— И только поэтому? — разочарованно протянул я.
— Нет, не только… — честно призналась она. — Мне хотелось узнать, какой ты.
— Ну как, я тебе понравился?
Она покраснела, но кивнула, а потом, преодолев смущение, спросила:
— А я тебе?
Я протянул руку через столик и погладил ее ладонь.
— Да, Нелли, очень.
Мы остановились под фонарем.
— Лучше расстанемся здесь, Дэнни, — сказала она, глядя на меня снизу вверх. — Отец может ждать меня на ступеньках дома.
— Ты просто хочешь поскорей спровадить меня, — недовольно пробурчал я.
— Честное слово, нет, Дэнни! — тихо воскликнула она. — Ты даже представить не можешь, какой он строгий! — Она порывисто взяла меня за руку. — Ну почему ты мне не веришь, Дэнни! Я никогда не обману тебя. Слышишь? Никогда!
Ни на секунду не сомневаясь в искренности ее слов, я легонько сжал ее руку.
— А как ты объяснишь свое опоздание?
— Скажу, что задержалась в магазине. Он знает, что мне иногда приходится оставаться там после закрытия.
— И тебя будут ругать?
— Нет, это уважительная причина. Ему наплевать, сколько я работаю.
Я отпустил ее руку и отступил в тень дома.
— Иди сюда, — тихо позвал я ее.
Она сделала нерешительный шаг вперед, остановилась и спросила:
— Зачем?
— Сама знаешь, — твердо проговорил я. — Иди ко мне.
Она сделала еще шаг и снова остановилась, на ее лице были растерянность и обида.
— Нет, Дэнни. Я не такая девушка.
— Значит, ты просто хочешь побыстрей отвязаться от меня…
Она сделала еще шаг вперед, словно нерешительный пловец, пробующий воду перед тем, как броситься в нее.
— Дэнни, не сердись. Я не хочу, чтобы мы так расстались. Мне показалось, что я нравлюсь тебе. Ты мне тоже понравился. Мне бы очень не хотелось, чтобы все испортилось…
Я решительно притянул ее к себе и крепко обнял, преодолев скованность ее хрупкого тела. Она испуганно взглянула на меня и замерла. Я быстро поцеловал ее сочные влажные крепко сжатые губы. Она никак не ответила на мой поцелуй. Я снова и снова целовал ее, и наконец она начала потихоньку оживать. Губы ее шевельнулись, она доверчиво прильнула ко мне и даже неумело ответила на мой поцелуй.
Отстранившись от нее, я тихонько спросил:
— Ну что, разве это плохо?
Она смущенно спрятала лицо на моем плече.
— Теперь ты подумаешь, что я испорченная, — со страхом и горечью проговорила она.
Я был искренне озадачен, такого я не ожидал.
— Так зачем же ты согласилась пойти со мной? Ты уже должна знать, что почем.
Она посмотрела на меня своими темными глазами, в которых не осталось и следа страха.
— Ты мне понравился, Дэнни, поэтому я не пошла домой…
На этот раз мы оба потянулись друг к другу, губы наши встретились, и она подарила мне настоящий поцелуй.
— Ты обманывала меня, Нелли! — изумленно прошептал я.
Она радостно улыбнулась.
— Больше не злишься на меня?
— Нет, дорогая, на тебя невозможно сердиться.
— Дэнни, — глаза ее были прикрыты, — поцелуй меня еще.
На миг все исчезло: и этот угол, и фонарный столб, и темный проем магазина напротив. Забывшись, я начал искать руками теплоту ее тела. Ее шепот прозвучал в ночи, как крик:
— Дэнни! Дэнни, прекрати!
Неожиданно сильно она оттолкнула меня, схватив за запястья. Я легко освободил руки и положил ей на плечи. Она испуганно дрожала.
— Успокойся, Нелли, дорогая. Я никогда не сделаю тебе больно.
Испуг ее прошел так же быстро, как и начался. Она снова прильнула ко мне.
— О, Дэнни, я никогда не испытывала ничего подобного.
Я наклонился и заглянул в ее глаза, в них стояли слезы.
— Я тоже, — откликнулся я, — милая Нелли.
— Дэнни, может быть… может быть, мы влюблены друг в друга?
