– Постой, не клянись! – прервал я его. – Тебе не сдержать своей клятвы.
– Я сдержу ее и поможет мне в этом оружие!
– Ты поднимешь его и на меня?
– На любого, кто мне перечит!
– Хорошо. Если дружба, благодарность, осторожность и рассудительность ничего не значат, то мне придется положиться лишь на крепость моего кулака. Ты знаешь его удар!
– Что ж, попробуй ударить меня! Рискни! – пригрозил он, отпустив курда и взявшись за нож.
Я размахнулся для удара, но тут же опустил руку, так как рядом с нами, из-за куста грянул выстрел, а потом еще один. Амад эль-Шандур тут же метнулся к скале. Курд убежал; из-за куста выбежали двое, замахиваясь ружейными прикладами на меня и англичанина.
Не дожидаясь удара, я бросился навстречу одному из нападавших и изо всей силы врезал ему кулаком в левую подмышку. Он выпустил ружье, вскрикнул и, отлетев на пять-шесть шагов, свалился, как мешок.
Тем временем другой незнакомец напал на англичанина, но тот успел уклониться от удара. Я стремительно прыгнул и схватил врага, а лорд вытащил у него из-за пояса нож и пистолет. Луна осветила его лицо, и я узнал курда – брата Гафала Габойи. В свое время я спас его от бедуинов; без меня его бы расстреляли.
Другой нападавший, очнувшись от обморока, пустился наутек. Я не стал преследовать его, хотя англичанин кричал мне:
– Этот мошенник убегает. Держите его, сэр Кара!
– Пусть он бежит! – ответил я. – У нас куда более ценная добыча.
– Кто это? Да это же пресловутый брат шейха!
– Да. Быстро прячьтесь за скалу! Сейчас могут подойти другие курды! Помогите Амаду эль-Шандура!
– Мне не нужна помощь; я могу идти сам, – ответил тот. – Ты виновен во всем, эфенди; я тебе этого никогда не забуду. Ты хотел ударить меня; теперь я ранен. Между нами все кончено и навсегда!
Он поковылял от нас. Когда мы поравнялись с ним, то увидели Халефа и его сына, бежавших навстречу.
– Сиди, мы слышали выстрелы. Что случилось? – крикнул хаджи.
– На нас напали два курда, – ответил я. – Быть может, придут и другие. Спрячьтесь с сыном среди скал и стреляйте в любого врага, что приблизится к вам!
Оба исчезли среди скал. Бедуины столпились вокруг раненого вождя и выкрикивали громкие угрозы. Я не обращал внимания на них, а разговаривал с курдом.
– Вот я и во второй раз попался тебе в руки, о эмир.
– Да, и это мне не нравится. Ты же сам тогда говорил, что обязан мне жизнью и честью; я стал твоим другом и братом, и все же ты выстрелил в меня!
– В тебя? Ты ошибся. Мы послали разведчика; он не возвращался. Тогда мы отправились по его следам. Я увидел вас и услышал твой спокойный голос. Затем я увидел, как твой друг замахивается на тебя ножом; тогда мы выстрелили в него.
– Стало быть, ты знаешь, что я не хотел сражаться с вами?
– Да.
– Хорошо! Ты мне по-прежнему как брат. Я отпускаю тебя на волю. Ты можешь идти.
– В самом деле, эмир? – недоверчиво спросил он. – Но… но… но так… так никто не делает!
– Разумеется, мусульманин нет, но ведь ты знаешь, что я христианин. Ступай ради Бога к своим. Скажи Ахмеду Асаду, что я хочу мира! Завтра утром я приду в ваш лагерь и поговорю с ним.
– Ты рискнешь это сделать?
– Тут нет никакого риска. Я не опасаюсь вас, хотя вас намного больше.
– Ты тоже знаешь об этом?
– Да. Ваш лазутчик солгал. Он сказал, что вы послали гонца за провиантом. На самом деле он приведет подмогу. Так, сколько вас будет?
– Сто двадцать. Вы погибли.
– А я тебе повторю, что я вообще вас не боюсь. Ступай и скажи об этом своим! Ваш поход легко может обернуться поражением.
Он пошел; я попросил Халефа проводить его. Вскоре появился Амад эль-Шандур. Его бурнус был полон крови; выстрел пришелся в плечо.
– Я не вижу курда! – гневно воскликнул он. – Где он? Кто его отпустил?
– Я.
– Эфенди, мне что, тебя убить? Эта собака стреляла в меня, а ты его отпустил! Ты видишь кровь на моей одежде? Она взывает к мести!
– Он находился в моих руках, а не твоих. Я мог делать с ним все, что угодно. Если хочешь справиться с ним, вначале его поймай!
Мое спокойствие импонировало ему, хотя он с трудом сдерживал свой гнев. Напоследок я сказал шейху:
– Этот курд сказал мне, что мы обречены. Их отряд насчитывает не двенадцать, а сто двадцать воинов.
– Сто двадцать? Это ложь!
Я сделал вид, будто не расслышал оскорбления. На следующее утро – вопреки моим советам – Амад эль-Шандур повел бедуинов в сражение. Их войско замыкали Халеф с сыном.
– Сиди, – крикнул он, – ты злишься на меня? Неужели Ханне, лучшей среди жен, придется услышать, что я трус? Хаджи Халеф Омар не опозорит свое имя.
Он уехал. Со мной и лордом остался лишь Омар бен Садек.
– А ты? – спросил я его.
– Я не безумец, – ответил он. – Пусть меня считают трусом; мою гордость не уязвят эти люди.
– Ты прав. Впрочем, ты, пожалуй, найдешь повод показать свою храбрость.
Мы стали спускаться в долину, где уже началось сражение.
– Если мы не поторопимся, курды перебьют наших бедуинов всех до единого. Вперед, вперед! – воскликнул лорд.
Вскоре перед нами открылось поле брани. Нападение окончилось полной неудачей. Мы увидели лежащие тела убитых и раненых. Амад эль-Шандур спасался бегством от пятерых курдов. Еще один курд мчался за маленьким Кара бен Халефом; его отец безуспешно пытался им помешать.
– Скорее к мальчишке! – крикнул я своим спутникам.
Я настиг курда как раз в ту минуту, когда он взвел ружье, готовясь выстрелить в Кара бен Халефа. Я замахнулся «медвежебоем» и ударом приклада свалил врага с лошади. Он остался лежать бездыханный. Мальчишка был спасен. Я же поспешил на помощь Амаду эль-Шандуру.
Когда я приблизился, он лежал на земле; оружия в его руках не было; Ахмед Асад заносил над ним нож.
– Стой, не убивай его, иначе погибнешь сам! – крикнул я, направляя к ним своего коня. В ответ курд выстрелил. Я почувствовал себя, словно человек, сидевший на стуле, чьи ножки внезапно подломились. Пуля попала в Ри. Быстро вытащив ноги из стремян, я бросился наземь. Едва поднявшись и не обращая внимание на курда, я подбежал к Ри. Пуля попала ему в грудь; спасти его было уже нельзя. Мной овладела страшная ярость, которой я никогда не испытывал прежде. Я повернулся к курду, но тот уже в страхе ускакал от меня. Я хотел подстрелить его, но, к счастью, рассудок снова вернулся ко мне. Если бы я убил шейха курдов, я лишь сильнее разжег бы кровную месть. Его надо было схватить живым. Но как? Внезапно Амад эль-Шандур попытался подняться и, стеная, сказал мне:
– О эмир, я что-то сломал себе, а твой великолепный Ри мертв. Возьми мою сивую лошадь и отомсти за нас Ахмеду Асаду!
