— Так это же твой жених, папа, а не мой, — усмехнулась девушка. И поглядела на Русова, пожала плечами: — Пристал ко мне с этим тупым силачом. А мне, между прочим, больше нравятся моряки.
— Моряки! — гневно вскричал сеньор Ортега. — Гонсалес и Гомес моряки, а что они выкинули на острове?
— Плохую мы подыскали команду для яхты, папочка, — строго сказала Виктория, помедлила и пояснила: — Когда мы там помирали от голода и жажды, сеньоры Гонсалес и Гомес ловили раков-лангустов и выдавливали из них жижу. И птенцов ловили. И мы ели их сырыми. Они нам их продавали.
— Продавали? — удивился Володин. — Как это «продавали»?
— Как? Да очень просто. По пятьсот долларов за птичку. И мой папочка подписывал расписки. Гомес для этого выдрал несколько страниц из такой толстой тетради, что ли, которая была в доме... Но папа, я ведь говорю о русских моряках, которые спасли нас.
— О, русские, это да! — искренне произнес сеньор Ортега и хлопнул Русова по плечу. — Я всей Бразилии расскажу, какие это замечательные люди — русские моряки. — Он замолк, отвернулся, мазнул ладонью по своему широкому лицу и вновь повернулся к столу. Помедлив немного, спросил: — Эй, а сколько же вы все-таки затребуете с меня за спасение? Две? Три тысячи долларов?
— Все бесплатно, — ответил Русов. — Живите.
— Бесплатно?! Да нет же, так не бывает.
— Бывает и так, сеньор Ортега.
— Э, нет. Тут что-то не так... Или вы, сеньор Русофф, совершенно непрактичный человек: в ту минуту, когда смерть держала меня своей лапой за горло, вы должны были содрать с меня мешок, кучу денег, а вы?! Неужели не подсунули мне, когда я был чуть жив, в беспамятстве, «Договор о спасении»?
— Считайте это ваше спасение обычным актом гуманности, сеньор Ортега, — досадливо проговорил Русов, — А вот рецепты русских национальных блюд — тут уж мы с вами поторгуемся. В семь утра встречаемся в штурманской.
СТРАННЫЕ ПАССАЖИРЫ. ПРОЩАНИЕ
Ужин кончился, но моряки не торопились расходиться, а, перебравшись в соседнюю со столовой курительную комнату, дымили сигаретами и с интересом поглядывали на сеньора Ортегу, который тоже пускал дым из широких волосатых ноздрей. Все ж живой миллионер.
— Коля, расспроси все же Фернандо, как же он стал богатеем? — вновь попросил Володин. — И вообще, что для этого надо?
— О, что для этого надо? — оживился Ортега, когда Русов перевел вопрос. Он улыбнулся, хлопнул себя ладонью по обширному лбу, а потом вытянул вперед и показал морякам грубые, как у боцмана, с вековыми мозолями руки. — Чтобы стать миллионером, надо в башке иметь мозги, а не маисовую кашу, раз, и руки, это два. И еще везение, случай, удачу. Вот я, например, работать начал в лет... — Ортега прервал свой рассказ, задумался, лицо его стало грустным. — Да, лет в пять-шесть. Семья у нас была одиннадцать человек, жили в «фавелах» в трущобах порта Ресифи, и утром чуть свет все мы — мама, папа, все мои братишки — отправлялись в город, в порт «а заработки. Мы попрошайничали, собирали тряпье и бумагу, в общем, промышляли кто чем... А, трудное было время! Так вот, в двадцать лет я скопил кое-какие деньжонки и купил автомобиль для перевозки воды. Я возил воду в прерии, там, конечно же, есть колодцы, но вода в них невкусная, солоноватая. И вдруг случилась страшная засуха. Мучились от жажды люди, погибал скот. И я сутками возил и возил в прерии воду, возил, возил, возил. О, это были страшные дни! На меня несколько раз нападали, в машину стреляли, и я стрелял, отбивался, от тех, кто... — Сеньор Ортега вновь замолчал, нахмурился. — Да, страшное было лето. Гибли коровы, быки, лошади, а для меня то лето оказалось счастливым, я здорово заработал, приобрел небольшую ферму с сотней бычков и молодой, красивой хозяйкой, которая и стала моей женой. Да вот и все, пожалуй.
— А работников у вас много? Батраков? — спросил Шурик Мухин.
— Пятеро, — ответил Ортега, когда Русов перевел вопрос, и засмеялся: — Пятеро сыновей, да еще жена Карин, да Виктория, когда она приезжает из Ресифи, там она учится в университете, на каникулы. — И сеньор Ортега вновь помрачнел, сказал с горечью: — Это чертова морская прогулка! Виктория уговорила — всю жизнь мечтала совершить океанское плавание, уговорила меня, болвана. А, ладно. — Ортега улыбнулся, махнул рукой. — Принесите-ка гитару, спою бразильские песни и лучшую из них «Съюдада араминьоза», что грустить? Мы живы, будем же смеяться, петь и будем радоваться жизни, сеньоры русские моряки.
Мухин принес гитару, и Ортега, настроив ее, запел песню про свою прекрасную родину Бразилию, где живут отважные, работящие люди, и про то, что «...конь мой как ветер летит. И в ритме бразильской самбы разносится стук копыт».
В двадцать три ноль-ноль Русов отправился в обход танкера.
В своей тесной, душной каюте кок Федор Петрович Донин писал рецепты «чей», «борча», картофельных пирожков, киселя и прочих национальных русских блюд. Взглянул отсутствующим взором на старпома, пошевелил узкими, блеклыми губами и вновь склонился над бумагой. Валялся в койке, читал «Братьев Карамазовых» доктор. На палубе, возле койки, лежали листки радиограмм. Наверное, от милой врачишки с «Коряка». Доктор вяло, тоскливо улыбнулся Русову и, намекая на то, что ему не до разговоров сегодня, опять уткнулся в книгу. А в каюте, отведенной для потерпевших бедствие бразильских мореплавателей, было шумно. Русов стукнул в дверь, вошел, и оба бразильца вопрошающе, недружелюбно уставились на него. Оба кряжистые, широкогрудые, черноволосые, чем-то очень похожие друг на друга, братья, что ли?.. Один из них, завидя Русова, сунул под подушку стопку мятых бумажек, второй, шумно дыша, нервно провел рукой по блестящим волосам и нетерпеливо спросил у Русова, что ему нужно.
— Будете курить в каюте, сеньоры Синдбады-мореплаватели, высажу на ближайший же остров, — сказал Русов, окидывая взглядом задымленную каюту. — У нас танкер, а не прогулочная яхта.
«Из-за расписок сеньора Ортеги спорят, — подумал он, продолжая обход судна. — Вот чем они так похожи друг на друга: лица у них злые, жадные... Скоты... мореплаватели».
В конце коридора мелькнула чья-то фигура, тяжело звякнула дверь прачечной, и Русов догадался: Танюшка понесла ужин «голодающему» Юрику. Улыбнулся, ему все больше нравилась эта парочка, чьи судьбы так странно и сложно сошлись на «Пассате». Опять поучал своих подчиненных Володин. Бродил по каюте капитан. Русов уже взялся за ручку его каюты, постоял немного, но не решился зайти к капитану, а вернее, отчего-то не хотелось ему сейчас оказаться в компании капитана. Бог с ним. Тот сейчас весь в заботах, весь в тревожных размышлениях о встрече с сушей, об отчете, который ему предстоит делать в грозном управлении.
