Ознакомительная версия.
— Но мне это ни о чем не говорит, — продолжал упорствовать Пенстивен.
— Правда? Но большего ты от меня все равно не добьешься.
— Послушай, — не унимался Пенстивен. — Думаю, ты все-таки в некотором роде мой должник. Любой другой на моем месте не стал бы долго раздумывать и просто всадил бы вторую пулю тебе в лоб.
— Ага, — согласился оборванец. — Я должен отблагодарить тебя за то, что ты сохранил мне жизнь. Могу даже выплатить наличными её полную стоимость. Целых пять центов. Держи!
С этими словами он протянул ему открытую ладонь, на которой поблескивала монетка. Пенстивен улыбнулся, старик же тем временем продолжал: — Я вовсе не против поговорить с тобой, сынок. Ты кажешься неплохим парнем. Но только если я не удержусь и протяну язык, они обязательно об этом узнают. Ты не думай, расстреливать меня за это не будут. Придумают что-нибудь поизощреннее.
Он поежился, словно в спину ему подул холодный ветер.
— Значит, ты не можешь сказать ни слова, чтобы мне помочь? — уточнил Пенстивен.
— Ни единого, — подтвердил оборванец. — Я и так уже сказал слишком много. Но ты ещё так молод…
— И как думаешь выбираться отсюда? — поинтересовался Пенстивен.
— Тем же путем, каким и пришел сюда.
— Ясно. Заставить тебя говорить я не могу. Но твоя рана сильно кровоточит, может быть тебе все-таки помочь добраться до города?
Старик растерянно захлопал глазами.
— А ты что, всегда так печешься о тех, кто пытается тебя грохнуть? — спросил он.
— Я в этих делах человек пока ещё неискушенный, — просто ответил Пенстивен.
Оборванец вскинул брови.
— Ну да, так я и поверил. Особенно тому, что фокус, который ты проделал со мной был простым везением. Знаешь, сынок, я, конечно, старый пьяница и прощелыга, но только я не идиот.
Пенстивен поднял валявшуюся на земле винтовку и сказал:
— Я возьму это с собой и оставлю примерно в четверти мили к югу отсюда. Если хочешь, можешь подобрать её там.
— Спасибо, — поблагодарил старик. — Ты очень добр ко мне. За эту винтовку мне пришлось отдать отцовский дом, свою долю пашни, одежду, сапоги и коня вместе со сбруей. Это мой самый верный друг, моя честь, моя жизнь — все вместе. Без неё мне не жить!
Боб Пенстивен вскочил в седло.
— Удачи тебе, старина! — сказал он.
— Да уж, совсем старая развалина, что верно то верно, — пробормотал бродяга.
Пенстивен продолжил свой путь на юг. Отъехав примерно ярдов на четыреста, он наклонился, бережно положил на землю винтовку и отправился дальше.
Мысли роились в его голове, не давали покоя. Каким бы важным не было его поручение, теперь ясно стало и то, что загадочные «они» уже были осведомлены о маршруте его следования.
Очевидно, их система оповещения действовала достаточно оперативно. А иначе как бы им удалось заранее подослать того бродягу, что подкарауливал его в пустыне у источника?
Так на кого работала противоборствующая сторона: на Джона Крисмаса или против него? Ему сделалось не по себе от мысли, что возможно он лишь понапрасну теряет время — и даже хуже того; что, согласившись работать на Дока Шора и тех, кто стоит за ним, он, возможно, пополнил ряды противников знаменитого бандита, ещё более удаляясь от своей долгожданной цели.
Долгие годы он изводил себя изнурительными тренировками, и все ради того, чтобы попасть к Джону Крисмасу. Неужели все было зря?
Вопросы роились у него в голове и зная, что по крайней меры до поры до времени им было суждено остаться без ответа, он был полон решимости довести задуманное до конца. Он уже провел несколько часов в пути и начал снова пришпоривать чалого.
Но особой необходимости в том не было. Это было невероятно выносливое животное, что вполне гармонировало с необычайной норовистостью коня, проявленной им с самого начала. И теперь, вырвавшись наконец-таки на простор, он мчался во весь опор, время от времени переходя на терпеливую рысь в тех местах, где песок оказывался слишком глубоким. Можно было подумать, что мустанг знал о своих возможностях и был готов выложиться весь, без остатка.
Пенстивен заметил справа вдалеке солнечные блики, игравшие на оконных стеклах домов показавшегося на горизонте городка, и был приятно удивлен тем, что на протяжении всего пути ему удалось так точно придерживаться выбранного направления.
Путь длиной в двадцать пять миль теперь напоминал о себе усталостью, рябью в глазах и болью в затылке — и это при том, что ему до исхода суток необходимо преодолеть ещё семьдесят пять миль!
О предстоящем путешествии Пенстивен старался не думать. Необходимо было ограничиться размышлениями о том, что уже сделано, и поэтому, подъезжая к Сан-Хасинто, он сосредоточился на мыслях о самом насущном.
Его знание испанского языка оказалось как нельзя кстати. Возможно, ловкость в обращении с оружием, тоже сослужит ему неплохую службу, прежде, чем ему удастся уладить свои дела в этом городке.
Если даже у источника посреди голой пустыни его поджидала вооруженная засада, то чего ожидать от Сан-Хасинто — крошечного городишки, где по улицам шастают толпы народа?
Поэтому он продолжил свой путь, украдкой поглядывая по сторонам, но не поворачивая головы — словно боксер на ринге, который неизменно смотрит четко перед собой, но всегда готов отразить удар с любой стороны.
Выехав на центральную площадь городка, вдоль улиц которого толпились домики с побеленными стенами, он остановился перед харчевней, слез с коня и вошел в заведение.
В помещении находились лишь двое — сам хозяин и чумазый завсегдатай, который сидел за крайним столиком, с философским видом обводя затуманенным взглядом пустые места и о чем-то тихо беседовал сам с собой.
Пенстивен взял себе пиво и сел у стойки. Пойло оказалось на редкость противным на вкус — едким и резким с привкусом жженого древесного угля — и ему пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы не поморщиться. Расплачиваясь же с хозяином, он сказал:
— Я разыскиваю джентльмена по имени Хуан Оньяте. Вы знаете, где можно найти этого человека, сеньор?
Как раз в это время хозяин заведения был занят тем, что раскладывал на полке коробки папирос. Услышав обращенный к нему вопрос он сначала замер, а затем, не поворачивая головы, ответил:
— Понятия не имею. У нас, в Сан-Хасинто, таких нет.
Он продолжал как ни в чем не бывало раскладывать пачки с папиросами, из одной из них заструился тоненький ручеек табачной пыли; она была безнадежно скомкана.
Пенстивен погрузился в раздумья. Упоминание имени Хуана Оньяте произвело на хозяина харчевни довольно сильное впечатление, а значит разговорить его на эту тему вряд ли удастся, так что с надеждой достигнуть цели путем расспросов придется распрощаться раз и навсегда. Тем более, что и Док Шор недвусмысленно дал ему понять, что расспросы в Сан-Хасинто могут ни к чему не привести.
Ознакомительная версия.
