вряд ли удастся, — сказал Брукс, сухо улыбаясь. Его насмешливый тон, скрытый намек не ускользнули от Старра, и тот слегка покраснел. — Но я попытаюсь объяснить свою мысль, — продолжал Брукс. — Возможно, мне удастся сделать доброе дело.
Несколько секунд Брукс сидел молча, облокотившись на стол и приглаживая рукой густые серебристые волосы. Потом резко поднял голову.
— Когда в последний раз вы выходили в море, адмирал Старр? — спросил он.
— В последний раз? — проворчал Старр. — Почему вас это интересует, Брукс, и какое это имеет отношение к нашему разговору?
— Самое прямое. Прошу вас ответить на мой вопрос.
— Мне кажется, вам хорошо известно, Брукс, что с начала войны я нахожусь в оперативном управлении штаба военно-морских сил в Лондоне. На что вы намекаете, сэр?
— Никаких намеков. Ваша честность и мужество вне подозрений. Я пытался только установить факт. — Брукс пододвинулся к столу. — Я работаю врачом, адмирал Старр, уже больше тридцати лет. Может быть, я не такой уж хороший врач, не знаком с последними достижениями медицины, но не могу отказать себе в знаний людей — скромность сейчас неуместна, — в знании их психологии. «Вы слишком долго находились в отдалении от мира сего, и вам все представляется в искаженном виде» — вот ваши слова, адмирал Старр. Отдаление — значит изоляция, и намек ваш отчасти верен. Но дело в том, сэр, что мир не один. Таких миров несколько. Северное море, Арктика, маршруты в Россию, куда корабли идут затемненными, — все это миры, не похожие на ваш мир. Об этих мирах у вас нет никакого представления. Вы отдалены от нашего мира.
То ли от злости, то ли от изумления Старр крякнул и хотел было что-то сказать, но Брукс снова быстро заговорил:
— Условия там, в нашем мире, ни с чем не сравнимы в истории войн. Конвои в Россию, сэр, — дело совершенно новое. Такого человек еще никогда не испытывал…
Брукс закончил и бросил взгляд через толстое стекло иллюминатора на серые воды и прибрежные холмы бухты Скапа-Флоу. Никто не проронил ни слова.
— Люди, конечно, могут приспосабливаться и приспосабливаются к новым условиям. — Брукс говорил почти шепотом. — Но для этого требуется время, господа, много времени. Человек не может выдержать резких перемен в обстановке. Ни духовно, ни физически. Попытаться, конечно, можно, но очень скоро наступит предел. Заставьте человека перейти этот предел — и может случиться непредвиденное. Я умышленно говорю «непредвиденное», так как не знаю, какую форму примет надлом, а он будет обязательно. Это может быть физический, умственный и моральный надлом. Но одно я знаю наверняка: экипаж «Улисса» заставили дойти до предела и перешагнуть его.
— Это интересно, — скептически заметил Старр. — В самом деле очень интересно и даже поучительно. К сожалению, ваша теория, а это не больше чем теория, не обоснована.
Брукс сурово посмотрел на Старра:
— Нет, сэр, это не теория, и я ничего не придумывал.
— Ерунда, чистейшая ерунда, — зло проворчал Старр. — Все совершенно ясно. Ваши аргументы неправильны. — Старр наклонился вперед и поднял указательный палец. — Больших различий между проводкой конвоев в Россию и обычными действиями на море, вопреки вашему мнению, просто не существует. Можете ли вы назвать хотя бы одну особенность, отличающую действия в северных водах от действий в других районах мира?
— Нет, сэр, — невозмутимо ответил Брукс. — Но я хотел бы отметить один факт, о котором часто забывают. Страх — естественное чувство. Но страх может подавить человека. По-моему, нигде это чувство не проявляется с такой силой, как при проводке конвоев в Арктике. Напряжение физических и духовных сил может сломить любого человека. Если люди находятся в напряжении подолгу, иногда по семнадцать дней кряду, если каждый день напоминает им о грозящей опасности, если каждый день тонут корабли и гибнут люди… надо в конце концов понять, что это люди, а не машины. Такое без последствий не проходит. Разве адмиралу неизвестно, что после двух последних походов девятнадцать офицеров и матросов отправлены в больницу, в психиатрическую больницу?
Брукс поднялся на ноги, оперся ладонями на полированный стол. Его гневный взгляд сверлил Старра.
— Голод истощает силы человека, замедляет его реакцию, подавляет волю к борьбе и даже стремление к самосохранению. Вы удивлены, адмирал Старр? Голод. Вы, наверное, думаете, что на хорошо снаряженных и обеспеченных современных кораблях это невозможно? Это не так, адмирал Старр. Вы отправляете конвои, когда сезон плавания в русских водах уже закончился, когда ночи длиннее дня. Людям приходится оставаться на боевых постах по двадцать часов в сутки. И вы думаете, что в таких условиях можно обеспечить людям нормальное питание? Ведь весь персонал камбуза вынужден нести вахту в погребах, у орудий или участвовать в ликвидации повреждений на корабле. И так по нескольку недель подряд. На одной сухомятке. — Брукс чуть было не плюнул с досады.
«Говорит, как Сократ, — с радостью отметил про себя Тэрнер. — Задай-ка ему перцу».
Тиндэл одобрительно кивал головой. Только Вэллери чувствовал себя неловко. И не из-за того, о чем говорил Брукс, а из-за того, что это говорил Брукс. Он, Вэллери, был командиром корабля, и ему, а не Бруксу следовало бы говорить об этом.
— Страх, крайнее напряжение сил, голод. — Голос Брукса упал до шепота. — Все это надламывает человека, убивает его.
Знаете ли вы, адмирал Старр, каково приходится людям там, между островом Майен и островом Медвежьим в февральскую ночь? Наверняка не знаете. Знаете ли вы, что такое тридцать градусов мороза в Арктике, когда море еще не сковано льдами? Знаете ли вы, как чувствует себя человек, когда при тридцати градусах ниже нуля с Северного полюса или с Гренландии начинает дуть ветер, пронизывающий до костей, когда палуба корабля покрывается слоем льда весом несколько сот тонн, когда люди постоянно подвергаются опасности обморожения, когда корабль разбивает огромные волны, а брызги обрушиваются на палубу в виде ледяного града, когда даже батарейки карманных фонарей не работают из-за низкой температуры воздуха? Знакомо ли вам это, адмирал Старр? — Брукс метал слова, как стрелы. Он бил имя Старра, как молотом. — А знаете ли вы, что значит по нескольку дней подряд не спать? Это тяжелая, мучительная борьба… Каждая ваша мозговая клетка напряжена до предела… Вы находитесь как бы на грани сумасшествия. Знакомы ли вам эти ощущения, адмирал Старр? Это страшнейшая пытка, и человек готов отдать все, лишь бы только иметь возможность забыться и уснуть.
Кроме того, адмирал Старр, усталость. Постоянная нехватка сил. Эти чувства не покидают вас ни на минуту. Отчасти это результат низких температур, отчасти следствие ненормальных условий работы. Вы