Эта мысль тоже поразила меня. Не зная, что ответить, я попытался улыбнуться:
— Может быть, милая… Скорее всего…
Неожиданно мы оба почувствовали какую-то неловкость и поспешно отступили друг от друга. Дрожащими пальцами я достал сигарету и закурил. Нелли протянула мне руку, я взял ее. Никогда я не испытывал такой нежности. Так, рука в руке, мы простояли, пока не погасла сигарета. Потом мы повернулись друг к другу и улыбнулись, как давние знакомые.
— Пока, Нелли.
— До свиданья, Дэнни, — счастливо прошептала она.
И тут мы расхохотались как сумасшедшие, и все, что разделяло нас, улетело вместе с этим смехом. Я наклонился и поцеловал Нелли в щеку.
— Надеюсь, отец не съест тебя?
— Все будет нормально. Скажу, что за сверхурочные платят вдвойне.
Мы вышли под электрический свет улицы.
— Тебе никто не говорил, что ты удивительно красива?
— Нет.
— Так вот, пришла пора объявить тебе об этом. Ты — потрясающе красива! Как кинозвезда!
— Дэнни, глупый, я — обычная девушка, ничего особенного во мне нет.
Мы снова рассмеялись, и я серьезно сказал:
— Нелли, тебе пора идти…
Она молча кивнула, и я физически ощутил, как ей этого не хочется.
— Спокойной ночи, хорошая моя, — сказал я, отпуская ее руку.
— Мы еще увидимся, Дэнни?
— Обязательно… Завтра я заскочу в ваш магазин.
Ее лицо посветлело.
— Я сделаю тебе самый вкусный коктейль. Три полных ложки мороженого. Только приходи без своих друзей, ладно? А то их могут сцапать.
— Так ты о них беспокоишься?
— Мне на них наплевать, — с чувством произнесла она. — Я беспокоюсь о тебе.
— Хорошо, малыш, — пообещал я, ощущая, как нежность переполняет меня.
— Дэнни, тебе они очень нужны, твои дружки? Зачем тебе эти приключения, тебя ведь могут поймать. Неужели ты не можешь найти работу?
— Пока не могу, Нелли. Мои старики не позволяют мне бросить школу.
Она понимающе покивала головой и участливо посмотрела мне в глаза.
— Тогда будь осторожен, Дэнни.
— Постараюсь, Нелли.
Она чмокнула меня в щеку и быстро пошла по улице. Я проводил ее взглядом, повернулся и пошел назад. Мне было так хорошо, что я почти забыл, как мне противно жить в этом районе.
Переходя улицу перед аптекой, я увидел мистера Г ольда.
Глава 3
Он стоял перед аптекой, запихивая в карман мешочек из кожи и парусины. Я знал, что это такое. В таких мешочках в банк сдавалась выручка.
Машинально я нырнул в ближайшую подворотню и некоторое время наблюдал оттуда. На часах было без трех двенадцать. Мистер Гольд еще раз осмотрел витрину и пошел по Деланси-стрит к Эссексу. Я последовал за ним.
Поначалу я сам не знал, зачем я это делаю, но потом мой первый бессознательный порыв приобрел вполне материальные цели. Гольд повернул на Эссекс-стрит, я уже вполне осознанно наблюдал за ним с противоположной стороны улицы. Он остановился у дверей банка и опустил мешок в прорезь специального, вроде почтового, ящика с надписью «Вклады». Потом повернулся и поспешил по авеню «А».
Дальше мне незачем было идти. Я закурил и задумался. Когда мы переехали в этот район Нью-Йорка, мне показалось, что я очутился в другом мире. Так оно и было. Выбраться из него можно было только одним способом — драться за свое место под солнцем, либо ходи голодным. Если ты сильный, то для тебя не существует никаких запретов до тех пор, пока другой, еще более сильный, не подомнет тебя. Это был закон джунглей, и дети соблюдали его еще более рьяно, чем взрослые. Предоставленные сами себе, они боролись за свое существование, подражая наиболее удачливым из взрослых. Сверстники мои относились к особенно жестокой и безжалостной категории подонков. Выжить среди них мне помогло только мое умение драться, да еще, может быть, сообразительность. После того как я отделал их долговязого главаря, они разом зауважали меня. Некоторое время верховодить у них пытались Спит и Солли, но для этого у них было мало силы. Здесь признавали один аргумент — кулаки.
И вот через несколько дней после драки, когда я потягивал коктейль в баре у Мойши, ко мне подвалил Спит и предложил присоединиться к их стае. В одиночку здесь все равно не проживешь, да и шайка эта ничем не отличалась от всех остальных. Поразмыслив, я согласился.
