– На бушприте строп ватер-штага[64] лопнул, – доложил вахтенный офицер Илья Сокура.
– Да как он мог лопнуть, там же дополнительные плетения?!
– Не знаю, сир. Пришлось убрать стаксели и выбросить плавучий якорь. Сейчас вахта марсовых этим занимается, заведем новый линь и перетянем, думаю, за две склянки управимся. А потом уже, когда придем в порт, все поправим.
– Разумно! Действуй! – согласился с ним.
– «Селена» вышла из зоны слышимости. И сигнальных фонарей не видать, – добавил он. И действительно, сквозь рокот шторма звона склянок ведомого слышно не было. В хорошую погоду звук рынды отчетливо различался и за четыре мили, сейчас же и в двухстах ярдах ничего было не разобрать.
– Не страшно, Кривошапко нормальный шкипер, а место встречи известно. Сейчас на траверзе левого борта должны быть Филиппины, а прямо по курсу разные мелкие острова. Осталось пройти Восточно-Китайское море, и все.
– Стихает, – мистер Рей Свифт кивнул в сторону выхода из залива, поднял оловянный кубок с вином и сделал короткий глоток.
– Истинно так, – согласился с ним мистер Клиф Райт и приподнял свой кубок. – В полдень можно будет выходить. Повезло нам на этот раз.
– И на этот раз тоже, Клиф. Грех Бога гневить, все делается благодаря Его промыслу.
На палубе трехмачтового восемнадцатипушечного флейта с развевающимся на корме британским флагом расположились за выносным столиком два молодых джентльмена не старше двадцати пяти лет. Один был одет в камзол темно-красного цвета, а второй в ярко-оранжевый. Оба темноволосые, широкоплечие, немного грузноватые, джентльмены походили друг на друга как братья. Впрочем, они и вправду состояли в близком родстве, их матери являлись родными сестрами.
В заливе, расположенном внутри высокой подковообразной скалы, укрывшись от шторма, стояли два совершенно одинаковых корабля. Дружные кузены, младшие сыновья достойных бизнесменов, торговавших в Саутгемптоне зерном и шерстью, вместе строили их на верфи Амстердама. Хотели вначале заказать у себя в Англии привычные двухмачтовые шхуны, но в конце концов уговорили своих родителей финансировать более серьезный проект. И вот третий год бороздили моря и океаны.
Доставляли в амбары и склады родителей зерно и лес, шерсть и хлопок. Однако в начале прошлого года, загружаясь в Бенгалии хлопком, обратили внимание на то, что их соотечественник мистер Джонсон закупил на сто фунтов стерлингов (очень значительную сумму) десять упаковок некого вещества, называемого опий, с которым отправился в Европу. Они рискнули купить одну упаковку на пробу, и когда в Кантоне догружались шелковыми тканями, Рей ради интереса показал новый товар местному торговцу, господину Мао Дапу. Каково же было их удивление, когда тот за всю упаковку предложил сорок пять лян[65], то есть за товар в десять фунтов давали почти пятьдесят!
С тех пор пошло-поехало, и остановиться оказалось невозможно. Деньги это вообще интересное дело, а большие деньги затягивают с головой, как омут. Сейчас делали уже пятый рейс в Кантон, но главное заключалось в том, что пока на этом рынке они оказались единственными продавцами бенгальского товара, обычно опий покупался через остров Ява. Информацией с другими торговцами кузены делиться не спешили.
В данный момент они везли последнюю партию прошлогоднего сбора макового молочка и планировали наконец загрузиться чаем и проведать Европу. Однако, добирая в Сингапуре питьевую воду, прознали от других торговцев о нападении на остров Формоза маньчжурской армии Цинской династии. Приверженцы династии Мин были свергнуты, а их армия полностью разбита. И сейчас там собралось множество голодных пленных солдат, которых продавали по три головы за один лян. Между тем в Кантоне их можно было сбыть по ляну за голову, а в городе Ху, то есть в Шанхае, – по два.
Тоже хороший бизнес. Вот и рванули сначала к Формозе, где в порту города Дунду действительно выкупили тысячу бывших молодых солдат. Были они невысокими ростом и тощими до невозможности, одни ребра торчали, да и в трюмы их запихали, словно селедки в бочки. Чтобы лишний раз не кормить и при этом успеть доставить на рынок живыми, решили после погрузки отправляться немедленно. Однако нарвались на сильнейший шторм, флейт Клифа едва не налетел на скалы, поэтому решили спрятаться в любой подходящей бухте среди гряды множества островков. К счастью, такая бухта нашлась, малюсенькая, но два корабля в ней поместились.
– Мистер Свифт! Сэр! – послышался с берега голос, это со скалы быстро спускался наблюдатель. – Там парус, сэр! Идет прямо к нам!
