– Подумайте: все, что ни происходит, случается по воле высшего помысла, проявляющего высшую справедливость.
– Да, ваша правда, надо нести свой крест. А вы как живете с того времени?
– Я бедный пастырь разрозненного стада. Много я исколесил морей, много чего видел. Из восточной Индии я вернулся в свое отечество и там получил разрешение отправиться на корабле своего старого друга. Да, дружба наша с капитаном еще старше нашей с вами.
– Милостивая государыня, – вмешался в разговор мистер Бигнал, будучи не в силах дальше скрывать свое волнение. – Прошло уже более полстолетия с того времени, когда мы с ним посещали школу. Как часто мы вспоминаем с ним в этой поездке о былом! Очень рад, что судьба подарила мне возможность познакомиться с вами.
– Она дочь покойного капитана и вдова сына нашего старого командира, контр-адмирала де Лэси! – сказал с поспешностью священник.
– Я знал и того, и другого: оба были храбрые моряки и прекрасные товарищи; очень рад принимать у себя приятельницу моего друга и родственницу двух таких заслуженных офицеров.
– Де Лэси! – раздался взволнованный голос.
– Да, по закону я ношу это имя, – сказала в слезах старшая дама, которую мы будем называть по-прежнему вымышленным ее именем, и прижала к себе свою воспитанницу. – Случайно спал покров с тайны, и я не желаю больше скрывать истину. Мой отец был капитаном адмиральского корабля, и обстоятельства заставляли его оставлять меня в обществе твоего молодого родственника, но он этого не сделал бы, если бы мог предвидеть последствия. Я знала, что он горд, хотя и беден, и боялась вверить ему свою судьбу. Мы были обвенчаны тайно, и никто из наших родителей ничего не знал. Но смерть?.. – здесь голос у нее оборвался, и она знаком просила священника продолжать.
– Мистер де Лэси и его тесть погибли в том же бою через месяц после бракосочетания первого, – сказал священник дрогнувшим голосом. – Вы сами, милостивая государыня, не знаете подробностей их смерти. Я был один при них в этой битве. Кровь их смешалась, и ваш отец, благословляя юного героя, не знал, что он благословляет своего зятя.
– О! Я обманула его доверие. Скажите, узнал ли он перед смертью о нашем браке?
– Нет, де Лэси умер первый на груди вашего отца, который любил его как сына, но другие мысли, а не это ненужное объяснение занимали его.
– Все теперь кончено, – сказала Гертруда, – все кончено и забыто. Теперь я ваша Гертруда, такая, какой вы меня воспитывали.
– Гарри Арк! – закричал вдруг Бигнал, прочистив свой голос ромом. Взяв под руку стоявшего в задумчивости лейтенанта, он вывел его из каюты. – О чем вы думаете, черт возьми? Вы забываете, что до сего времени я так же мало посвящен в подробности вашего поручения, как и премьер-министр его величества. Каким образом я нахожу вас на королевском крейсере, а не в виде пирата на разбойничьем судне? И откуда у этого благородного отпрыска этот прекрасный корабль с таким экипажем?
Уайлдер неохотно стряхнул с себя оцепенение и позволил увести себя с места, куда устремились его мысли.
Сперва меня убейте, а потом Мои продайте кости.
Шекспир. Король Генрих VКапитан «Стрелы» и Уайлдер вышли на палубу и молча ходили некоторое время взад и вперед. Уайлдер устремил вперед печальный взгляд, в котором отражалось тяжелое внутреннее страдание, и невольно отыскивал соседний корабль. Но он уже не стоял на месте, и внешний вид его изменился: реи повернуты, паруса раздувались, и «Дельфин» величественно, не торопясь, начал приходить в движение. Но ничего не говорило о том, что он собирался обратиться в бегство. Напротив, верхние паруса были убраны, и команда расставляла слеги для парусов, предназначенных для быстрых маневров судна. Уайлдер вздрогнул и отвернулся: он видел, что на судне готовятся к сражению.
– Вот ваш аристократ распустил три паруса на марсе и один на фок-мачте, как будто забыв, что его ждут к обеду и что в списке капитанов я занимаю первое место, а он последнее. Но надеюсь, он явится вовремя, когда аппетит напомнит ему об обеде. Он мог бы также вывесить свой флаг из уважения к тому, кто и старше по званию, и заслуженнее его, – это ничуть не унизило бы его происхождения. Но, черт возьми, Арк, он прекрасно справляется с реями! Наверное, ему дали опытного первого помощника, и мы увидим, как за обедом этот молокосос будет бахвалиться: «Как мой корабль маневрирует! Я не терплю никогда беспорядка у себя». Не правда ли, его помощник – прекрасный моряк?
– Очень мало найдется моряков более сведущих, чем капитан того судна.
– Откуда же у него знания? Вы, что ли, его научили? То-то я замечаю некоторые приемы, заимствованные от «Стрелы»! Я сразу вижу, в чем дело!
– Я уверяю вас, капитан Бигнал, что у вас ошибочное представление об этом человеке и считать его невежественным опасно.
– Да я вижу его насквозь: молокосос захотел посмеяться над моряком старой школы. Наверное, это первое его плавание по морю?
– Что вы, да он дитя моря, он уже более тридцати лет плавает.
– Ну, уж в этом, позвольте, вы ошибаетесь; он сам мне говорил, что ему завтра исполнится двадцать три года.
– Он вас обманул – даю вам слово.
– Сомневаюсь, – это не так-то легко: шестьдесят четыре года придают такой же вес голове, как и ногам. Я, может быть, и недооценил его знания, но не мог же так ошибиться в его возрасте! Но куда же, к черту, он плывет? Неужели он отправился к своей благородной мамаше, чтобы она повязала ему салфетку перед нашим обедом?
– Смотрите! Он действительно уходит! – вскричал Уайлдер таким радостным голосом, что мог бы внушить подозрение более наблюдательному собеседнику.
– Если я не разучился еще отличать корму от носа, то ваше предположение совершенно верно, – огорченно заметил капитан. – Но мне пришла охота поучить этого фата уважению к старшим, пусть себе поплавает для возбуждения аппетита. Черт возьми, я сделаю это, пусть жалуется, сколько хочет. Распустите задние брамсели: если этот благородный потомок находит удовольствие в прогулке, то он должен понять, что и другие тоже могут пожелать прогулки.
Распоряжение это тотчас же было исполнено, и «Стрела» двинулась в противоположном «Дельфину» направлении. Капитан в восторге потирал руки, забыв о главном, что его заботило, и вспомнил о продолжении разговора, когда бегущие каждый своим курсом суда были уже далеко друг от друга.
– Пусть это будет для него уроком. Хотя мой кок и не любитель всяких вычурностей, но тот, кто раз отведал его стряпню, поймет, что стоит оценить такой талант. Да, нелегко будет этому молокососу догнать нас. Но как вы-то очутились на этом судне? Вы ничего еще не сказали мне о результате вашего поручения.
