Чарли вдруг хлопнул меня по груди: остановил, заглянул в глаза и позвал по имени, отрывая от мыслей.
— Чего? — спросил я, немного расстроенный столь грубым возвращением на землю.
Чарли ткнул в темноту пальцем и произнес тихо-тихо:
— Гляди.
Я мотнул головой, чтобы окончательно прогнать наваждение, и посмотрел в указанную сторону.
С юга к лагерю вышли трое. По винтовкам я сразу признал в них синеглазых братьев, что засели вниз по реке. При первой встрече, стоило мне упомянуть бочки с вином, их настороженные позы как-то сразу переменились. Вот они и пожаловали за пойлом.
Жирный бобер уже приволок добытую с таким трудом бочку к кромке воды, но тут старший из трех братьев ударил его ногой в живот. Бобер, покрыв порядочное расстояние по воздуху, шлепнулся в реку. Разгневанный, он принялся бить по воде плоским хвостом, предупреждая сородичей. Те разом побросали дела и нырнули, спасаясь в нутре плотины. Там они скучкуются, и жестокий человек не причинит им вреда. Их вожак покинул место действия последним. Двигался он неторопливо: то ли удар в живот ослабил его, то ли старый бобер спасал остатки гордости. Все же есть в этих животных нечто от нас, от людей: они мудры, осторожны и рассудительны.
Старший из братьев тем временем откатил бочку на место и после заглянул в палатку. Найдя ее пустой, он громко позвал:
— Эгей! Хозяева!
Мне показалось, что Моррис и Варм сдерживают смешки. Я озадаченно посмотрел на Чарли, и тут смешки сделались громче, перерастая в нездоровый хохот. Трое на берегу обеспокоенно зашевелились, стали переглядываться.
— Кто здесь? — позвал здоровяк.
Смех умолк, и раздался голос Варма:
— Здесь мы, а там кто?
— Мы с прииска чуть ниже по течению, — ответил старший брат. Пиная бочку, он пояснил: — Хотим купить у вас винца.
— Вино не продается.
— Заплатим как в Сан-Франциско.
Здоровяк потряс в воздухе кошелем, желая продемонстрировать честность намерений. Никто не ответил, и он, вглядываясь в темноту, позвал:
— Чего это вы в тени заныкались? Боитесь?
— Да не особенно, — ответил Варм.
— Так выходите, потолкуем по-мужски, как люди.
— Не выйдем.
— И вино не продадите?
— Не продадим.
— Ну так я возьму бочку и пойду восвояси?
Варм долго думал над ответом и наконец произнес:
— Восвояси, дружок, ты унесешь полмошонки, не более.
Тут уже Моррис не выдержал и, поддавшись настроению, захохотал как блажной. До того потешила его душонку угроза Варма. Чарли же, улыбаясь, взглянул на меня и сказал:
— Да они там вдвоем нализались!
Три брата отступили на песчаный берег и принялись шептаться. Когда же они договорились, старшой, кивнув, выступил вперед и произнес:
— Я смотрю, вы изрядно приняли на грудь, так что еще до восхода солнца начнете клевать носами. Брага хорошо усыпляет. Будьте покойны, к тому времени мы вернемся и заберем вино. А заодно и ваши жизни.
Ни ответа, ни издевки, ни смешков не последовало. Старший из братьев, гордо и напоказ вскинув подбородок, отступил к реке. Да, замашки у него барские, и напыщенного тона хватило, чтобы двое в засаде притихли. Впрочем, мы-то слышали, как Моррис и Варм быстро перешептываются. Поначалу совсем тихо, затем громче и горячее, пока наконец спор не зазвучал в полный голос. Моррис отчетливо выкрикнул:
— Не надо, Герман!
В следующую секунду грохотнул драгун, и старший из братьев повалился на землю, сраженный выстрелом в лоб.
Оставшиеся двое тут же припали на колено и открыли огонь из винтовок. Пьяная парочка ответила беспорядочной пальбой. (Небось, пригнулись там и зажмурились.) Чарли, не теряя времени, велел мне:
— Пристрели тех двоих. Если Варма убьют, все будет напрасно.
Со своего места я видел нападавших как на ладони. Двадцать секунд, и они мертвые валяются рядом с телом старшего брата.
Отражаясь от склонов, от верхушек деревьев, по долине понеслось рваное эхо выстрелов. И вслед за ним взлетел к небесам победный боевой клич Германа Варма. Рыжий гений не догадался, что это мы помогли ему в обороне. Решив, будто убийство трех братьев целиком его и Морриса заслуга, он безудержно ликовал.
Чарли, не сходя с места, выкрикнул:
— Победа не твоя, Варм! Это мы с братом стреляли так метко. Слышишь меня?
Бесноватые вопли тут же затихли. Моррис и Варм вновь зашушукались, оставаясь под прикрытием кустов и деревьев.
— Я так понял, что слышишь, — сделал вывод Чарли.
— Который из вас говорит? — спросил Варм. — Подлец или Жирдяй? С Подлецом разговаривать не желаю.
Чарли жестом велел мне подняться и держать слово. Я встал, надеясь произвести впечатление серьезного и уверенного человека. Впрочем, уверенности-то мне как раз не доставало. Смущенный, я заставил покраснеть и братца. Откашлявшись, я позвал:
— Эгей, там!
— Это ты, Жирдяй? — спросил Варм.
— Меня зовут Эли.
— Из вас двоих ты здоровяк? Тот, что поширше?
Моррис сдавленно захихикал.
— Здоровяк, здоровяк, — подтвердил я.
— Пойми, я вовсе не хочу тебя обидеть. Мне и самому бывает трудновато встать из-за стола. Так уж повелось, некоторым есть охота больше других. Ну и что нам теперь, с голоду помирать?
— Варм! — отрезал я. — Ты уже в стельку, но нам надо с тобой поговорить о важном. Сможешь? Или нам поговорить с Моррисом?
Варм спросил:
— Чего обсудить-то хотите?
— То же, что и прежде. Вы берете нас в долю, и мы работаем с вами заодно.
Ущипнув меня, Чарли прошептал:
— Ты что удумал?!
— С этим тройным убийством наша позиция слегка изменилась, — ответил я.
— Чего? Что изменилось? Эти двое так и сидят в темноте, готовые пристрелить нас.
— Да погоди ты. Посмотрим, что ответят. Мы еще можем добиться своего, не проливая крови.
Чарли сел и привалился спиной к дереву. Задумчиво пожевав губу, он ткнул пальцем в темноту: продолжай, мол.
— Варм, — позвал я. — Если считаешь, что обсуждать больше нечего, то вместо нас заговорят револьверы. Поверь, я от чистого сердца и абсолютно серьезно предлагаю мир.
Варм хохотнул.
— Ну да, ты предлагаешь отдать вам часть добычи. В противном случае вы нас застрелите. Видишь ли, по нашему расчету, предложение невыгодно.
Я ответил:
— Предлагаю честный труд. Свою долю мы заработаем. И потом, если б мы хотели вашей смерти, разве стали бы тогда убивать людей, что лежат перед вами?
Моррис вякнул что-то неразборчивое, и Варм передал нам:
— Моррис говорит: он вроде снял того, что был слева.
