Ознакомительная версия.
Не стой просто так, обойди его и разгляди голову. Видишь грудную клетку? Там у него внутри находится не только сердце, но и ветер. А живот? У судна, крейсирующего по прерии, должно быть отменное дно. Смотри, желудок не выпирает. Потрогай мышцы, они словно железные, все равно что киль корабля.
Он может скакать два дня и две ночи без воды и пищи. Не устанет. Видишь его ноги? Видишь, как они широко поставлены? А копыта? Потрогай сухожилие пальцами. Все равно что главная пружина часов. Вот тут его видно, а тут оно уходит под мускулы.
А теперь подойди к голове и внимательно рассмотри ее. Только тут ты сможешь обнять коня обеими руками. Встань сюда, загляни ему в глаза. Ведь это настоящий король среди коней!
Джонни Таннер встал перед жеребцом и посмотрел в его внимательные, смелые, веселые глаза. В них были отблески закатного неба, но и еще какой-то внутренний свет.
— Он — красавец! — со вздохом проговорил мальчик. — Ничего удивительного, что вы из-за него вернулись на Запад. Не понимаю, как вы могли его оставить?
— Я собирался продать его, но не смог, — смеясь, поделился Рейни. — Сказал одному парню, что уезжаю и, если не вернусь через шесть месяцев, он может прислать мне деньги. Парень предлагал мне тысячу долларов. Я считал, что это целое состояние, но когда приценился к лошадям на Востоке, оказалось, тысяча — не так уж и много. А за такого коня тысяча — это уж совсем не деньги. Ну, если бы мне удалось выдержать без Сына Полуночи шесть месяцев, я получил бы эту тысячу, а полковник — моего жеребца. Но я не смог, пришлось вернуться! — И его смех весело раскатился по долине.
— Я заметил одну вещь, — сказал мальчик. — По-моему, у него грустные глаза.
— Угу, — согласился Рейни. — Думаю, так оно и есть. Не могу сказать, то ли он скучает по прежнему хозяину, то ли ждет и надеется, что с другого края земли придет настоящий мужчина, чтобы стать его хозяином. Но я могу рассказать тебе кое-что еще, что я услышал в Ливенворте.
— Насчет Гарри-вора?
— Вот именно. Он пронесся по этим местам, словно ветер. Теперь Гарри снова в племени пауни, его приняли там с распростертыми объятиями. Краснокожие говорят, что Длинная Стрела — они его так называют — может выпустить сразу шесть стрел из своего лука. Наверное, они имеют в виду револьвер. Револьвер — это настоящее чудо. Вот так-то! Гарри Пауни снова пошел по кривой дорожке, теперь чувствует себя королем прерий!
Их, поглотила дикая, зеленая, пустынная страна. Неделями, словно моряки во времена, когда еще путешествовали без карт, они скакали под лучами палящего солнца, охотились, готовили немудреную еду, а вечерами валились с ног от усталости и засыпали мертвым сном.
Джонни проводил бесчисленные часы в седле, получая уроки верховой езды, кроме того, постоянно совершенствовал знания в двух индейских диалектах, охотился, готовил еду, сдирал шкуры с убитых зверей, шел по следу и гнался за дичью. Первое время ему казалось, что от такого непосильного труда его тело рассыплется, что однажды он соскользнет с седла, упадет в море высокой зеленой травы и останется там ждать смерти, как избавления. И он был согласен на это, лишь бы не испытывать лишений продолжительного похода.
Однако со временем физическая усталость отступила. Но ее место заняла неунимающаяся тоска. И случилось это потому, что Рейни, как только Форт-Ливенворт скрылся из виду, стал совершенно другим человеком. Он почти совсем не разговаривал с мальчиком, только отдавал приказания и учил. Говорил кратко, решительно и строго. Никогда не выказывал никакого сочувствия и не предпринимал попыток убить время за приятной беседой. Слова упреков выговаривал словно бил бичом. Такая резкая перемена вкупе с одиночеством посреди зеленого моря прерии заставила мальчика вспоминать родной дом со слезами на глазах. Ночью его мучили щемящие душу сны, а после них ровные зеленые просторы прерии угнетали, заставляя чувствовать горечь утраты.
Но со временем прошла и тоска.
За две недели скитания они не встретили ни одного человека. Мальчик загорел, похудел и окреп, научился, как и обещал ему его приятель, отлично держаться в седле. Каждый час, проведенный на свирепом предателе-мустанге, грозил ему смертельной опасностью, но в конце концов заставил крепко сжимать ногами его бока и уверенно сохранять равновесие. Джонни не стал искусным наездником, как обитатели равнин, которые родились в седле. Однако после двухнедельной борьбы с непокорным конем узнал больше, чем другой за десять лет приятных верховых прогулок по дорожкам парков.
Они охотились на оленей и антилоп. В их котомках лежало по туше. Оба этих животных пали от пуль Рейни, и бедный юноша начал уже думать, что ему никогда не посчастливится кого-нибудь подстрелить. Но наступил победный день, произошло событие, которое изменило его мнение и наполнило сердце торжеством.
При свете полной луны, когда ясная ночь уже была готова смениться рассветом, Джонни вдруг услышал какой-то необычайный звук, похожий на далекие бурные волны, накатывающие на берег.
Он сел и увидел, что великан Рейни уже на ногах и склонился над ружьем.
— Что это, Хэнк? — спросил мальчик.
— Бизоны!
Джонни не стал дожидаться приказаний старшего товарища. Тут же вылез из-под одеяла, в одно мгновение проворно свернул постель, чему хорошо научился, практикуясь днем и ночью. Затем оседлал серого мустанга, который, как всегда, попытался боднуть его головой, когда он освобождал его от пут, уселся в седло и приготовился следовать за охотником.
С привязанными позади лошадьми они направились прямо к источнику звука, интенсивность которого быстро нарастала. С востока забрезжило серенькое утро, постепенно превращая прерию из черной в зеленую. И мальчик, наконец, увидел то, о чем ему часто рассказывал Рейни и часто читал в книгах.
Вдали вся прерия словно ожила. Джонни показалось, будто он стоит на высоком берегу и наблюдает за стремительным речным потоком, который состоял из многочисленной армии огромных бизонов и их детенышей. От грохота тяжелых копыт и непрерывного утробного рева содрогался воздух. Ветер дул в направлении охотников, поэтому до них отчетливо доходил едкий неприятный запах.
Чуть приблизившись, они надежно связали путами лишних лошадей, зарядили ружья и очень медленно двинулись к плотной живой массе.
Прошел час, уже ярко светило солнце, а поток бизонов все не убывал. Поскольку мальчик и Хэнк сидели неподвижно и появились из ночной прерии, а не на виду у бизонов, те не останавливались. Только когда бегущие с края животные вдруг заметили две странные фигуры, они метнулись вправо, сбиваясь в кучу, и в живой реке образовалась довольно глубокая выемка, вроде водоворота, отмечающая местонахождение охотников. Бизоны, устремившиеся по следам пробежавших, так ее и не заполнили.
Ознакомительная версия.
