Ознакомительная версия.
— Проскользнуть туда будет потруднее, чем для Цыпленка выбраться оттуда. Теперь Рэмзи будет внимателен, как кот на охоте. Потому я вынужден послать моего лучшего человека. Точнее, тебя, Ал. Что ты об этом думаешь?
— У меня нет выбора, — ответил Аллан.
— У тебя есть время. Я не хочу, чтоб ты соглашался сразу же. Я хочу, чтобы ты отнесся к этому спокойно и все обдумал как следует. Понятно? Это большой риск. И мне нужен человек с чутким сердцем, который сделает это. Ведь шестеро бедолаг сейчас умирают в каньоне. Вместе с запиской нужно передать кое-какую еду для них.
Он мастерски задел нужную струну и подавил ухмылку, увидев, что Аллан сжался и судорожно вздохнул.
— Кроме того, — тихо сказал Аллан, — я дал тебе слово, что буду делать все, что ты скажешь. Если ты выбрал меня, я думаю, мне нужно ехать. Когда отправляться?
Кристофер протянул руку и пожал руку Аллана.
— Сынок, — провозгласил он, — ты необыкновенный парень! И ты прорвешься и выиграешь в этой игре. Я это нутром чую. А когда все закончится, мы оба получим больше денег, чем когда-либо видели. Я держался с тобой настороже, Ал, потому что присматривался к тебе, но ты мне сразу понравился. Веришь?
Аллан промямлил в ответ что-то невразумительное. Он отправился искать Джима Джонса, поскольку хотел обсудить задание. И когда он отошел, Кристофер жестом подозвал Гира.
— Держите истинное положение вещей в тайне от Джима, — приказал он. — Он взбесится, если узнает, что это ловушка.
Глава 27
УЛИТКА АЛ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ
План, предложенный главарем, был прост: Аллан должен подъехать к долине и, если проход охраняется не очень тщательно, проскочить через него и нестись на всей скорости вверх по каньону, прямо к хижине. Если удача улыбнется, его не заметят, пока он не подъедет к укрытию вплотную. И тогда он доверится быстроногой лошади и ночной тьме, чтобы избежать пули стрелков Рэмзи.
Если окажется, что вход в каньон под пристальным наблюдением, тогда он не станет пробовать прорваться в этом направлении, а подъедет верхом и спустится по отвесному склону к северу от хижины, оставив лошадь и драгоценную провизию, поскольку, в общем счете, записка, которую он везет, куда важнее еды, которую он должен передать осажденным. Спустившись в каньон, он должен попытаться проскользнуть сквозь цепь осаждающих и подобраться к хижине. Когда Аллан обсуждал это со своим другом, Джим Джонс с самого начала больше одобрил именно этот план. Сперва Джим вообще принялся горячо отговаривать Аллана от поездки, но последний был непреклонен. Он никогда не рвался вперед, пока находился среди преступников. Но сейчас у него была возможность оказать им услугу, не преступая закон, и он решил сделать все от него зависящее для успешного завершения дела.
Джим ничего не мог сделать для него, кроме как дать на прощанье хороший совет: относиться к людям Рэмзи как к диким зверям, потому что сам Рэмзи немногим лучше бешеного волка и он собрал к себе свору отчаянных головорезов, не признающих никакого закона, кроме своего собственного, полукровок и белых, для которых не осталось ничего святого.
— Помни это, — сказал Джим. — Потому что твоя проблема, Ал, в том, что ты считаешь каждого человека таким же благородным до мозга костей, как ты сам. Но если ты столкнешься с бандитами Рэмзи — стреляй!
С этим дружеским напутствием Аллан отправился в свое долгое путешествие по горам, ориентируясь по верхушке величественного пика Солисбери. К полудню он очутился неподалеку от входа в каньон, но, не доезжая до него, остановился, позволил своей лошади свободно пастись и устроился отдохнуть до сумерек. Отчасти потому, что и ему, и его лошади понадобятся все силы, чтобы совершить этот подвиг.
Аллан пустился в путь сразу же после захода солнца и добрался до каньона Солисбери, когда багрянец заката сузился в тоненькую полоску на горизонте, а звезды замерцали на черном куполе небосвода. Это походило на ворота в призрачный разрушенный город. Широкий просторный вход перерастал в бесконечный проспект, с мостовой, изъеденной чередой столетий. Справа высились огромные башни из красного камня, причудливо иссеченные ветрами. И эти отвесные скалы казались крепостным валом с разрушенными зубчатыми стенами. Аллан не мог представить, что скрывается за этими вратами. Вечер задернул свой сумрачный занавес, пронизанный высоким дрожащим воем койота, доносящимся откуда-то из глубины каньона.
Аллану советовали произвести разведку прежде, чем он двинется через вход в долину, но не сказали, как это сделать. И его лихорадочно работающий мозг не мог составить никакого подходящего плана. Потому Аллан пожал плечами и медленно, очень медленно поехал вперед. Едва ли примут за врага человека, едущего так спокойно и неспешно. И какими бы зверьми ни были люди Рэмзи, они вряд ли станут стрелять в него, пока не убедятся, что он из банды Гарри Кристофера.
Он уже проехал между двумя уступами, напоминавшими сторожевые башни, созданные самой природой, и тут его окликнули. Молодой человек взглянул направо и отчетливо разглядел длинный, тускло блеснувший ствол винтовки, глядящий прямо на него из-за нагромождения больших камней. От этого зрелища сердце Аллана заколотилось так отчаянно, что он начал вздрагивать всем телом в такт его ударам. Он подавил первый порыв пришпорить лошадь и помчаться вперед по ущелью что есть мочи. Вместо этого он остановил лошадь и сказал, пытаясь заставить голос звучать спокойно:
— Привет! Что там выше?
— Кто ты такой? — прорычали в ответ.
— Том Смит, — сказал Аллан, — с ранчо «О дробь Z».
Ему случалось видеть в горах скот с таким клеймом, и Джим объяснил ему, что оно значит. Конечно, могло быть и так, что часовой знает всех ковбоев с этого ранчо. Что ж, если так, Аллан получит пулю в лоб, только и всего.
— А что ты здесь делаешь, Том Смит? — спросил часовой, не опуская винтовки.
— У нас отбилось несколько коров. Я их разыскиваю. Вот хочу переночевать сегодня в каньоне Солисбери. Слишком далеко возвращаться обратно к ранчо, а лошадь моя устала.
— А по-моему, она еще вполне ничего, — заметил часовой, потому что в этот момент во тьме что-то зашелестело и лошадь Аллана испуганно взбрыкнула. Он стиснул зубы и успокоил животное, сильно сдавив ее бока коленями. Сейчас он пожалел, что не взял лошадь посмирнее.
— Она — пугливая дура! — в сердцах сказал Аллан. — Уже еле тащится, а все равно шарахается.
— Знаем таких, — уже более дружелюбно откликнулся часовой. — Был у меня чертов красноглазый длинномордый дурень, который тоже всегда гарцевал, словно ему не терпится пуститься в галоп, пока его не пришпоришь. А тогда он пятился и весь оставшийся путь шел прогулочным шагом. Но какого черта тебя несет в каньон на ночевку?
Ознакомительная версия.
