Все средства были, таким образом, испробованы. Краддок, оставивший свой корабль два дня назад, решил вернуться.
Обратный путь был совершен гораздо скорее и легче, так как дорога была известна. Еще до вечера Краддок и товарищи достигли Черепашьей бухты. «Белая Роза» стояла на якоре на прежнем месте. Лодки и весла находились в кустах, опять-таки на своем месте. Краддок велел спустить лодку на воду, и путники двинулись к барке.
Первым, кого они увидали, был Иосия Герд. Лицо его было бледно. Выглядывая из-за кормы, он крикнул:
— Видно, нет удачи?
— Да, стоянка оказалась пустой, но он, может быть, еще подойдет сюда, — ответил Краддок, хватаясь за веревочную лестницу и готовясь взлезать на корабль.
Кто-то на палубе засмеялся, а Иосия произнес:
— Прикажите-ка, Краддок, этим людям остаться в лодке.
— Это почему?
— Да вы сами это увидите, как взойдете на палубу, — каким-то странным тоном ответил Иосия Герд.
Краддок рассердился.
— Что это значит, мистер Герд?! — воскликнул он, вскакивая на борт судна. — Никак вы присвоили себе команду над судном?
Но в то время, как Краддок перелезал через парапет палубы, к нему приблизился матрос с бородой цвета пакли — этого человека он прежде никогда не видал — и, схватив его за руку, вырвал у него пистолет. Краддок схватил этого человека за руку, но в это время к нему приблизился Иосия Герд и сорвал с него кортик.
— Что это за подлости?! — воскликнул Краддок, бешено оглядываясь во все стороны.
Команда стояла на палубе маленькими группами. Люди перешептывались между собою и смеялись. Никто не обнаруживал желания подойти к Краддоку и освободить его.
Краддок был слишком взволнован, чтобы наблюдать происходящее вокруг него, но, однако, он заметил, что команда была одета очень странно. Одни были облачены в верховые костюмы, другие были в бархатных платьях и шелковых чулках, подвязанных у колен пестрыми лентами. Все эти господа походили более на светских людей, чем на моряков. Глядя на эти странные фигуры, Краддок подумал, что он грезит, и, чтобы очнуться, начал сам трясти себя за голову. Палуба стала гораздо грязнее, чем она была два дня тому назад. И кто это такие — эти люди, так пристально всматривающиеся в него? Никого из них, кроме Иосии Герда, Краддок не знал.
Уж не захватили ли барку, за его отсутствием, пираты? Уж не пираты ли капитана Шаркэ окружают его в настоящую минуту?
Когда Краддоку пришла в голову эта страшная мысль, он дико рванулся назад и пытался спуститься назад в лодку, но, увы, было поздно. Полдюжины рук вцепились в него, и через несколько секунд он очутился у дверей собственной каюты.
И каюта стала совсем другой. И пол, и потолок, и обстановка — все было совсем другое. Его собственная каюта была убрана с суровой простотой, а эта, в которой он теперь стоял, поражала одновременно и роскошью, и грязью. Занавеси из дорогого бархата были забрызганы вином, панели из редкого дерева были все в дырах от пистолетных пуль. На столе была разостлана большая карта Карибского моря, а над нею, с компасом в руке, сидел гладко выбритый и бледнолицый человек в меховой шапке и красном шелковом халате. Краддок взглянул на длинный, тонкий, с открытыми ноздрями нос и смертельно побледнел.
На Краддока были устремлены насмешливые глаза с красными веками. Шаркэ молчаливо насмехался над противником, которого он так ловко обошел.
— Шаркэ! — воскликнул Краддок.
Тонкие губы Шаркэ открылись, и он расхохотался пронзительным, издевательским смехом.
— Ах ты, дурак! — воскликнул он.
И, приблизившись к Краддоку, он ударил его несколько раз по плечу своим компасом.
— Ах ты, дурак, жалкая тупица! С чего это тебе вздумалось бороться со мною?
Не боль от этих ударов, но презрение, звучавшее в голосе Шаркэ, довело Краддока до дикого безумия. С криком бешенства он кинулся на пирата… Шесть человек едва-едва успели сладить с ним и повалить его на пол, среди обломков разбитого вдребезги стола. И все эти шесть человек были более или менее серьезно помяты Краддоком. Шаркэ продолжал смотреть на него презрительным взглядом.
Откуда-то вблизи донесся треск ломающегося дерева и крики испуганных людей.
— Это что такое? — спросил Шаркэ.
— Потопили лодку, а люди все пошли ко дну.
— Ну, и пускай их там лежат, — ответил пират. — Ну, Краддок, теперь вы знаете, куда попали. Вы находитесь на моем корабле, и ваша жизнь зависит от моей воли. Я знаю, что, живя на берегу, вы были добрым моряком, и тогда ваши руки были не чище моих. Хотите ли подписать условие, как сделал это ваш штурман, и присоединиться к нам, или я вас отправлю туда, где находятся все ваши товарищи.
— Где моя барка? — спросил Краддок.
— В бухте, с просверленным дном.
— А команда?
— Тоже в бухте.
— В таком случае я тоже хочу идти в бухту.
Шаркэ скомандовал:
— Подрезать ему коленные жилы и бросить его в воду!
Дюжие матросы потащили Краддока на палубу. Квартирмейстер Галловей вытащил уже свой нож и готовился произвести над ним ужасную операцию, как вдруг из капитанской каюты поспешно вышел капитан Шаркэ.
— Стойте! Мы с этой собакой расправимся гораздо лучше, — сказал он. — Ей-Богу, мне в голову пришел великолепный план. Закуйте его в оковы и бросьте его в трюм. А ты, квартирмейстер, иди ко мне: я скажу тебе, что надумал.
Таким образом, Краддок, избитый, израненный, был брошен в темный трюм.
Он был скован так, что не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Но дух его был бодр. Он не отчаивался, а, совершенно напротив, жаждал мученической смерти, которой мог бы искупить свои прежние грехи. Всю ночь лежал он на корабле, прислушиваясь к всплескам воды. Корабль был, очевидно, уже в ходу и шел чрезвычайно быстро. Рано утром кто-то пришел к нему. В темноте он узнал по голосу пришедшего. Это был изменивший ему штурман Иосия Герд.
— Вот ром и бисквиты, мистер Краддок. Я принес их вам с опасностью для жизни.
— О! Это ты заманил меня в ловушку и предал меня врагам? — воскликнул Краддок. — Как ты оправдаешься в этом поступке?
— Мистер Краддок, я сделал это не по доброй воле: мне угрожала смерть.
— Ну, Бог простит тебя за трусость, Иосия Герд; но как ты попал к пиратам?
— Видите ли, мистер Краддок, пиратское судно пришло в бухту как раз в тот день, когда вы отправились на остров. Они взяли нас на абордаж. Нас было мало, и мы были плохо вооружены — ведь вы взяли с собой самых лучших людей, — ну, одним словом, мы могли оказать им только самое слабое сопротивление, и они победили. Некоторые из нас были убиты в бою, других зарезали после; я спас себе жизнь, подписавши с ними условие.