– Чей парус?!
– Далеко, сэр, пока не видно!
Глубина в заливе была приличная, корабль пришвартовали прямо к берегу, поэтому они сбежали вниз по приставленному трапу, сбитому из двух досок. Взобравшись на скалу, стали смотреть в подзорные трубы. Ветер уже значительно стих, но волнение должно было сойти на нет еще не скоро.
– Вижу три мачты. Это не фрегат? Что скажешь, Рей?
– Похоже, это флейт. Да, такой же, как и у нас. Нет, двадцатипушечный.
– А флаг видишь?
– Нет, пока не вижу.
Они еще добрых две склянки просидели на скале, пока не дождались смены галса и не увидели развернувшийся флаг.
– Испанец, – тихо проговорил Рей.
– Испанец! С изумрудными парусами! – радостно воскликнул Клиф, они переглянулись. Совсем недавно англичане дали себя уговорить лондонскому купцу мистеру Картеру и на рассвете из засады напали на трехмачтовую испанскую баркентину. Втроем расправились с ней быстро, и в живых ни одного моряка не оставили. Баркентину тоже сожгли, но специи, которые перегрузили, потянули на сорок две тысячи талеров – каждому.
Войны с Испанией сейчас не было, а их самодеятельность считалась пиратством чистой воды. Узнал бы кто чужой, виселица была бы гарантирована. Однако чужих здесь не имелось, команду держали испытанную, зачем отказываться от хорошего бизнеса. Тем более что об «испанцах» с изумрудными парусами, на которые вместо нормальных пушек поставили какое-то убожество, не слышал только ленивый.
Они опять переглянулись, при этом Рей пожал плечами.
– Смотри, как тяжело идет, а? Видно, нормально загружен. Берем!
– Ладно, – согласился Рей. – Тогда сделаем, как в прошлый раз. Ты выходишь наперерез, разряжаешь книппели по парусам и картечь по палубе, а я перед этим обойду остров, зайду ему с кормы и разряжусь по портикам. Скала высокая, он нас не увидит. На абордаж пойду со стороны расстрелянного борта, так?
К утру шторм стал стихать, сила ветра снизилась баллов до семи, да и направление его стало круто меняться, что позволило вначале взять бакштаг и потом постепенно перейти на полный бакштаг. Заступив на свою вахту, приказал идти под всеми парусами. Ночной ремонт выполнили благополучно, оснастка пела, корабль был хорошо управляем, и сейчас, оседлав волну, шел со скоростью семнадцать узлов.
Прямо по курсу появилась гряда небольших островков, которые, согласно лоциям, находились на траверзе Формозы. Значит, мы вошли в воды Восточно-Китайского моря. Отдав команду марсовым сержантам на фоке и гроте уменьшить парусность, сменил галс, чтобы аккуратно пройти между скалистыми островами. Мели на карте не указывались, глубины должны были быть хорошими, но все же… машине заезжать в гараж на скорости тридцать километров в час можно, но не рекомендуется. Приблизительно так это выглядит, когда идешь под всеми парусами в трех кабельтовых от кромки незнакомого берега.
Вдруг от силуэта скалы ближайшего острова отделились верхушки корабельных мачт. В первую секунду подумалось о «Селене», вот она где затерялась, но тут же сознание переключилось на стремительно вынырнувший корпус флейта и вспухшие белые паруса. Белые! Адреналин мгновенно вспенил кровь, а по мозгам ударил страх: «Попался! Попался, как последний салага!»
– К бою! – заорал что есть силы. Подскочив к висящему на рожке рупору, выхватил его и повторил: – К бою!
«Британец», отметило сознание, опознав появившиеся из-за острова корму и флаг противника. Орудийные стволы его правого борта смотрели из открытых портиков прямо на нас, вот-вот должен был последовать залп. И действительно, в темных люках заметил отблески огня жаровни и немедленно постиг весь тот ужас, который может произойти. Ведь сейчас большая часть воинов, выполняя мою команду, займет штатные места согласно боевому расчету. То есть будут на палубе, которую вражеская артиллерия сметет в упор, словно метлой. Подтверждая мои мысли, раздался топот множества ног, и первые бойцы, вооруженные винтовками, появились на верхней палубе.
– Ложись! Всем ложись! – показывая пример, упал под ограждение квартердека.
Заметил, как возле присевшего у штурвала рулевого (почему он не упал, спрашивается?) объявился лейтенант Бевза, который должен был сейчас принимать вахту, увидел, как отрабатывают команду «ложись» другие воины. Лишь марсовые матросы остались на боевом посту, зависли на вантах в ожидании распоряжений о выполнении эволюций. Еще в наступившей тишине услышал, как, несмотря ни на что, стукнули крышки наших портиков, значит, и мои пушкари приготовились к бою.
