Задние ряды расступились перед представителями власти. Бентли молча прошёл сквозь притихшую толпу и остановился перед каменной площадкой, остатками индейского святилища, на которой были разложены тюки, мешки, ящики… Пьер Лафит в серых облегающих панталонах и высоких испанских сапогах сидел на винной бочке с деревянным молоточком в руках. Он ждал инспектора и приготовил ему встречу. Из ворот склада за его спиной появился Доменик со своими матросами, в основном мексиканцами. У каждого за широким бархатным поясом торчали ножи и пара длинноствольных пистолетов.
– Добро пожаловать, инспектор, – радушно улыбнулся Пьер. – Желаете что-нибудь купить?
Бентли вынул из кармана бумагу и помахал ею в воздухе.
– Это предписание начальника таможенного федерального ведомства о закрытии торгов и конфискации товаров, – сильным голосом сообщил Бентли.
– Вы слышали, что сказал инспектор? – спросил покупателей Лафит и добавил после паузы: – Сударь, мы польщены вниманием таможни, а теперь прошу не мешать мне работать. Ваше неожиданное появление уже стоило мне нескольких сот долларов.
– Сопротивление властям обойдётся вам дороже, господин Лафит. – Бентли влез на кучу мешков с зерном и крикнул: – Расходитесь! Торги закрываются! Если…
По знаку Пьера раздался выстрел. Пуля раздробила кисть поднятой руки инспектора. Бентли от боли согнулся пополам, не удержался и кулем скатился вниз.
Толпа ахнула. Кое-кто кинулся к берегу. Лейтенант Стаут выхватил саблю, отрывисто подал команду. Солдаты вскинули ружья.
– Кто нажмёт на курок, не уйдёт отсюда живым, – спокойно, но достаточно громко, чтобы слышали солдаты, сказал Пьер Лафит, спрыгнул с бочки и направился к военным. В тишине разносились стоны инспектора Бентли.
– Пли! – хрипло скомандовал Стаут.
Солдаты продолжали целиться, двое из них растерянно опустили ружья.
– Здесь занимаются торговлей, а не войной, лейтенант, – сказал Пьер, приблизившись вплотную к Стауту. – Забирайте инспектора и убирайтесь.
– Я выполняю свой долг, – запальчиво возразил Стаут.
– Подумайте лучше о горе своей матушки, родных и близких этих солдат, которых вы подставляете под пули ради того, что кому-то не нравится наш образ жизни. Мы не враги Соединённым Штатам.
Доменик с мексиканцами взяли солдат в кольцо. Сквозь стоны инспектора раздался его искажённый болью голос:
– Дьявол с ними, лейтенант. Господи, я истекаю кровью, перевяжите мне руку и отнесите меня в лодку.
Несколько солдат, не дожидаясь распоряжения офицера, подхватили инспектора и потащили его к воде. Остальные потянулись за своими товарищами. Стаут облегчённо вложил саблю в ножны, утёр со лба холодный пот.
– Чёрт возьми, господин Лафит, думаю, вам не простят эти игры.
– Я не нуждаюсь в прощении, лейтенант. Отойдём в сторону.
Оставшись с офицером один на один, Пьер Лафит вынул из-за пояса толстую пачку денег, разделил её примерно на две равные части и сунул половину в нагрудной карман лейтенантского френча.
– Это для солдат по десять долларов за проявленное благоразумие. Остальные для инспектора. Отвезите его в лучшую больницу города и проследите, чтобы он там ни в чём не нуждался. А это для вас…
– Бросьте, господин Лафит, я не возьму ваши деньги.
– Берите, лейтенант, берите. Купите жене блестящие дорогие побрякушки. Ведь женщинам так мало надо для счастья.
Стаут, представив, как будет рада Джейн, не стал упрямиться. Глупо отказываться, когда все вокруг берут взятки, жульничают, интенданты воруют, а выплату жалованья, как всегда, задерживают.
– Благодарю, господин Лафит.
– Не за что. Вы эти деньги заработали, лейтенант. Надеюсь, у Вас не останется неприятных воспоминаний о нашей встрече.
Губернатор, узнав о результатах печально закончившегося рейда таможенников, пригласил на аудиенцию главного редактора «Луизианского курьера» и передал ему для печати обращение к жителям штата.
В нём Вильям Клэрборн объявлял вне закона разбойников из бухты Баратария, которые нападают на корабли Испании, находящейся в мире с США, не чтят собственности, подрывают законную коммерцию и не платят налогов. «Всякое лицо, уличённое в связях с торговым домом «Лафит», будет подвергнуто суровому наказанию, – предупреждал губернатор. – Объявляется награда в пятьсот долларов тому, кто передаст Пьера Лафита в руки полиции».
Через три дня ночью по всему городу неизвестные лица расклеили объявления, в которых предлагалось пять тысяч долларов тому, кто доставит губернатора Вильяма Клэрборна в бухту Баратария. Ответ Пьера Лафита немало потешил новоорлеанцев, а больше всех веселилась жена губернатора. Даже сам Клэрборн оценил своеобразный юмор боса флибустьеров. Только прокурор Граймз считал, что чаша терпения переполнилась.
– Я не позволю делать из властей посмешище. Предлагаю послать войска в бухту Баратария. Пора помешать длинной палкой в этом болоте.
Наступила мягкая осень. Ночи стали прохладнее, а дни не такими жаркими. Война на севере шла с переменным успехом. В эти дни прорвавшийся сквозь английский заслон американский капер доставил губернатору штата Луизиана секретный пакет от правительства. Президент США Джеймс Мэдисон предупреждал Клэрборна, что, по данным разведки, англичане готовятся высадить крупный десант на юге страны. Губернатору предлагалось принять все меры для отпора врагу. На помощь Новому Орлеану спешил генерал Эндрю Джексон.
В этих условиях Клэрборн не рискнул распылять силы на борьбу с Лафитом, которые моли понадобиться для защиты города. Война стала реальностью. Даже оптимисты, считавшие, что она их минует, стали готовиться к худшему.
Кропотливая и методичная работа инспектора Левье наконец дала результат. Методы Жозефа Фуше действовали безотказно, рано или поздно, в зависимости от сложности дела, они приводили к цели. А если противник совершал ошибки или проявлял человеческие слабости, то успех превосходил все ожидания.
В конце ноября Левье нанёс визит Граймзу, чтобы поделиться хорошими новостями.
– Пьер лафит тайно посещает город. Заключает сделки с посредниками и посещает дом художника-миниатюриста Жана Батиста Селя на Бургундской улице.
– Позирует для портрета? – недоверчиво спросил прокурор.
– Нет, к искусству Пьер Лафит равнодушен. Его больше ин-
тересует дочь художника Франсуаза.
– Любовная интрижка? – осклабился Граймз.
– Что-то в этом роде, – кивнул Левье. – Хозяин дома вдовец,
Всё время проводит в мастерской на втором этаже, спускается вниз только для того, чтобы встретиться с клиентами. Одержим работой, довольно странная личность. С дочерью видится редко и, видимо, не в курсе её увлечений. Франсуаза ведёт слишком свободный образ жизни для креолки, её комнаты имеют отдельный вход с улицы. На рассвете через него Пьер Лафит уходит. На перекрёстке Орлеанской и Бургундской садится в экипаж с чёрными шторами, который сразу набирает скорость и исчезает.
