лошади, передал поводья своему спутнику и, опустившись на колени, стал внимательно изучать следы. Наконец Ваш выпрямился и, видимо довольный результатами исследования, крупным шагом пошел по следам лошадей. Пройдя таким образом небольшое расстояние, он остановился и снова опустился на колени.
— Какого вы мнения, приятель? — спросил он управляющего.
— Индейцы набросили на него лассо, — отвечал управляющий.
— Да, это верно, — сказал Карроль, — а что касается крови, то вы ошибаетесь, и я думаю, у нас нет никаких оснований предполагать, что здесь была пролита именно его кровь.
— А почему думаете вы это? — спросил великан, видимо сильно сомневаясь.
— Почему?.. А вот почему… Вы разве не видите, что кровавые пятна все время идут с одной стороны, как раз вроде этого следа, а не посредине, как это должно быть, если бы кровь текла у него из раны в то время, когда они тащили его по земле? Да вот, смотрите сами! Видите этот отпечаток конского копыта? Теперь смотрите тут… этот кровавый след оставила раненая лошадь… Они неожиданно напали на него, но он все-таки успел выстрелить и ранил лошадь… Затем они набросили на него лассо и тащили его по земле, пока он потерял сознание… потом они повезли его сюда… Теперь надо узнать только, куда именно они его увезли. У вас есть револьвер?
— Да, — отвечал управляющий, показывая револьвер.
— В таком случае идем, — сказал Карроль, доставая в свою очередь из кармана револьвер и заряжая ружье.
Затем он снова пошел пешком по следам, оставленным копытами лошадей, тогда как Стротер ехал следом за ним верхом, держа другую лошадь в поводу.
— Здесь они перекинули его через седло, — сказал Карроль, приостанавливаясь на минуту. Их было всего трое, — прибавил он, — и они были верхами на неподкованных лошадях.
— Значит, они были на диких лошадях? — спросил Стротер.
— Да, три мустанга, — отвечал Ваш, задумчиво опуская голову.
Ему, видимо, было особенно неприятно сделанное им открытие. Он шел медленно, бормоча какие-то слова, которых Стротер, однако, разобрать не мог. Потом он опять остановился и, обращаясь к управляющему, спросил:
— Вы умеете находить следы и можете сказать, что означают они?
— Я не стану особенно хвалиться, — скромно отвечал управляющий, — но мне случалось делать это.
— В таком случае скажите мне, какая разница между посадкой бледнолицего и краснокожего?
— Бледнолицые откидываются больше назад, тогда как краснокожие сидят чуть не на шее у лошади.
— Отлично, — сказал Карроль, довольный ответом. — Теперь слезайте с лошади, осмотрите эти следы и скажите мне ваше мнение.
Стротер быстро соскочил с лошади и тоже стал изучать следы.
— Обратите особенное внимание на этот след, — сказал Ваш Карроль, указывая рукой на одну из вмятин. Вы ведь видите, что их было трое и что все трое были верхами? Две лошади оставили следы одинаковые, а третья надавливала больше задними копытами, чем передними. И мне кажется, что на этой лошади сидел не краснокожий, а бледнолицый… А вы какого мнения?
— Я могу только удивляться и, конечно, согласен с вами. Но каким образом мог бледнолицый оказаться союзником индейцев и принять участие в таком преступлении? Это что-то очень странно.
— Негодяев всюду и везде хоть отбавляй, — сказал Карроль. — Да вот с нами вместе живет в коррале такой человек, которого мы оба, и я и Торнлей, сильно подозреваем и думаем, что ему не миновать виселицы. Скажите, пожалуйста, вам приходилось бывать в Луизиане. Вы хорошо знаете этот штат?
— Отлично.
— Вам там не приходилось видеть некоего Луи Лебара?
— Нет. Я даже и имени такого никогда не слыхал.
— Это субъект небольшого роста, коренастый, чернолицый, точно негр, с большой длинной бородой. По лицу он скорее похож на мексиканца.
— Нет, такого не знаю, — коротко отвечал Стротер. Ваш, видимо, остался очень недоволен этим ответом и, взяв ружье на плечо, молча направился дальше по лесу.
— Берегитесь, — сказал ему Стротер, — тут могут быть индейцы, вам бы всего лучше сесть на лошадь, а следы и так видны очень хорошо.
Ваш не отвечал ни слова. Он продолжал идти все тем же быстрым шагом, как вдруг внимание его обратил на себя предмет, который показался ему весьма ценной находкой, а между тем это было не что иное, как обертка, сорванная с табака, данного полковником Магоффином Тигровому Хвосту; она валялась в траве и туг же виднелось множество следов, оставленных копытами лошадей и мокасинами индейцев.
— Это проделка Тигрового Хвоста! Я и раньше подозревал это, а теперь я в этом уверен! — вскричал Ваш Карроль. — Теперь нечего особенно тревожиться, товарищ! Ваш друг жив и здоров, и мы в самом непродолжительном времени выручим его из беды, или пусть меня не зовут больше мустангером! Все идет отлично! Я теперь знаю, где его искать. Он жив и здоров, поверьте мне. Они похитили его затем, чтобы взять выкуп с полковника. Это любимая проделка проклятого Тигрового Хвоста.
— Что же нам теперь делать? — сурово спросил управляющий, которому было неприятно видеть эту, по его мнению, неуместную веселость мустангера.
— Не бойтесь ничего, я ручаюсь вам за это и беру все дело на себя. Я тоже с ним сыграю штуку, и такую, какую он наверняка не ожидает. Смотрите! Вся шайка ждала их здесь, а затем они уже все вместе поехали в свое становище! След идет прямой линией к лагерю Тигрового Хвоста…
— А сколько воинов у вождя семинолов? — спросил Стротер, рассматривая свежие следы.
— Около полутораста.
— А нельзя ли собрать небольшой отряд смелых людей для нападения на логовище этого зверя? — спросил управляющий, давно уже ограничивавшийся только краткими вопросами и такими же краткими ответами.
Карроль обернулся и, глядя на него в упор своими проницательными глазами, спросил:
— А вы тоже присоединились бы к этим смелым людям?
— И вы еще спрашиваете, черт возьми! — отвечал Стротер, к которому вместе с даром слова вернулась и общительность. — Мы возьмем
