— Нет, — сказал он, пытаясь оправдаться перед собственной совестью, — это не убийство. Правда, я умертвил его, но ведь и он в меня стрелял. Я могу доказать, что ружье его разряжено, а вот и отверстие от пули на моем платье. И действительно, я удачно отделался.
Глаза его на мгновение остановились на простреленной дыре, но только на мгновение. Тревога возвратилась к нему, и он продолжал оправдываться.
— Что ж, ведь это случается ежедневно на улицах, и какая разница, что это случилось здесь, между кипарисами? Только отсутствие свидетелей. Наконец, что ж тут такого, если их и не было?
Убийца задумался, то смотря на труп, то оглядывая лес, словно боясь, чтобы кто-нибудь не пришел.
Опасности не предвиделось, так как место было совершенно уединенное, и сюда не заходил ни один путешественник, а плантатор и тем более. Дровосек никогда не забирался в эту глушь, а только заходили охотники да беглый негр.
«Признаться ли прямо, — думал Дарк, — что я убил его? Я могу сказать, что мы встретились на охоте, что бой был честный — выстрел за выстрел, а велением судьбы мне достался последний. Но поверят ли мне?»
Он взглянул на труп, потом на деревья, ветви которых покрылись мхом, словно занавесью. Он подумал, что можно скрыть убитого человека в таком уединенном месте.
— Нет, — продолжал он, — о, нет, лучше не говорить ничего. У него нет друзей, которые позаботились бы узнать, что с ним сталось, у него есть только старуха-мать. Что же касается Елены Армстронг, о!..
Последнее восклицание обличало горечь сердца, вызванную этим именем.
Он еще раз осмотрелся, чтоб убедиться — не видел ли кто-нибудь его, так как решился спрятать труп соперника.
Извилистая речка медленно протекала между деревьями, шагах в двухстах от тропы. От тени кипарисов вода казалась в ней черной и была довольно глубока для задуманной им цели.
Он не мог донести туда труп, а если бы вздумал — оставил бы следы.
— Я брошу его здесь, где он лежит, никто никогда сюда не заходит. Он может оставаться здесь до страшного суда или до тех пор, пока волки и коршуны не съедят его до костей, — а кто же узнает кости? Будет гораздо лучше, если я прикрою его этим мхом, набросаю мох на следы, которые мы оставили.
Приставив двустволку к дереву и набрав охапку мха, он прикрыл им неостывший еще труп, накидав сверху валежника, чтобы ветер не поднял этого тяжелого савана. Скрыв также следы крови и сапог, он остановился на минуту, чтоб посмотреть на дело своих рук.
Удовлетворившись, по-видимому, он взял ружье и хотел удалиться, как до слуха его долетели звуки, заставившие его вздрогнуть: словно кто-то голосил по мертвому.
Сперва он очень испугался, но скоро пришел в себя, увидев собаку Кленси, скрывавшуюся между деревьями.
— А! Это собака! — пробормотал он.
Когда хозяин был убит, собака убежала, боясь, без сомнения, подвергнуться такой же участи, а потом опять приблизилась к роковому месту.
Ружье Дарка было разряжено, и он пытался приманить собаку, чтобы заколоть ее ножом, но она не подходила.
Тогда он зарядил один из стволов, прицелился и выстрелил.
Пуля ударила в мясистую часть шеи. Испуганное животное громко завыло и убежало.
«Эта проклятая собака выдаст меня! — вдруг мелькнуло у него в голове. — Она может привести сюда кого-нибудь».
Он побледнел, когда эта мысль мелькнула у него в уме, и опять ощутил страх. Он знал, что в таком уединенном месте можно скрыть труп, а с ним и свой кровавый поступок. Все шансы были на его стороне, но он позабыл о собаке.
Теперь же, когда собака была на свободе, обстоятельства могли повернуться против него.
Он понял, что оставаться у жертвы далее нельзя.
Ближайшая плантация находилась в двух милях, но по дороге была полянка, на которой стояла хижина охотника. Окровавленная, воющая собака легко могла вызвать тревогу и возбудить подозрение по поводу отсутствия ее хозяина. Могли начаться поиски.
Вдали, за деревьями он еще слышал вой раненой собаки. Был ли то обман воображения или действительность, но ему послышались и человеческие голоса.
Вскинув ружье на плечо, он двинулся в лес: сперва быстрыми шагами, потом еще быстрее, наконец, побежал, словно его преследовали и вой собаки, и чудившиеся ему человеческие голоса.
Он бежал в противоположную сторону от той, куда удалилась собака, а также и от плантации своего отца. Он забрался в болото, перешел через топкое место, где оставил глубокие следы в мягкой топи, но в испуге не принимал никаких мер предосторожности.
Убийца бывает дальновиден только перед преступлением — а после у него, обыкновенно, не достает ни отваги, ни хладнокровия: он теряет присутствие духа и всегда оставляет следы.
Так случилось и с Ричардом Дарком, когда в испуге он быстро удалялся от места преступления. Он желал только одного — уйти от проклятой собаки, вой которой смешивался с людскими голосами, с криками мщения.
Глава VII. ОХОТНИК ЗА ЕНОТАМИ
Нет округа в Южных штатах, в котором не было бы охотников за енотами. Интересно, что такими охотниками всегда бывают негры. Охота эта слишком легка или весьма ничтожна, чтоб соблазнить белого. В прежние времена на каждой плантации был один или несколько черных охотников. Ловля енотов доставляла им и выгоду, и удовольствие. Деньги, вырученные за шкуры, они употребляли на покупку табака и виски, так как любили выпить. Мясо, хоть и не ценилось белыми, составляло лакомство для негра, мало привыкшего к говядине.
Плантация Ефраима Дарка не была исключением из общего правила; на ней имелся свой охотник за енотами. Это был негр по прозвищу Синий-Билл. Свое прозвище он получил вследствие того, что в иные дни на его черной коже выступал синий оттенок, — а вообще он был черен как эбеновое дерево. Синий-Билл был страстный охотник и любил гоняться за енотами и двуутробками в ущерб собственной безопасности и спокойствию. Охота увлекала его далеко, не смотря на то, что дисциплина плантации требовала, чтоб он оставался дома, и не раз на плечах его оставались следы кнута за самовольную отлучку.
К несчастью для. Ричарда, наказания эти не излечили охотника от его наклонностей. В тот вечер, когда был убит Кленси, неутомимый Синий-Билл бродил по лесу с маленькой собакой, приученной к его любимой охоте. Гоняясь за старым самцом, они вышли на опушку леса. Он готовился подкрасться к дереву, где у енота было гнездо, как вдруг выстрел заставил его вздрогнуть. Опытный слух узнал выстрел двустволки его молодого хозяина, а это был человек, встречи с которым он боялся больше, чем с кем бы то ни было, так как опять ушел из дома без всякого позволения.
