Так или иначе, этот корабль гнался за транспортом и потопил его. Иначе мы слышали бы о нем что-нибудь еще. Интересно, спаслась ли команда? Дали ли ей возможность погрузиться в шлюпки? Нет, это старые обычаи, обычаи прошлых войн. Теперь фашисты поджигают корабль, делают пробоину под ватерлинией и больше не заботятся о нем.
Впрочем, нет, эти фашисты иногда заботятся о нем и дальше, только в другом смысле. Они ждут, пока команда не погрузится в шлюпки, а потом расстреливают шлюпки…»
Капитан Васильев поморщился. «Что за мысли!.. Я должен думать о другом. Еще полчасика, и я приму полную порцию горючего, смогу отдавать швартовы. В море как-то приятней, просторней, не так близко от этой пловучей пороховой бочки… Хочется доставить в сохранности всех этих женщин и ребят, этого парнишку в плюшевой курточке, чем-то похожего на моего Вальку… Кстати, что он сейчас делает, этот парнишка?»
…Теперь мальчик глядел на берег, глубоко засунув за пазуху одну руку и согревая дыханием другую. По снежному склону скользила оленья упряжка: длинные узкие сани с бегущим рядом человеком в меховой остроконечной шапке. Олени были очень маленькие, они бежали, вытянув морды и пригнув рога к спинам, они были ниже пояса хозяина саней. Мальчик засмеялся от удовольствия.
— Смотри, мама, — закричал мальчик в восторге. — Смотри, какие маленькие взрослые олешки! Пойдем посмотрим поближе.
Он потянул за ватник стоявшую рядом женщину: высокую, угловатую, с беспокойным, усталым взглядом. Женщина не видела окружающей ее красоты. Она думала о чем-то своем.
— Только на минутку, мама!
Мальчик потянул ее к сходням. Она встрепенулась.
— Ты, верно, замерз, милый? Пойдем отдохнем в каюте.
— Я не замерз. Посмотри! Совсем как будто игрушечные олешки!
Женщина неохотно пошла к сходням. Взглянула в сторону седого, озабоченного человека на мостике. Корабль еще не готов к выходу, но лучше не сходить на берег. Когда же, наконец, они поплывут дальше?..
— Как там с приемкой? — крикнул капитан старшему механику.
— Сейчас кончаем. — Старший механик стоял возле шлангов, на тонком, радужном нефтяном слое, залившем ржавую палубу. — Есть еще сведения о рейдере? Если, случаем, все-таки взял курс на нас, что делать думаете, Николай Иванович?
Старший механик стоял, закинув свое толстое пурпурное от ветра лицо, заложив руки за спину. Гражданская манера разговаривать с командиром! Старший механик никак не мог усвоить военных привычек, вбить себе в голову, что сейчас «Ушаков» — военный ледокольный пароход. Никак не втолкуешь ему, что мы военный корабль.
— Вопрос ваш считаю излишним и неуместным, — отрезал капитан. — Следите лучше за своими обязанностями!
Вот и обидел старшего механика, милого человека, стахановца. Следите за своими обязанностями! Он-то всегда хорошо выполняет свое дело.
«А в самом деле, — размышлял капитан, — что буду делать? Что буду делать, если рейдер взял курс на Тюленьи? Судя по перехвату, он взял курс на Тюленьи. Может быть, его остановят наши военные корабли? Настоящие военные корабли, не такие, как я, с женщинами и детьми на борту… У меня, правда, на борту пятнадцать стволов, два ствола крупного калибра, но не могу же я биться с тяжелым крейсером. А уйти от него смогу? Нет, не смогу — я против него, как черепаха против борзой. Значит, и в море выходить опасно. А здесь, на рейде, если только зафугасит боезапас на «Енисее», тоже крышка. Крышка всей базе, всем ребятам. Крышка бензину, которого ждут наши самолеты».
Стоящий у поручней сигнальщик встрепенулся, поднял цветные флажки.
— Товарищ командир, пишут с берегового поста!
Он вытянул руки с флажками, широко расставив, опустил их немного вниз: знак ответа на вызов.
С вершины бревенчатой вышки, в нескольких кабельтовах от пирса, быстро махала флажками маленькая фигурка.
Сигнальщик читал семафор. Но капитан не вслушивался в его слова. Он разбирал язык взлетающих и опускающихся вдалеке флажков не хуже самого сигнальщика.
«Высокогорный пост сообщает, — читал капитан, и его квадратное морщинистое лицо налилось темной кровью, — в видимости мачты военного корабля, тяжелого крейсера. Идет курсом на острова».
Снова пошел снег, затянул берег и сигнальную вышку.
«Вот оно, — подумал капитан. — Вот когда нужно принимать решение!»
— Боевая тревога! — сказал он голосом, вдруг потерявшим обычную четкость, и сам же надавил кнопку колокола громкого боя.
Но только в первый момент он не смог справиться со своим голосом. Пока матросы и старшины разбегались по местам, он сделал над собой усилие, сглотнул несколько раз, и опять его голос зазвучал привычным, повелительным басом.
— Старший механик, кончать приемку топлива! Всем пассажирам выйти на берег, в поселок. — И, менее громко, старшему помощнику, выросшему рядом с ним: — Вы, Тимофей Степанович, займитесь этим. Пусть мамаши возьмут себя в руки, пусть не пугают ребят. Скажите им: при первой возможности примем их обратно на борт, а сейчас им лучше уйти подальше, понимаете почему?
— Есть товарищ командир, — вытягиваясь, сказал помощник. Он-то хорошо усвоил манеры военного моряка.
— А есть, так что ж вы стоите и пялите на меня глаза! — прогремел капитан, багровея еще больше. — Идите, исполняйте приказание.
Он вышел на крыло мостика, своей широкой, шершавой рукой поднял жестяной мегафон.
— На танкере!
— Есть на танкере! — откликнулись с соседнего корабля.
— Читали донесение поста? Отцепляйтесь от меня, уходите в глубь фиорда, за скалы. На «Енисее»! — уже кричал он, хотя еще не получил ответа с танкера. Но уже видел: командир танкера отдавал короткие команды, краснофлотцы быстро разъединяли шланги.
Сильнее кружился мокрый, густой снег.
— На «Енисее»! — вновь закричал капитан Васильев, но «Енисей» был далеко, там не слышали его оклика. — Сигнальщик! — загремел капитан.
Но тут уж кричать было нечего, сигнальщик стоял рядом, повернув к нему свое раскрасневшееся, возбужденное и в то же время строго внимательное лицо. Капитан понизил голос:
— Сигнальщик, напишите «Енисею»: «Читали ли донесение поста?..» Лучше написать прожектором, флажки в такой снегопад не разберут…
Он говорил медленно и раздельно, и сигнальщик, повернувшись к «Енисею», поднял над бортом небольшой горбатый прожектор.
— Напишите: «Что думаете делать? Мое мнение: уходите на остатках топлива в глубь фиорда, станьте под скалой, дальше танкера. Поняли ли меня? Капитан «Ушакова».
Сигнальщик остановился, с борта «Енисея» мигал ответный прожекторный луч.
