свою добычу шаману, который препарирует ее по всем правилам искусства. Затем молодой воин зашивает свой талисман в мешочек, с которым никогда не расстается и который считается самым ценным достоянием индейца. Если владелец мешочка теряет его, одновременно с этим он лишается чести и может восстановить ее только в том случае, если ему удастся убить какого-нибудь знаменитого воина и присвоить его талисман.
Можно легко представить, что творилось на душе у провинившегося часового, когда вождь сорвал с него мешочек. Бедняга не проронил ни слова в свое оправдание и, взвалив на плечи ружье, медленно удалился. С этого дня он как бы умер для родного племени, и только талисман другого воина мог возвратить ему прежние права.
Я промолчал и сделал вид, что не вижу его. Тогда разъяренный кайова схватил меня за плечо:
Тут я вспомнил о банке из-под сардин, вытащил ее из кармана, поднял вверх и крикнул:
– Встречный вопрос: а не хочешь ли ты взлететь на воздух вместе со всеми своими воинами? Еще одно слово – и я уничтожу вас с помощью моих «лекарств»!
Мне было очень любопытно, произведет ли фарс желаемый эффект. Оказалось, что – да, и еще какой! Ошеломленный Тангуа отшатнулся от меня и прокричал:
Это было оскорблением, но сейчас я оставил его без внимания.
Мы вернулись на свое место и принялись обсуждать случившееся, однако всякие попытки найти какое-либо объяснение исчезновению пленных не увенчались успехом. Я, конечно, ни единым словом не обмолвился о своей тайне. Даже Сэм, Дик и Уилл ни о чем так и не догадались.
Мне доставляло истинное удовольствие иметь в руках ключ к разгадке происшествия, в то время как остальные с таким рвением пытались его найти. Что касается пряди волос Виннету, то во время своих долгих странствий по Дикому Западу я всегда носил ее при себе. Она хранится у меня до сих пор.
Глава четвертая
В борьбе за жизнь
Хотя мы и не считали кайова нашими явными врагами, их поведение все же вынуждало нас позаботиться о собственной безопасности. Прежде чем снова лечь спать, мы выставили часовых, которых решено было сменять каждый час. Само собой, эти меры предосторожности не ускользнули от внимания краснокожих, бросавших в нашу сторону косые взгляды, и настроили их еще менее дружелюбно.
На рассвете нас разбудили часовые. Между тем кайова уже рыскали вокруг в поисках следов апачей, которые им не удалось отыскать ночью. И они скоро напали на след, ведущий к тому месту, где их враги накануне оставили своих лошадей. Позже Инчу-Чуна и Виннету вместе с охранявшими табун индейцами ускакали к своим, оставив остальных лошадей на месте.
Когда мы об этом узнали, старый Сэм скорчил одну из своих шутовских мин и спросил:
– Может, сами догадываетесь, почему вожди поступили именно так?
– Разгадать нетрудно.
– Ого! Такому гринхорну, как вы, не стоит строить иллюзий, будто он чисто случайно сможет прийти к верной мысли. На мой вопрос ответит лишь тот, кто обладает опытом.
– Я им и обладаю.
– Вы? Хм, откуда он у вас?
– Все оттуда, из нелюбимых вами книжек.
– Если вы и вычитали в них что-то полезное для Дикого Запада, не воображайте, что ваша смышленость бьет через край. Я отлично знаю, что вы в этом ничего не смыслите. Вот скажите, почему вожди забрали только своих лошадей, а коней своих пленных воинов оставили?
– Потому и оставили, что пленные пока еще здесь.
– Ну и?
– Без лошадей им никак нельзя.
– А зачем пленным лошади?
Ехидство Сэма меня давно не задевало, а потому я спокойно пояснил:
– Если вожди вернутся с большой группой воинов, чтобы освободить пленных, тогда незачем гонять лошадей туда и обратно. А если кайова соберутся покинуть эти места раньше, то сами посадят пленников на лошадей и уведут с собой. Верхом ехать удобней и пленным, и самим кайова. Значит, можно надеяться, что Тангуа пленных не убьет, а приведет в свое стойбище.
– Неплохо! Но что мы будем делать, если они все же решат убить апачей?
– Они этого не сделают!
– Не сделают? Будете со мной спорить?
– Буду, потому что Сэм Хокенс забывает о моем присутствии здесь.
– Так вот оно что! Неужели вы серьезно думаете, что ваше присутствие что-либо значит?
– Пока я здесь, пленные будут жить.
– Ну вы и фрукт! У кайова две сотни людей, а вы в одиночку хотите помешать им!
– Надеюсь, что не в одиночку.
– Вы о чем?
– Конечно о вас, а также о Стоуне и Паркере. Я уверен, что вы поможете мне.
– Так-так! За доверие спасибо! Уважение гринхорна вроде вас – это не шутка, если не ошибаюсь!
– Послушайте, Сэм! Я говорю серьезно. Какие тут шутки, когда человеческая жизнь в опасности?
Маленькие глазки Хокенса блеснули насмешкой.
– Дьявольщина! Вы действительно не шутите? Тогда поговорим серьезно. Как вы это себе представляете, сэр? Ни на кого больше рассчитывать мы не можем, нас будет четверо против двухсот кайова. Вы подумали, чем для нас это кончится?
– Чем бы ни кончилось, убийства я не допущу.
– Оно все равно свершится. Только с той лишь разницей, что в таком случае и вас укокошат. А может, вы рассчитываете на силу кулака Олд Шеттерхэнда?
– Чепуха! Не я назвал себя этим прозвищем и прекрасно понимаю, что мы сами не справимся с врагом. Тут надо действовать хитростью, а не силой.
– И каким образом? Опять где-то вычитали?
– Конечно.
– А мне вот кажется, что ваша хитрость гроша ломаного не стоит. Краснокожие сделают что захотят, и никто не сможет им помешать.
– Ладно! Похоже, на вас я рассчитывать не могу. Придется действовать в одиночку.
– Только не делайте глупостей, сэр! Ни в коем случае вы не должны действовать в одиночку! Апачам я тоже сочувствую, но только не хочу пробивать головой стены. Напомню вам на всякий случай: стены всегда крепче голов!
– Я тоже не собираюсь творить невозможное. Пока мы не знаем, как кайова решили поступить с пленными, поэтому причин для серьезного беспокойства нет. Но если позже нас вынудят действовать, мы сумеем найти подходящий способ.
– Возможно. Только осторожный и предусмотрительный человек многое должен предвидеть заранее. Нам надо точно знать, что мы предпримем, если апачей все же решат прикончить.
– Мы этого не допустим.
– Пустые слова! Выражайтесь яснее!
– Я заставлю кайова исполнить мое требование! Если ничего другого не останется, приставлю клинок к груди Тангуа.
– И сможете его убить?
– Да, если он не пойдет на наши условия.
– Черт побери! Да вы отчаянный парень! Не ожидал от вас.
Сэм на некоторое время замолчал, пытаясь переварить услышанное,
