путь, но зато он шел безостановочно день и ночь, делая по десяти миль в час. Нам же необходимо было отдыхать. Если бы мы могли проехать трое суток без сна, не слезая с коней, нам удалось бы прибыть в Цинциннати даже раньше «Красавицы Миссури». Но это было физически невозможно. Мой спутник, конечно, решился бы на это, и только мои советы удержали его от подобного безумства. Однако я все еще надеялся, что мы поспеем вовремя при условии, если будем проезжать не меньше ста миль в сутки. Тогда мы очутились бы в Цинциннати через трое суток, а я знал, что пароход не мог прийти раньше.
Путешествие наше было долгим и трудным. Излишне добавлять, что настроение у нас было самое печальное. Несмотря на все мои усилия, я никак не мог развеселить моего спутника. Он все время был погружен в мрачную меланхолию, которая порою сменялась вспышками гнева на негодяя, обманувшего любимую им девушку и ее мать. Однако де Отрош не терял окончательно надежды, и это придавало ему силы продолжать путь.
Дорога была длинная и утомительная. Мы ехали весь день и большую часть ночи. Не одного коня мы оставили по дороге загнанным до полусмерти. Мы почти не отдыхали, почти не спали, только перекладывали седла на свежих коней и снова мчались дальше. Нередко мы засыпали, сидя верхом, и так проезжали несколько миль подряд.
Наконец это утомительное путешествие пришло к концу. Но, несмотря на все наши усилия, мы провели в пути больше времени, чем рассчитывали. Лишь на четвертые сутки после выезда из Сен-Луи мы увидели издали шпили на церквах Цинциннати. День уже клонился к вечеру. Мы были утомлены до крайности, но надежда на успех поддерживала нас, и мы рысью въехали в город.
Мы направились прямо в гостиницу Генри — это было единственное место, где могла остановиться мадам Дардонвилль. Однако, когда мы справились о ней, нам ответили, что ее здесь нет, хотя в гостиницу приехало много пассажиров с «Красавицы Миссури». Итак, пароход все-таки опередил нас!
Мы хотели было немедленно отправиться на пристань, но хозяин гостиницы указал нам на человека, находившегося тут же, прибавив:
— Если вы желаете навести какие-нибудь справки относительно лиц, ехавших на «Красавице Миссури», вот вам сам капитан парохода.
— Как же, как же, — подтвердил капитан, к которому мы тотчас же обратились с расспросами, — отлично помню эту компанию: две дамы и молодой человек, мадам Дардонвилль из Сен-Луи и ее дочь, я их знаю. Спутник их мне незнаком — это был, если не ошибаюсь, адвокат из Нового Орлеана.
— В какой гостинице они остановились?
— Они нигде не остановились. Вскоре после нашего прихода должен был уйти пароход на Уилинг. Они пересели на него и поехали на восток.
Мы с Луи тотчас же соскочили с коней и точно безумные вбежали в гостиницу. Ужасное известие так поразило нас, что мы на первых порах растерялись. По-видимому, счастье решительно улыбалось негодяю Депару.
Глава XVIII
РАЗВЯЗКА
Подкрепив силы стаканом вина, я продолжал свои расспросы. Надежда еще не покинула меня окончательно, и мое бодрое настроение передалось моему приятелю. Было воскресенье, а я знал, что пароход в Европу отойдет не раньше субботы. В те времена существовала только одна пароходная линия через Атлантический океан, линия Кенар. Пароходы отправлялись раз в две недели, по субботам, ровно в полдень. Точность соблюдалась при отплытии как с одного конечного пункта, так и с дру-того, причем сигнал к отчаливанию давался выстрелом из пушки. Итак,онам нужно было во что бы то ни стало добраться до Нью-Йорка к субботе, до двенадцати часов. Но представлялось ли это возможным?
После долгих расспросов я пришел к положительному выводу. Снова в душе де Отроша отчаяние сменилось надеждой.
Все зависело от того, чтобы поскорее добраться до Уилинга. Оттуда до Нью-Йорка можно было доехать сперва дилижансом, а потом по железной дороге, то есть уже рассчитывая на определенное и точное расписание.
Но когда должен был отойти следующий пароход на Уилинг? В гостинице никто не мог нам ответить на это, и мы отправились на пристань.
Оказалось, что в этот день парохода не было. Впрочем, мы на это и не рассчитывали, так как было воскресенье. Зато мы узнали, что на следующий день отходило в Питтсбург небольшое судно. На нем мы могли добраться до Уилинга и поэтому тотчас же записались на места.
Покончив с этим, мы решили отдохнуть и пошли обратно в гостиницу.
Но там нам сообщили неожиданную и весьма неприятную новость. Оказалось, что нам нечего было рассчитывать выехать на следующий день. Об этом не могло быть и речи, так как капитан «Бекая» — таково было название нашего парохода — славился тем, что никогда не отплывал в назначенное время. Он иногда опаздывал даже на несколько суток. Хорошо, если нам вместо понедельника удастся выехать в среду!
Все это казалось вполне правдоподобным. Снова отчаяние овладело нами. Но вдруг мне пришла в голову счастливая мысль. Когда мы были на «Бекае», я заметил, что это весьма скромного вида судно. По-видимому, капитан выручал очень немного за каждый рейс, хотя брал и груз, и пассажиров. Стоит только пообещать ему сотню долларов, и он, без сомнения, будет так же точен, как трансатлантический пароход.
Я поделился своими соображениями с Луи, и тот вполне одобрил мой план.
Дело было улажено быстро. Пришлось, правда, вторично прогуляться до пристани, но зато мы легли спать спокойно, вполне уверенные в том, что выйдем в назначенное время.
Мы не ошиблись: «Бекай» отошел от пристани ровно в двенадцать часов, как обещал капитан, что повергло в изумление весь город.
Вскоре мы добрались до Уилинга. Там мы пересели на тряский дилижанс и переправились через горы в Кемберленд, а оттуда по железной дороге доехали до Балтиморы. Не задерживаясь и на час, мы отправились дальше, через Филадельфию в Нью-Йорк. Мы никого не расспрашивали по дороге и нигде не останавливались
