— Человек, требующий, чтобы вы сознались в неприличии своего поведения.
— В таком случае дуэль.
— Если вам угодно.
— Мне угодно. Ваша карточка, сэр?
— Пожалуйста. Ваша?
После того как противники обменялись визитными карточками, Лара бросил прощальный взгляд на пустующую азотею, повернул коня и, безжалостно вонзив в его бока шпоры, во весь опор помчался к воротам.
Кальдерон тотчас же поскакал вслед за ним.
Трусливый скотовод и не подумал вызвать на поединок Кедуолладера. Мичман, в свою очередь, не счел нужным требовать у него карточку. Он чувствовал себя вполне удовлетворенным инцидентом в аллее.
Оба моряка пришли в самое веселое расположение духа. Неприятель отступил. Можно было не сомневаться в том, что прекрасные дамы встретят желанных гостей сияющими улыбками.
Глава IX
КОРАБЛЬ БЕЗ МАТРОСОВ
На корме одного из кораблей, стоящих на рейде в Сан-Франциско, виднелась надпись «Кондор».
Это было небольшое судно, тонн в пятьсот — шестьсот. Судя по некоторым особенностям конструкции и оснастки, каждый моряк сразу понял бы, что оно предназначено для мирных торговых целей.
Название корабля невольно наводило на мысли о его принадлежности к одной из южноамериканских республик — к Эквадору, Перу, Боливии или Чили. Птица, в честь которой он получил свое название, очень распространена в этих странах. Впрочем, с равным правом на него могла бы претендовать Колумбия или Аргентина.
Однако строить предположения относительно его национальности было совершенно излишне. Флаг, развевавшийся на гакаборте «Кондора» говорил сам за себя.
Это был трехцветный флаг, красный, белый и голубой, с полосками, расположенными не вертикально, а горизонтально, и не в три ряда, а в два; нижняя, ярко-красная, полоса вплотную прилегала к верхней, наполовину белой, наполовину голубой. Посреди голубой полосы, кончавшейся у самого флагштока, красовалась одинокая пятиконечная звезда. И звезда эта, и сочетание трех цветов, белого, красного и голубого, свидетельствовали о том, что родина корабля — республика Чили.
Это было далеко не единственное чилийское судно в заливе Сан-Франциско. Кроме «Кондора» на гладких водах его покоилось много кораблей под тем же флагом. Среди них были и бриги, и барки, и шхуны. Маленькая южноамериканская республика проявляла необыкновенную предприимчивость. Трехцветный флаг с пятиконечной звездой на голубом поле то и дело появлялся в разных концах Тихого океана. Изобилуя опытными рудокопами, республика эта была первым из иностранных государств, выславших в Калифорнию обширные кадры золотоискателей. В то время как в гавани Сан-Франциско стояли чилийские корабли, по городским улицам разгуливали бесчисленные чилийские рабочие, а с балконов и из открытых окон соблазнительно улыбались прохожим хорошенькие чилийские девушки, румяные губы и черные глаза которых еще недавно пленяли моряков, заезжавших в Вальпараисо.
Однако на «Кондоре» мы нашли бы очень мало специфически чилийского или, вернее, не нашли бы ничего чилийского, кроме самого судна и командующего им капитана. О матросах судить было трудно, так как они отсутствовали. Команда, прибывшая в гавань вместе с кораблем, поголовно бежала на прииски. Очутившись в самом рассаднике золотой горячки, матросы предпочли горячечную погоню за счастьем размеренной трудовой жизни и с легким сердцем променяли просмоленные веревки на кирки и лопаты. Призрачное богатство показалось им заманчивее жалких десяти долларов в месяц. В тот же день, как «Кондор» бросил якорь в гавани Сан-Франциско, все они ушли с судна, оставив шкипера в обществе корабельного кока. Этот кок был не чилийцем, а негром из Занзибара. Не были чилийцами и две громадные, вечно разгуливавшие по палубе обезьяны; климат республики, лежащей за пределами экваториального пояса, недостаточно жарок для человекообразных.
Нет, на «Кондоре» не было ничего характерно чилийского. Не было также ничего характерно чилийского и в его грузе. Корабль этот недавно вернулся из долгого плавания на острова Тихого океана с заходом на Индийский архипелаг, откуда привез ассортимент самых разнообразных товаров, начиная с пряностей и сигар и кончая черепаховой костью. Кроме того, он привез двух здоровенных орангутангов. Их постоянно можно было видеть резвящимися на палубе. Эти умные животные родились и выросли на острове Борнео.
Для Сан-Франциско предназначалась лишь весьма незначительная часть груза «Кондора». Ее разобрали сразу по прибытии. Остальной груз должен был быть доставлен в Вальпараисо. Но на вопрос о том, когда двинется в дальнейший путь его судно, капитан не мог дать сколько-нибудь точного ответа. Когда ему задавали этот вопрос, он лаконически отвечал любимым испанским «Кто знает?». А если собеседник припирал его к стенке, молча тыкал пальцем в сторону пустующих палуб, глубоко убежденный в том, что такое объяснение нельзя не счесть исчерпывающим.
Антонио Лантанас принадлежал к числу типичных испано-американских моряков и относился к превратностям судьбы с чисто фаталистическим равнодушием. Даже столь важное событие, как повальное бегство всей команды, не вывело его из состояния душевного равновесия. Он покорился своей судьбе со смирением, которое показалось бы всякому английскому или американскому шкиперу непонятным и возмутительным. Надвинув на лоб широкополую соломенную хипихаповую шляпу, защищавшую от палящих лучей солнца его худощавое смуглое лицо, он целыми днями слонялся по палубе или стоял на шканцах. Единственным занятием его было свертывание тех бесчисленных сигарет, которые всегда торчали у него изо рта. Некоторое разнообразие в эту монотонную жизнь вносилось только регулярными трапезами и игрой с обезьянами. Оба орангутанга, самец и самка, отличались необыкновенной живостью и смышленостью. Капитан Лантанас любил наблюдать за ними и от нечего делать совал им в нос зажженные сигаретки. Гримасы боли, с которыми обезьяны в таких случаях отскакивали от него, вызывали в капитане припадки ребяческой веселости.
В кают-компанию он спускался аккуратно три раза в день: к завтраку, обеду и ужину. Накормив его, кок-негр, который смело мог поспорить чернотой с выбленочными тросами, предавался такой же праздности, как и он. Ничто не побуждало этих людей к деятельности. Потребность в работе была в них абсолютно атрофирована. Так же как и его хозяин, негр находил величайшее удовольствие в игре с обезьянами.
Каждый день шкипер садился в гичку и собственноручно доставлял свою персону на берег, не для того, чтобы поискать там матросов, —
