Луис Ламур - Одинокие мужчины

— Он никогда сюда не попадет. Если ты пошлешь за ним, я скажу Арчу Хаддену, чтобы он его убил.

— Арчу? Значит, в Мексике он охотился за мной? А я-то никак не мог понять, как это он узнал о нашем местонахождении, когда мы его тщательно скрывали.

— Да, я натравила его на тебя и натравлю на Оррина, если он здесь объявится.

— Стало быть, Арч в городе, верно?

Это стоило принять во внимание. Мне вдруг померещилось, что камера стала очень маленькой. Арч Хадден наверняка знает, что я в тюрьме, и придет за мной. Я кинул взгляд в окошечко и неожиданно обрадовался, что оно так высоко.

— Давай, посылай за Оррином, — продолжала Лаура. — Мне это даже нравится. Я прикажу его убить. — И мне показалось, что в ее голубых глазах таится безумие.

— Вы недооцениваете Оррина. Его не так просто убить, а в поединке Арч Хадден ему в подметки не годится.

Я говорил словно в пустоту — она меня не слушала, а если и слушала, то все равно ничего бы не поняла. Мысль о честном поединке между Арчем Хадденом и Оррином ей даже в голову не приходила. Она имела в виду выстрел в спину на остановке дилижанса или что-нибудь в этом роде.

После того как она ушла, я немного поразмыслил, потом позвал охранника.

— Передай, пожалуйста, капитану Луистону, что я хочу его видеть.

— Само собой. — Он некоторое время изучал меня. — Ты правда убил того парня, Хиггинса?

— Если бы ты лежал, умирая, в пустыне под палящим солнцем раненный в живот, а апачи стреляли бы в тебя горящими стрелами, ты бы не попросил о смерти?

— Так вот как было дело? Я слыхал, будто он был твоим врагом.

Мне пришлось рассказать ему о древней кровной вражде Хиггинсов — Сэкеттов и повторить:

— Я больше десяти лет не вспоминал об этом, и, кроме того, если человека в безлюдном месте прижали апачи, думаешь, он стал бы тратить пулю на врага?

— Нет, я бы точно не стал, — сказал охранник.

Он ушел, а я остался сидеть один. Не знаю, сколько времени прошло, пока открылась дверь и вошла Дорсет. С тарелкой, накрытой салфеткой.

— Это вам прислала леди из «Мухобойки», — сказала она и гордо вскинула подбородок. — У меня нет денег, иначе я бы тоже что-нибудь принесла.

— Вы и так сделали для меня достаточно. Как дела у вас с сестрой? Есть где остановиться?

— Мы остановились у Кридов. Они придут поблагодарить вас. Дэн Крид сказал, что, если хотите, он вызволит вас отсюда.

— Лучше останусь. Может быть, я поступаю глупо, но еще ни один Сэкетт, кроме Нолана, не убегал от закона.

Мы немного поговорили, и она ушла. Вернулся охранник, сообщив, что капитана Луистона он не нашел, зато видел лейтенанта Дэвиса вместе с Лаурой Сэкетт.

Оставшись в одиночестве, я серьезно задумался. Тампико Рокка и Испанец Мерфи погибли, Баттлз, наверное, тоже, но, даже будь они живы, ни один не смог бы замолвить за меня словечко. Потому что когда я застрелил Хиггинса, рядом со мной никого не было. Я свалял дурака, рассказав все Лауре, однако в то время я терзался воспоминаниями и ко всему прочему считал Лауру членом нашей семьи.

Обвинение строилось на том, что я убил однофамильца тех людей, с которыми враждовала моя семья. Он был тяжело ранен, утверждал я, но свидетелей у меня не было. Горящие стрелы — это штучки из арсенала апачей, никто этого не отрицал. Однако по городу ходили слухи, будто я воспользовался нападением индейцев, чтобы расправиться со старым врагом.

У Билли Хиггинса в Тусоне было много друзей, но никто из них не был со мной знаком. Все знали меня понаслышке. Слухи разносил главным образом лейтенант Дэвис, веривший всему, что говорила Лаура.

Медленно прошли два дня, я провел их, валяясь на койке и играя в шахматы с охранником. Изменилось только одно: охранник почти все время находился со мной и держал двери тюрьмы на запоре.

Шерифа в городе не было, он будет отсутствовать еще неделю. Мне начинало надоедать в тюрьме, хотелось, чтобы суд состоялся как можно быстрее. Если они будут тянуть, кое-кто из жителей может потребовать суда Линча. Я скучал по горам, где нет никого, кроме орлов и снежных баранов. На стене за дверью камеры висели мое седло, уздечка, седельные сумки и оружие. Хотелось ощутить под собой коня, а в руках винчестер.

Меня пришел проведать Дэн Крид. Охранник знал его и пустил без колебаний.

— Давай я передам тебе револьвер, — сказал Крид, когда охранник оставил нас наедине. — В городе много всяких… Некоторые хотят тебя линчевать. Я уж и так уговаривал, и этак — никто не слушает, говорят: «Ну да, конечно, он же вернул тебе детей из Мексики. Ты будешь благодарен даже такому койоту, как он».

— Что еще говорят?

— Ну, еще говорят, что никто не знает, были ли в округе апачи, когда ты пустил в него пулю, или ты просто решил избавиться еще от одного Хиггинса.

Луистона, который хорошо относился ко мне, не было. Даже если мне удастся отправить весточку Оррину и Тайрелу, они и в самом деле находятся слишком далеко, чтобы помочь. Похоже, я действительно попал в переделку.

Что касается суда Линча, желающие поразвлечься всегда найдутся, а большинство просто не хочет ни во что вмешиваться. Конечно, есть люди, которые попытаются возражать, но это должны быть сильные люди, а их мало. Никогда не думал, что окажусь на том конце веревки, хотя всякий, кто носит оружие, рискует очутиться в подобной ситуации.

Опять пришла ночь. На улице слышалось бормотание голосов и сердитые возгласы. Вряд ли они пойдут дальше разговоров, но лежа на койке в тюремной камере я совсем не был в этом уверен.

Вдруг из темноты за окошком послышался голос:

— Мы тебя достанем оттуда, Сэкетт. Достанем и повесим!

Я, вне себя от злости, мгновенно вскочил.

— Иди, возьми меня, трус поганый! Теперь я запомню твой голос, и если не заткнешься, то получишь сполна!

Послышались удаляющиеся шаги.

Неожиданно я понял, что отдохнул. Попал я сюда усталым и изможденным, однако три дня при хорошем сне я питании сделали свое дело. Я встал и подошел к решетчатой двери.

— Джим! — позвал я. — Подойди сюда! Ты мне нужен.

Ответа не последовало, и я снова позвал. Опять никто не ответил, но потом я услышал гул голосов.

Охранник отлучился, и они пришли за мной.

Жители Тусона в большей своей части были законопослушными гражданами, я это знал, знала и толпа на улице перед тюрьмой. Вся штука в том, успеют ли мои доброжелатели помочь мне? Люди Снаружи хотели провернуть свое дело тихо, но я этого не допущу.

Встав, осмотрел камеру. Здесь не было ничего, что сошло бы за оружие, за исключением коечной рамы, сделанной из полудюймовых труб. Оторвав ее от стены, я разломал раму и подобрал пару обрезков — один прямой футов семь, второй — загнутый на конце и покороче, фута три длиной.