских броненосца, тоже, не дожидаясь особого приглашения, открыл по ним огонь.
Но и русским доставалось немало. "Аврора", по которой били крейсера Камимуры представлял из себя уже сплошной пожар, продолжала стрелять только баковая шестидюймовая пушка. Меньше, но тоже здорово пострадал "Олег". На "Громобое" от огня всё ещё стреляющего "Якумо" рухнула грот-мачта, крейсер сильнее и сильнее зарывался носом в волны. Хотя японец тоже получил ещё несколько попаданий и стрельба его сначала ослабела, а потом и прекратилась вовсе.
"Наконец-то можно дышать морским ветром, а не спёртым воздухом боевой рубки смешанным с дымом пожаров и взрывов вражеских снарядов.", — подумал Роберт Николаевич выйдя на правое крыло мостика "Ретвизана". Левое было разрушено ещё при бое с главными силами японцев и заходить на него мог себе позволить только очень самоуверенный экстремал. "Ретвизан" не обстреливался и можно было позволить себе осмотреть "поле боя" достаточно комфортно и спокойно.
События продолжали развиваться и никаких приятных ощущений у Вирена они не вызывали: на восток продолжали отходить три броненосных корабля Тóго, причём "Кассуга" явно отставал от своих товарищей, наверняка он получил какие-то серьёзные повреждения. Крейсера Камимуры уже успели повернуть на юг, прикрыв своими корпусами уже совершенно разгромленный "Ниссин". Катаока заслонил своими кораблями "Чин-Иена" и отряд Ухтомского не стал вязнуть в этом бое – отвернул и лёг на курс главных русских сил. "Якумо" уходил на норд-вест и крейсера Энквиста его кажется не доставали. В общем во все стороны расползались японские подранки, которых можно и должно было добить. Но русский флот продолжал идти нордвестовым курсом на двенадцати узлах.
— Ну куда же мы! — не выдержал Вирен. — Ну добить! Добить хоть кого-нибудь! Передать на адмирал запрос о разрешении атаковать противника на ост!
Ответ последовал немедленно: "Оставаться на курсе".
— Да что же такое! — адмирал только ещё не выматерился. — Ну ведь уйдут, починятся и снова… А ведь эти два броненосца могут и "Суворова" добить. Тогда вообще получится, что мы проиграли вчистую по потопленным кораблям.
"Сикисима" и "Асахи" действительно уже практически миновали строй русских броненосцев и, если те бы продолжили следовать тем же курсом, могли совершенно безнаказанно добить измученного русского флагмана. Вернее бывшего флагмана, так как Рожественский был уже снят "Буйным" и…
— А ведь если вы сейчас прикажете своему отряду атаковать японцев в восточном направлении – станете велик как Нельсон, Роберт Николаевич, — Щенснович как будто угадал мысли своего адмирала.
— Под суд меня отдадут и правильно сделают, — скривился Вирен, — в виду корабля командующего позволять себе такую самодеятельность, да ещё и нарушить прямой приказ, это знаете ли… Я бы такого выскочку сам в крепость после боя пристроил, даже если бы он весь японский флот перетопил. Это был бы такой пример, который разрушил бы всю субординацию на флоте. Зачем нужен начальник, если его приказы будут нарушать в бою?
К тому же возможно Зиновий и прав. Японцы разбрелись по морю, а мы собраны в кулак. Знать бы в какую сторону этот кулак занесён…
— Но ведь упустим уже так здорово повреждённых японцев! Ведь если они линию покинули, то дела у них совсем плохи. Вы помните, чтобы раньше противник из боя выходил?
— Думаю, что вы зря горячитесь, Эдуард Николаевич…
— Ваше превосходительство! — неожиданно подскочил к адмиралу матрос. — С "Буйного" передали: "Первому и второму отрядам приготовиться повернуть вдруг на восемь румбов и атаковать противника на ост строем фронта"
— Спасибо, братец, ступай! Ответить "Ясно вижу". Ну вот видите, и дисциплины нарушать не пришлось, — улыбнулся Вирен Щенсновичу. — Командуйте к повороту!
Подняв сигналы о готовности выполнить манёвр и, через несколько минут, получив приказ "Исполнять", русские броненосцы стали поворачивать вправо, на подбитые "Микасу", "Адзумо" и "Кассугу" стала грозно надвигаться фаланга из шести тяжёлых кораблей и, если первые двое ещё сохраняли шансы уйти от преследования, то третий был практически обречён. "Кассуга" почти утратил ход и не мог ни уйти от противника, ни оказать ему хоть сколько-нибудь серьёзное сопротивление.
Правда со стройной фалангой фронт русских броненосцев имел мало общего: корабли были достаточно разнотипные, в различной степени повреждены, могли развить разный максимальный ход (а всем хотелось поскорее выйти на дистанцию действительного, сокрушающего огня). В общем линия была неровной, но это сейчас было далеко не главным, главное поскорее дотянуться своими снарядами до подбитых, но не убитых японских броненосных кораблей.
На выручку "Кассуге" спешил отряд крейсеров адмирала Дева, уже пришедший в себя после того как получил жестокий отпор пытаясь пройти к повреждённому "Донскому" прямо напротив линии русских броненосцев. Хотя выглядело это странно – пытаться прикрыть своего подбитого товарища лёгкими, небронированными корпусами и огнём достаточно маломощной против броненосных кораблей артиллерии.
