Машина заводилась медленно, и в нетерпении я чуть не залил карбюратор. Я заставил себя с минуту посидеть спокойно, пока ветер бился о машину, и взглянул в зеркало заднего вида на темноту, из которой вышел. Затем попробовал снова, мягко надавив на педаль, и услышал благословенное покашливание и урчание двигателя, почувствовал его вибрацию, более ощутимую, чем ветер. Я включил передачу, повернул руль и рывком выбросил машину с обочины, с рычанием помчавшись по булыжникам. Только однажды я обернулся, но конец улицы был погружен в глубокую тень: оттуда могло пялиться на меня что угодно или совершенно ничего. Затем я выбрался на главную дорогу — Дунайскую улицу, где было освещение, которое работало, каким бы холодным и тусклым оно ни было, где уже имелась возможность услышать шум, увидеть цвет — ощутить безопасность города, который я знал. Мне в голову пришла мысль о том, что для древних римлян Дунай был границей цивилизации, как бы стеной, сдерживавшей варваров, но эта мысль была не слишком утешительной, поскольку в конце концов варвары сметающей все на своем пути волной прорвались через Дунай. Я сбросил скорость, подождал на перекрестке, повернул, и — что это? Городской шум, краски, люди — все это внезапно показалось мне совершенно чужим. Безопасным, но чужим. Неожиданно все это оказалось не таким уж распрекрасным, а спасение — чем-то гораздо меньшим, чем спасение. Был ли тогда свет действительно красным? Или я просто боялся увидеть, что он янтарно-желтый? Я не мог сказать с уверенностью. Я устал, у меня все болело, и я был чертовски голоден.
Я поехал домой и швырнул содержимое какого-то пакета в микроволновую печь. Швырнул с силой.
На следующее утро офис вроде бы вернул меня к реальности. Все здесь казалось стабильным и знакомым, все было ярким и залитым солнцем, ничуть не таинственным, начиная от поскрипывающей плитки под моими ботинками и кончая ласковой улыбкой Джуди, сидевшей за пультом. А в это утро улыбка была приятно приправлена сочувствием.
— Привет, Стив, — как твоя рука?
— О, все в порядке, спасибо. Заживает.
В этих коридорах не было ничего таинственного — залитые светом окна и прохладные стены желтого, как нарцисс, цвета — ни темных углов, ни чужой атмосферы. Единственными в кондиционированном воздухе были запахи свежего полироля, кофе и особый теплый аромат, окружающий компьютеры и прочую офисную электронику, смешивавшийся с ацетоновым запахом лака для ногтей и благоуханием ментоловых сигарет, когда я проходил мимо машбюро, — почти стерильные, спокойные и предсказуемые запахи. Наверное, странно, что такое множество экзотических товаров проходит через наши офисы и не оставляет никакого следа. Корица, магнезия, копра, перец — мы тоннами ворочали ими с той же легкостью, как и листовой сталью или нефтью. Все товары мира, но ни один из них никогда и на милю не приближался к офису; я видел их только во время нечастых визитов на склады и в аэропорты. Через мои руки проходили только их юридические двойники в виде квитанций о погрузке и накладных или таможенных ведомостей, не оставлявших в воздухе ничего, кроме слабого сухого запаха несмываемых чернил. Я сразу ощутил его, открыв дверь своего кабинета, однако там присутствовал и цветочный аромат духов Клэр, и сама она, листавшая какие-то документы на своем безукоризненном столе.
— Привет, Стив! Я и не ждала, что ты придешь так скоро! Как твоя бедная ручка? Ничего серьезного, правда? Я хотела сказать — надо же так поскользнуться! Ты ведь мог по-настоящему расшибиться!
Проснулся я поздно, совершенно измученный, рука распухла и онемела; мне пришлось звонить на работу и придумывать какое-то объяснение. Зато теперь это было весьма похоже на правду; я почти видел, как это случилось: поскользнулся, упал на битое стекло — куда правдоподобнее, нежели нож в руках какого-то сверхъестественного грабителя в порту. Я уже и сам был готов поверить в это.
— Да ничего, спасибо. Только онемела немного.
— Онемела? — Я был слегка потрясен. В широко распахнутых ярко-голубых глазах Клэр была тревога. — Нет, ты сядь, а я мигом принесу аптечку…
Я ухмыльнулся с некоторым беспокойством.
— Тебе только дай чуть-чуть воли, и ты меня с ног до головы обмотаешь бинтами, как мумию! — Ну разумеется, ведь Клэр была ответственной за оказание первой помощи в офисе после курсов в прошлом году. Ее, видимо, прямо зуд одолевал, так хотелось найти применение своим познаниям. А до сих пор единственным ее пациентом был Барри, порезавший большой палец, когда открывал бутылку виски. Этим все и объяснялось. — Нет, спасибо, дорогая, я… э-э… рану уже обработали. Были какие-нибудь звонки?
Мне было милостиво позволено проследовать к своему столу с небольшой стопкой почты и циркуляром бразильской «Адуаны». Дейв Ошукве уже сидел на своем рабочем месте, склонившись над пультом и стуча по клавишам. Приветствуя меня, он поднял влажную коричневую руку, оставив в воздухе, как хвост кометы, дым дорогой сигареты, но, к счастью, глаз не поднял. Я уселся в кресло, включил компьютер и откинулся в ожидании, пока он загрузится. Под пальцами я ощутил приятную прохладу хромированного подлокотника. Я дотронулся до деревянной поверхности стола, твердой под блестящим слоем лака. Пробежал пальцами по монитору, гладкому, как зеркало, чистому, без единой пылинки, и почувствовал слабое покалывание тока.
Нет, прошлым вечером я просто потерял голову. Все это было что-то вроде галлюцинации. Я был не очень трезв и чувствовал себя несчастным; все виделось в тумане. Ничего удивительного, что я окружил романтическим ореолом места попросту убогие и людей — что ж, пусть весьма добросердечных, но бедных, необразованных и неотесанных. Или, отбросив в стороны эвфемизмы, откровенно грубых и отсталых. Я превратил нечто совершенно обычное в странное лихорадочное приключение. Это и была правда, скрывавшаяся за грезами. А здесь все было реальным. Здесь была повседневная жизнь, моя жизнь. Здесь была Клэр с непременной чашкой кофе. Лишь однажды ритуал был нарушен: она попыталась подсунуть мне заменитель вместо сахара.
— Тебе надо восстанавливать силы! — объявила Клэр. — Ты потерял много крови…
— Эй, а мне разве кофе не дадут? — наконец-то объявился Дейв.
Клэр фыркнула:
— В порядке очереди. Стив поранился!
— А, я слышал. — Дейв выглянул из-за компьютера. — Ну, как делишки, масса Стивен? Не может быть, чтобы слишком плохо, ты же на ногах, разве нет? Не на костылях, не в инвалидной коляске или еще почище того!
— Ты что, не видишь, какой он бледный? — запротестовала Клэр так яростно, что я даже удивился.
