Впервые она начала ясно осознавать, какими могут быть последствия ее стремления потрогать руками вещи, некогда принадлежавшие ее матери. До нее наконец дошло, что она может и не выпутаться из этой ситуации, куда завела себя сама. Даже если они выберутся из дюн живыми, в чем не было никакой уверенности, оставалось еще спастись от Джо Харбина — а может, и от Тома Беджера. Если и в этом повезет, то нужно еще будет как-то возвратиться обратно, к цивилизации.
Почти всю свою жизнь она следовала путем, казалось, всегда открытым. Учитывая все, дела ее складывались неплохо. Но до сих пор она встречалась с цивилизованными людьми в цивилизованном и управляемом мире. А теперь она оказалась будто за миллион миль от этого мира.
В одном она была убеждена: она в лучшем состоянии, чем мужчины. Оба были наездники, а не пешеходы, оба провели какое-то время в тюрьме, частично в одиночном заключении. Это наверняка ослабило их — отсутствием тренировки, плохим питанием и недостаточной потребностью в физических усилиях. А тяжелый труд, которым они занимались последние дни, только начинался. Она должна выбраться — как-то ей нужно спастись от них. Но что, если появятся индейцы, а они не могли не появиться… Что ж, по крайней мере, Харбин и Беджер вынуждены будут защищать ее наравне с собой…
Они шли, падали, тянули лошадей за поводья, а иногда и толкали. Вьюки свалились, их закрепили снова, они упали еще раз…
И вдруг Том остановился.
— Джо… смотри!
Он показывал на солнце, которое было справа. Все еще высоко в небе, до сих пор опаляющее зноем, но справа. Они шли на юг, а не на запад!
Джо Харбин медленно процедил ругательство, глухо и мерзко.
Его скулы были докрасна опалены солнцем. Потрескавшиеся губы — белые от пыли, как и борода. Жесткие черные глаза глубоко запали под лохматыми бровями. Усмехнувшись, он повернул вправо, спустился на пару сот футов по длинному песчаному склону, а потом начал карабкаться на противоположный склон.
Дважды им казалось, что они уже достигли конца дюн, но каждый раз впереди поднимались новые песчаные холмы. И только на заходе солнца они с гребня дюны увидели море.
— Мы сделали это! — прохрипел Харбин. — Ч-черт побери, мы сделали!
— Еще нет, — хмуро ответил Беджер. — Смотри! За полмили от них по гребню холма ехали один… два… три… четыре индейца, прямо к северу от них и, похоже, вдоль самого края дюн.
— С таким количеством я управлюсь, стоя на голове, — сказал Харбин. — В любой момент!..
— А как насчет этих? — спокойно спросила Нора, указывая на юг.
Пятеро… нет, шестеро индейцев. Джо Харбин посмотрел на них.
— Один стакан воды — и я управлюсь с этими тоже!
— Воды! — Беджер взглянул на него. — Ты не понимаешь индейцев, Джо. Они нас обложили, а теперь загонят на открытое место, где не будет ни тени, ни укрытия, ни надежды. У них будет вода. Они будут пить, будут держаться вне досягаемости для пуль и ждать, как стервятники, пока мы сдохнем…
И все же они двинулись дальше, стремясь во что бы то ни стало выбраться из песчаных холмов.
— Мы можем подождать у подножия дюны, — сказала Нора, — найдем место в тени. Пока солнце до нас дойдет, будет уже далеко за полдень.
— А потом? — тон Харбина был саркастичен. Ответ был очевиден, если они будут ждать, то умрут.
— Выход есть, — пробормотал Харбин, отвечая на предыдущие слова Беджера, — не дать им наколоть нас, как бабочку. Если они захотят захватить источник, им придется сражаться за него с нами.
Вьючная лошадь упала, попробовала подняться — и не смогла.
— Перегрузим золото на грулью, — сказал Беджер. Когда они двинулись дальше, вьючная лошадь осталась лежать на месте. Но Нора знала: когда наступит ночная прохлада, лошадь сможет подняться, кое-как доберется до моря и там найдет воду в каком-нибудь источнике у берега.
Песок резко окончился. Перед ними лежала прибрежная равнина. Теперь они уже ощущали прохладу Залива, хотя до него оставалось еще пять миль.
— Лучше передохнуть, — пробормотал Беджер растрескавшимися губами. — Тогда у нас будет чуть больше шансов.
Дэн Родело вдоволь напился холодной воды у подножия Сьерра-Бланки. Он пил снова и снова. Снял рубашку, облил грудь и плечи. И все время напряженно думал.
Теперь они уже могли достичь Залива, но он считал, что пока нет. Может, Том Беджер и сумел бы, но о Харбине и речи нет. Он импульсивный, опасный и властный. При нем Беджер будет играть вторую роль, выжидая своего часа.
Сидя в прохладной тени под скалой, Родело осматривал пробитую флягу. Пуля прошла ее насквозь, но он думал, что сможет заткнуть дыры достаточно надежно, чтобы держать во фляге хоть немного воды. Сетчатый, как паутина, скелет чольи, который он хотел использовать, крошился в пальцах. Ненамного лучше оказался и подобранный где-то сучок железного дерева. У него не было ни времени, ни терпения, чтобы придать этому куску дерева нужную форму. В конце концов он вырезал пробки для обоих отверстий из кактуса сагуаро, потом набрал во флягу воды. Немного вытекло, но когда кактусовые затычки набухли, течь прекратилась.
Он заботливо осмотрел оружие, вытер пыль с каждого патрона, протер тряпочкой стволы, проверил действие механизмов. А потом нашел хорошее укрытие в тени между скалами и лег спать.
Когда он проснулся, солнце было уже высоко. Припекало. Его фляга была еще полна; он сел на скалу и изучил путь, по которому придется идти.
Он был уверен, что находится у южной границы полосы гигантских дюн, и мог выиграть время, обойдя их с юга, но не знал, далеко ли придется обходить. Поразмыслив, решил направиться прямо через дюны, держась как можно точнее прямой линии. Он был так близко от Сьерры, что не видел ни одного приметного пика, но подальше на горе заметил белый шрам, видимо, глубокую промоину от текущей воды. Выбрав ее в качестве ориентира, он взял ружье, повесил на плечо флягу и двинулся в путь.
Он проверял направление, оглядываясь время от времени на белое пятно на горе и держа его прямо за спиной. Но, пройдя с полмили, выбрал вершину, которая была более удобным ориентиром. Первая миля была самой легкой, следующая большей частью пролегала по высокому боковому склону дюны, где песок был достаточно плотен. Он шел быстро — не так, как по твердому грунту, но ненамного медленнее.
А потом началась борьба. Мягкий песок хватал его за ноги, отбирая один шаг из каждых трех. Но он был знаком с сыпучими песками и выбирал путь осторожно. Примерно за час он сделал около трех миль, и теперь уже ощущал запах моря.
Минутой позже до него донесся первый выстрел. Казалось, он прозвучал где-то севернее, и сначала Дэн не был уверен — но чем еще мог быть вызван такой звук в этих пустынных, безлюдных местах?
