— Что ж, у тебя есть мужество, дружок, но одного мужества недостаточно, когда у меня шпага. Одно неверное движение — и я нажму на этот клинок. Ты чувствуешь кончик этой иголочки? Он острый как бритва. Одно движение — и независимо от того, что случится после, твой спинной хребет будет перерезан.
Он держался совершенно неподвижно, только негромко рассмеялся.
— И что ж ты теперь будешь делать? — спросил он. — Убей меня — и умрешь за мной следом. А если не убьешь, мои люди тебя окружат и схватят. Так что же ты сделаешь?
Я вытащил левой рукой пистолет из-за пояса. Синий — за меня он или против? Я решил рискнуть, поставить на то, что оценил его правильно.
— Синий, держи их на мушке пистолета и пристрели первого, кто шевельнется. И разрежь веревки на невезучем капитане.
Синий не колебался — быстро шагнул за спину пленнику и перерезал веревки.
Тот встал, покачнулся и чуть не упал, но удержался — и выпрямился, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение.
— Благодарю вас, — сказал он негромко. — Я признателен.
— Есть у вас команда?
— Да… несколько человек осталось. Они в заключении на моем корабле.
— Нужно их освободить.
Я снова взглянул на пиратский корабль — и снова не увидел на топе фок-мачты белого флага, да и мое судно не появилось в бухте.
А что же с Лилой, которая осталась на флейте? Она, конечно, сильная и умелая молодая женщина, но на голландском корабле вдоволь негодяев, а Лила одна. Как поведут себя ньюфаундлендцы?
— Бери веревку, Синий, и давай наложим узел-другой на вот этого нашего приятеля.
— Ты ведешь себя как дурак, — спокойно отозвался пират. — Я тут единственный могу теперь тебе помочь. Как я решу, так и будет — останешься ты живой или умрешь. А что касается джентльмена, которого ты так любезно освободил, — уж не ожидаешь ли ты, что он тебе поможет? У него одно желание — забрать свой корабль и кинуться наутек. От него тебе помощи ждать нечего, а твоя собственная команда тебя продала.
— Не команда, в лишь один из команды, — ответил я, — да и то, если тебе верить. Но ничего, когда я впервые встретился с ними, у меня не было ни корабля, ни команды… А что я сделал один раз, то смогу и повторить.
Синий туго и надежно связал запястья пиратского капитана, а потом и одного из двоих его людей, которые тихонько сидели, поглядывая в дуло моего пистолета и на кончик шпаги.
— Я — Дюваль! — заявил пират. — Слышал обо мне?
— Нет, — коротко ответил я, — но, несомненно, где-то тебя петля дожидается.
— Ну, если ты обо мне не слышал, — проговорил он презрительно, — значит, ты не моряк.
— Я вообще ничего не знаю о пиратах, кроме того, которого зовут Клык.
Он резко взглянул на меня.
— Не Клык, а Коготь — Тэлон. Сейчас его так зовут. О да! Он действительно был пират… Но сейчас он это дело бросил. Стал на мертвый якорь и построил себе дворец на берегу.
— У него все еще корабли на море.
Дюваль пожал плечами.
— Может, и есть. А ты о нем как узнал?
Я пропустил его вопрос мимо ушей, собирая лежащее вокруг оружие. Там оказалось несколько пистолетов и абордажных сабель.
Небо на востоке понемногу серело. Флейт не появлялся, и я понял, что должен сделать все возможное без него. И все возможное надо делать сразу же и быстро. Я поднял глаза кверху — и вместе с ветром ко мне пришла мысль.
— Мы должны поднять свой флаг, — сказал я, — а вот это будет наша мачта.
И показал на высокую, почти голую сосну, поднявшуюся над остальными.
Они уставились на меня, не вполне поняв, что я имею в виду.
— Вместо флага у нас будет Дюваль, — объяснил я. — Перебросьте веревку через вон ту толстую ветку и поднимем его туда.
Лицо Дюваля побелело:
— Не можешь же ты…
— О, мы не собираемся вешать тебя за шею, — сказал я. — Мы просто вывесим тебя повыше, чтоб никакого вреда не случилось. Конечно, — добавил я, — если будешь дергаться очень сильно, так можешь и освободиться, вот только если освободишься, то упадешь.
Среди корабельных запасов, вытащенных на берег с ограбленного галиона, Синий нашел тонкий булинь. Привязав его конец к веревке потолще, он со второй попытки перебросил булинь через ветку, а потом уже вытащил наверх и веревку.
Он довольно грубо опрокинул Дюваля и, накинув один оборот веревки ему на лодыжки, а второй — через связанные руки, мои люди налегли на веревку и подняли его наверх; он повис на суке футах в пятидесяти над землей, лицом вниз.
В последнюю минуту Дюваль задергался, перевернулся и попытался высвободиться.
— Черт тебя побери! Отпусти меня, я тебе дам тысячу золотом! Две тысячи! Сколько захочешь! Я тебе корабль верну!
— Выбирай конец! — скомандовал я, и мы подтянули его еще выше.
— Неплохо он выглядит там наверху, — заметил я. Потом повернулся к остальным. — Ну что, будете лежать тихо, или вас тоже вывесить?
— От нас никакого беспокойства не будет, только оставь нас тут!..
Засунув за пояс два запасных пистолета, я первым направился к воде. В голове у меня не было ни единой дельной мысли — только убежденность, что надо как-то освободить людей с галиона и как-то добыть себе корабль.
Меня вовсе не интересовала ни эта падаль Дюваль, ни все его разговоры о золоте и кораблях. Я буду в новой стране торговцем, а попозже, может быть, — фермером. Я знавал не одного пирата, и большинство из них кончали на виселице. У меня вовсе не было желания в конце концов сплясать в воздухе. Как это говорил Черный Том? «Ступеньки и веревка». А он вполне мог так закончить…
На песке валялись пьяные пираты, мы посмотрели на них издали. Маловато их было.
— Они поджидают на борту, — сказал я своим товарищам. — Нас поджидают, похоже.
— Ага, — хихикнул Синий. — Интересно, они уже разглядели наш флаг?
— Если разглядели, — отозвался я, — это им даст пищу для размышлений.
Я повернулся к человеку, которого мы освободили.
— А вас как зовут?
— Ханберри. Джеймс Ханберри. Англичанин по отцу, голландец по матери, но жил больше в Нидерландах. У меня там на борту, — он показал на галион, — хороший груз, я готов драться, чтобы его сохранить.
— Вы его потеряли, — холодно отрезал я, — и если мы его вернем, то я потребую часть себе.
— Ну тогда делайте, что вам надо, сами! Будь я проклят, если…
— Ну тогда будьте прокляты, — приветливо ответил я. — Да если б не я, с вас бы уже шкуру живьем сняли. Либо будете помогать, либо отправляйтесь на все четыре стороны.
Мы двинулись вперед, но не прошли и тридцати ярдов, как он догнал нас бегом.
— Будьте вы прокляты, Сэкетт! Добрый Господь отправит вас в самое глубокое пекло!
