Город живет своей жизнью, а его проблема это его проблема, и никто, кроме него, не может решить ее — ни Ледбеттер, ни Мелисса, ни весь Вирджиния-Сити.
— Ничего, справлюсь, — ответил он.
Тревэллион так и не успел притронуться к кофе — внезапная догадка осенила его, он вскочил и выбежал из кондитерской. Театр! Ну почему он не догадался раньше? Ваггонер ждет ее в театре.
До начала спектакля оставалось еще много времени, но Вэл знал привычку Маргриты приходить раньше других. В конце концов, это ее труппа, и она всегда являлась заранее, чтобы посмотреть, все ли готово к спектаклю. И Ваггонер, наверное, догадался, что для него это редкая возможность нанести удар.
Тревэллион заспешил к театру. Джим стоял и смотрел ему вслед.
— Что за черт? Что там у него опять стряслось?
— Джим, — робко попросила вдруг Мелисса, — пожалуйста, не ходи туда!
Он удивленно посмотрел на нее.
— Трев сказал, что сам справится, но я же не могу бросить его в беде.
Он сел и снова посмотрел на Мелиссу.
— А ты, кажется, разволновалась.
— Да, Джим, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Он пожал плечами.
— Если со мной что-нибудь случится, вряд ли кого это затронет. Кому нужен такой, как я?
— Мне. Ты мне нужен, Джим.
Он изумленно посмотрел на нее.
— Я?.. Я нужен тебе?
— Да, очень нужен. Как никто на свете.
— Вот черт! Что ты хочешь сказать?
— То, что я была дурочкой, Джим. И Тревэллион помог мне понять это.
Они помолчали, потом Ледбеттер произнес почему-то ставшим хриплым голосом:
— А сейчас он отправился туда один, навстречу Бог знает какой опасности.
— Он все делает один. Ему нравится быть одиночкой.
— Нет, — возразил Ледбеттер. — Не думаю. Он, кажется, нашел свою половинку.
— Я совсем не знаю ее, Джим. Подходит ли она ему?
— По-моему, да. Быть может, она единственная женщина, которая ему подходит.
— Но почему именно она?
— Они знакомы с детства. Он выбрал ее потому, что она действительно нуждалась в нем. И в этом-то весь секрет, Лисси, — быть нужным кому-то.
— Но теперь у нее есть все и ей ничего не нужно!
— Нет, Лисси. Она одинока. И он тоже. С самого детства они хранили память друг о друге и теперь обрели потерянное.
На небе полыхал кровавый закат, сгущались тени, и алые блики, постепенно смягчаясь, переходили в бледно-розовое сияние. Когда Грита открыла дверь служебного входа, до начала спектакля оставалось полтора часа. Уборщик, сделав свою работу, давно уже ушел. Она окинула взглядом зрительный зал и осталась довольна. Все-таки хороший этот уборщик, хотя и огрызается иной раз.
Здание театра было уже выкуплено. Жители Вирджиния-Сити любили свой театр, и Гриту это страшно забавляло, ибо жизнь, которой они жили, оказывалась порой куда драматичнее и интереснее, чем любая пьеса.
Она вдруг с щемящей тоской подумала о Тревэллионе, вспомнив долгие часы их страшного заточения в этой каменной могиле, его спокойное восприятие той беды, в которой они оказались, и неистощимое желание во что бы то ни стало вырваться. Он не жалел себя, не тратил времени на отдых, и стойкость его духа придавала ей силы.
Грита прошла между рядами и поднялась на сцену, чтобы отправиться за кулисы. Остановившись поправить занавес, она вдруг мельком увидела что-то на полу. Приглядевшись, обнаружила клочок сена и отвалившийся от каблука кусок конского навоза.
Ах этот уборщик! Ну подожди у меня!.. Задернув занавеску, она направилась к гримерной, как вдруг ее пронзил страх.
Грита открыла дверь и вошла в комнату, повесила пальто на спинку стула. Допустим, кто-то оказался здесь уже после того, как уборщик ушел. Но кто? Тот, кто побывал перед этим в конюшне. Но никто из ее знакомых не выезжал сегодня, это она знала точно. Стало быть, кто-то чужой.
В театре царило безмолвие. Тишину нарушал лишь отдаленный грохот работающих плавилен, больше ни единого звука не проникало с улицы, и правильно, иначе любое слово, сказанное на сцене, мог бы заглушить посторонний шум.
Грита вдруг поняла, что ей нужно уходить отсюда, и немедленно. Бросить пальто, сумочку и бежать. Кто-то проник сюда и, наверное, сейчас прячется где-то. Но как бросить сумочку? Ведь в ней пистолет!
И все же сумочку придется оставить. Если она захочет забрать ее, он сразу же появится. Появится? Но откуда? Из гардеробной! Он может прятаться там. Если она бросится бежать в своем длинном платье и на высоких каблуках, он догонит ее в два счета.
Может, подпереть дверь гардеробной стулом? Но для этого ей придется подойти к ней совсем близко.
Конечно, она может просто выбежать из комнаты, но до входной двери далеко, и к тому же она заперла ее за собой. Зачем? Ведь она никогда этого не делала! Нет, нужно подпереть дверь гардеробной стулом и только потом бежать за помощью. А что, если там никого нет? Что тогда скажут люди? Что ей повсюду мерещатся тени?
Стянув с руки длинную перчатку, Грита взяла стул, подошла к двери гардеробной и начала прилаживать его к дверной ручке. В это мгновение дверь распахнулась, и на пороге показался Ваггонер.
— Ишь какая сообразительная, — ухмыльнулся он.
Теперь бандит показался ей даже здоровее, чем в первый раз. От него исходил запах пота и грязной одежды.
— Как ты доперла, что я здесь?
Из последних сил Грита старалась не показать своего испуга.
— Потому что из вас сыплется конский навоз, — невозмутимо произнесла она. — Больше никто не пришел бы сюда прямиком из конюшни.
Он опять противно ухмыльнулся.
— Ишь ты, как ловко!
В гардеробной было тесно, и, куда бы она ни повернулась, он дотянулся бы до нее в доли секунды. Грита положила шляпу на стол. Вот если бы добраться до булавок! Но ведь он же не даст ей сделать ни одного движения.
— Я слыхал, ты дверь заперла. Вот и умница. У меня хоть время будет. — Он ощерился в улыбке, обнажив крупные желтые зубы. — Я давно наблюдаю за тобой и заметил, что твои дружки-актеры появляются не раньше, чем за полчаса до спектакля. Так что у нас есть целый час.
— На вашем месте, — холодно произнесла Грита, — я бы поспешила унести ноги прямо сейчас, пока еще действительно есть время. В этом городе вас повесят даже за то, что вы уже сделали.
— Да куда им! Я всю жизнь что хочу, то и делаю. — Он уперся руками в бока и похотливо уставился на нее. — А теперь я сделаю с тобой кое-что.
Позади нее на столе в сумочке лежал пистолет. Но стоит ей повернуться к нему спиной… Нет, этого делать нельзя. Надо ждать. Быть может, если он начнет приближаться к ней и она отступит назад, это не вызовет у него подозрения? Только бы дотянуться до сумочки.
И тут безо всякого предупреждения он ударил ее. Оглушенная, Грита упала, но прежде, чем она пошевелилась, он пнул ее ногой. Девушка едва успела перевернуться на бок, пытаясь защитить живот. Ваггонер не шутил и бил по-настоящему.
