Она нахмурилась.
— Но почему именно мы, Генри?
Он с изумлением посмотрел на нее и расхохотался.
— Только мы? У меня предчувствие, что он заставит платить весь город.
Незнакомец стоял посредине улицы и провожал взглядом фургон с бывшими постояльцами отеля, направляющийся в сторону церкви. Остался только Мордекай Форчун. Он сидел на перилах отеля, как ночная сова.
— Вы им показали! — пропищал он высоким голосом. — Вы их вышвырнули ко всем чертям!
— Привет, Мордекай, — сказал незнакомец.
Мордекай спрыгнул с перил и подошел к нему. Голова карлика едва доходила до бедра незнакомца.
— Я слышал его. Так же отчетливо, как слышал сейчас вас.
— Слышал кого?
— Священника Басса. — Мордекай хихикнул. — О! Он здорово рассуждает о боге и вере. Он всегда велит мне идти тропой добродетели.
— Что он сказал, Мордекай?
Карлик широко улыбнулся, обнажая крупные желтоватые зубы.
— Он сказал этим людям, что возьмет с них не больше, чем они платили в отеле. О, он не дурак, этот священник!
— Это были его браться и сестры, — заметил незнакомец. Он сделал паузу. — У меня к тебе просьба, Мордекай.
Мордекай сделал шаг назад, открыв рот от изумления.
— Просьба? Ко мне?
— Совершенно верно.
Маленький человек удивленно покачал головой.
— Никто в этом городе никогда ни о чем меня не просил. Всегда: «Мордекай, подай!», «Мордекай, сделай это!». Никому в голову не приходило просить меня о чем-нибудь…
— Я прошу.
Мордекай переступил с ноги на ногу.
— Все что угодно… Только назовите. Все на свете.
— Вино. Бутылку вина.
Карлик закатил глаза и вцепился зубами в ладонь.
— Я видел вино — однажды. Да, сэр. Я точно помню. Но где?
— Ты вспомнишь, Мордекай, — произнес незнакомец, уходя. — Просто напряги память.
Мордекай неистово жевал свою руку. Первый раз в жизни его попросили о чем-то, и он не хотел ударить лицом в грязь. Вино. Он видел бутылки, лежавшие на полке, покрытые пылью, с большими пробками и красивыми этикетками. В Лаго никто не пил вина, значит, это было не в «Серебряном долларе». Он повернулся на своих маленьких каблучках и в отчаянии уставился на темнеющие строения. Вино. Где-то он видел вино. И он побежал по улице, как гончая по невидимому следу.
Кэлли Траверз изучающе оглядела свое отражение в зеркале, расположенном за ее туалетным столиком, наклоняя голову в сторону и надувая губки. Временами ей казалось, что ее красота блекнет, превращая ее в жалкую сморщенную старуху. Чтобы избежать этого, она каждый день по часу мыла лицо сливками и натирала кремами. Сегодня она очень устала и подумала, сумеет ли она обойтись без этого ритуала. Она провела этот вечер с Дэйвом Дрэйком за пустой болтовней. Он был скован и напряжен, и это бросалось в глаза. Ее голова раскалывалась, и единственным желанием Кэлли было снять одежду и лечь в постель. Она еще раз бросила взгляд на свое отражение, чтобы убедиться в безупречном состоянии кожи на лице, и начала расстегивать платье.
Скрипнула дверь. Кэлли Траверз не придала этому значения. Ее домик находился на окраине городка, а окна выходили в сторону гор. Она привыкла, что ветры прерий стучат ей в окно и скрипят дверями. Она попыталась вспомнить, не забыла ли закрыть входную дверь, и вышла из спальни в темную прихожую.
Рука, которая обняла ее за талию, не испугала Кэлли. Рука была сильной, но она держала ее с нежностью. Она с радостным криком повернулась к мужчине.
— Стэси!
Перед ней, довольно улыбаясь, стоял незнакомец.
— Вам придется подождать Стэси еще несколько дней, мэм.
Она вырвалась из его объятий и с криком ненависти бросилась в спальню, где на ночном столике лежал ее револьвер. Незнакомец легко опередил ее, смахнул револьвер со столика и швырнул его через всю комнату.
— Ну-ну, леди! У вас был только один шанс, и вы его упустили.
Она кинулась на него, но он схватил ее за запястья и прижал к себе.
— Я вовсе не хочу с вами воевать. Я просто пришел пригласить вас к ужину.
— Ты — животное! — яростно выплевывала она слова. — Я не ем с собаками!
Он прижал ее ближе.
— А что, если я тот пес, который бежит во главе упряжки?
Это было не хвастовство. Она чувствовала его силу, которая вливалась в ее тело из его пальцев, лишая ее дыхания. Когда он нагнулся и поцеловал ее в губы, она не сопротивлялась.
Сара чувствовала себя униженной, и только настойчивые просьбы мужа заставляли терпеть все это. Ее возмущал не процесс готовки пищи — она готовила еду для различных гостей, — но некоторые обстоятельства были для нее невыносимы.
— У него наверху женщина!
— Да хоть сам черт! — заорал Белдинг. — Бери блюдо и обслуживай гостей!
— Я вывалю его им на голову! — Сара выглядела достаточно решительно, и поэтому ее супруг сделал робкую, но искреннюю попытку успокоить ее.
— Ну-ну, Сара, не выходи из себя. Это продлится всего несколько дней… и я сделаю тебе какой-нибудь подарок.
Она холодно посмотрела на него.
— Какой именно?
Генри лихорадочно принялся соображать.
— Может быть… может быть, то платье, что тебе так понравилось. Помнишь, в «Эмпориуме»?
— Оно уже продано. Миссис Хобарт купила его на прошлой неделе. — Сара схватила жареных цыплят с кипящей сковородки и швырнула их на деревянную тарелку.
Генри Белдинг замахал руками, как будто пытаясь сотворить нечто ценное из воздуха.
— Я что-нибудь придумаю для тебя, Сара. Не беспокойся. Я сделаю тебе что-нибудь очень хорошее.
— Единственное, что ты можешь для меня сделать, Генри, — выкинуть эту размалеванную шлюху на улицу и его заодно с ней!
— Ну, Сара… — заскулил Генри, но жена уже вылетела из кухни, держа перед собой тарелку с цыплятами, как грозное оружие.
Она поднималась по ступенькам, когда в холл ворвался Мордекай Форчун. В своих маленьких ручонках он сжимал две бутылки и задыхался от желания первым добраться до третьего этажа. Когда Сара приоткрыла дверь в номер незнакомца, Мордекай ворвался туда первым, как шаловливый щенок.
— Мордекай все помнит! — радостно пропищал он. — Что я вижу, то запоминаю. Я знал, что видел вино… Я знал!
Незнакомец сидел за столом лицом к Кэлли Траверз. На столе лежала чистая белая скатерть и стояло лучшее столовое серебро, которое только было в отеле. Генри доставал его только для банкиров и судьи, когда они бывали в городе. Комнату освещал мягкий, мерцающий свет свечи.
Мордекай поднял бутылки над головой.
— Из самой Франции! Так написано на этикетке: «Бордо, Франция»! — Он поставил их на стол.
— Спасибо, Мордекай, — ответил незнакомец. Он принялся изучать этикетки на бутылках, не обращая внимания на Сару, которая со злобой бросила тарелку с цыплятами на стол.
