– Укрепления у города действительно хорошие, но в том-то и штука, что они рассчитаны на нападения корсаров, а по моим сведениям, мы будем иметь дело с регулярной армией, многократно превосходящей наши силы. И если моя догадка о том, что англичанам нужна Эспаньола, оправдается, нам потребуется объединение всех сил, чтобы отбить атаку.
Уловив в голосе отца нотки неуверенности и завуалированной просьбы о помощи, президент, который всегда желал отделаться от него, воспрял духом.
– Помнится мне, любезный граф, что вы и присланы из Мадрида с широкими полномочиями именно затем, чтобы сделать столицу нашего острова самой безопасной гаванью в Западных Индиях и даже способной пропускать Золотой флот. Может быть, вы не оправдали возложенной на вас миссии и уже спасовали перед непонятным скоплением английских кораблей на Сент-Китсе?
Мой отец отчетливо понял, что помощи от президента даже в это трудное время ждать не приходилось. Такова уж человеческая натура, которая всегда действует в первую очередь так, как нужно ей, и уже потом – как выгодно монарху, правительству и т. д. Эту формулу жизни невозможно переменить. Нет и не может быть на свете людей, которые скажут: я отдам последние штаны и буду терпеть все, лишь бы моему президенту было хорошо.
Народ, высыпавший на приморский бульвар, с восторгом и страхом наблюдал за появляющимися на горизонте парусами. Их количество все росло и росло. Это было воистину завораживающее зрелище. Такого гигантского флота жители Санто-Доминго никогда не видели. Было похоже, что все суда мира решили вдруг войти в нашу гавань, которой, кстати, как таковой и не существовало вовсе. Дело в том, что город Санто-Доминго был как бы младшим братом Севильи. Он прятал все морские суда у себя в чреве. Как и в Севилье, океанские корабли поднимались по широкой реке и только там становились на якорь и разгружались, поэтому были полностью защищены берегами полноводной реки от морских бурь, а крепкими фортами с хорошими пушками – от алчущих корсаров.
После того как Кальдерон получил приказ отца, мы сразу же стали готовить наш гарнизон к отплытию до Пуэрто-Платы, а далее сухопутным путем до Санто-Доминго. Слава богу, стараниями нашего доблестного губернатора, а также ирландца О’Мерфи у причала в Кайоне всегда стояла пара небольших кораблей для непредвиденных обстоятельств. Все сборы, а также погрузка на суда прошли в один день. Кальдерон был слишком многим обязан отцу, чтобы сразу же не откликнуться на его призыв о помощи.
– Ничего, мы успеем, – как бы успокаивал он сам себя. – Крепости не берутся за несколько дней, если, конечно, их комендант не трус. А уж за вашего отца, дон Педро, в этом отношении я спокоен.
И как нам ни было жаль столь глупо оставлять Тортугу, за обладание которой мы так долго дрались и пролили столько крови, но мысль о том, что столица Эспаньолы может быть захвачена многочисленным английским десантом, перевешивала эти грустные мысли. Из форта вывезли все, что там было, включая большой запас пороха. Уходя, Кальдерон даже оставил в крепости грозное послание, написанное на английском и французском языках, о том, что от имени испанского короля он категорически запрещает селиться на Тортуге иностранцам, а тем, кто решит ослушаться этого приказа, грозит смерть, когда он вернется. Хотя я и не думал, что после нашего ухода эта бумага сможет остановить незаконных поселенцев вновь обосноваться на острове, я хорошо понимал, что это было единственным, что мы могли тогда сделать. Мы покидали Тортугу со смешанными чувствами. С одной стороны, нам было жалко снова отдавать остров корсарам, с другой – мы горели ненавистью к англичанам, которые посмели напасть на Сан-Доминго, и хотели помочь гарнизону города. Однако это было большой ошибкой, так как впоследствии оказалось, что Тортуга может играть не менее важную роль, чем Сан-Доминго.
Только ступив на причал Пуэрто-Платы, мы сразу же узнали последние новости о высадке англичан, которая произошла примерно в тридцати милях от Сан-Доминго. Через два дня, когда закончилась их выгрузка, армия еретиков медленно двинулась к городу, поскольку в этом месте отсутствовали дороги. В то время когда мы шли ускоренным маршем по Эспаньоле, где в каждом городе к нам примыкали новые отряды, новости становились все более тревожными. По поступавшим сведениям, англичан было очень много и, несмотря на постоянные перестрелки с нашими солдатами, они неумолимо продвигались вперед сквозь болота, леса, засады и засеки. Их движение нельзя было остановить, поэтому жители Санто-Доминго, поначалу стойко воспринявшие весть о нападении, стали поодиночке, а потом и целыми семьями покидать город. Говорили, что у неприятеля больше десяти тысяч солдат, что даже по европейским меркам является огромной армией. Что уж говорить о том, что история Западных Индий вообще не ведала такого многочисленного вторжения.
Когда мы были в дневном переходе от города, Кальдерон, который по пути уже присоединил к нашему отряду несколько сотен разных гарнизонных солдат, послал меня вперед с вестью о подходе подкрепления. Тогда я погнал своего андалусца во всю прыть и, возможно, скакал бы еще быстрей, если бы не мой лакей Николас, который упорно пытался следовать за мной на своей кобылке. Мы уже подъезжали к северным воротам Санто-Доминго, когда стала отчетливо слышна пушечная канонада. То наши артиллеристы пытались нанести хоть какой-то урон англичанам, нагло разбивавшим лагерь прямо под стенами города с его западной стороны.
Уже подъезжая к городу, я понял, что не все разделяют оптимизм Кальдерона о том, что крепости не берутся за пару дней. На дороге, ведущей на север, мне сначала стали попадаться одиночные беженцы, а потом, с нарастанием гула канонады, их становилось все больше, больше и больше. Было ясно, что в городе началась паника. Тогда я лишь пришпорил коня, несясь навстречу рокоту пушек и совершенно не думая о собственной молодой жизни.
Трудно было узнать в этом растревоженном муравейнике тот мирно спящий ленивый колониальный город, который впервые предстал моему взору во время приезда. Богатые горожане пытались спасти свое добро, увозя его на север в повозках, а бедняки хотели лишь сохранить жизнь, унося ноги, пока еретики еще не заблокировали северные ворота и не отрезали отступление в глубь острова. Среди этой суматохи я с трудом нашел отца в доме президента де Монтемайора на военном совете.
– Думаю, что и еретикам хорошо известно, как мы здорово укреплены, – с яростью говорил мой отец. – Я еще раз повторяю, что они не будут с ходу атаковать, раз так осторожничают. Они высадились аж за 30 миль от города. Это свидетельствует лишь о том, что они нас опасаются еще больше, чем мы их.
