— Ух ты, ну и сказали! Можно подумать, что я и винтовку не смогу перезарядить! Нет, вы и вправду задумали выкинуть меня отсюда? Вот это да! Что ж, значит решили избавиться от меня, да? Не нужен стал? Эх вы, а я еще думал, мы друзья! На что же тогда нужны друзья, хотел бы я знать, если не для того, чтобы в последний раз стать спиной к спине?
Данмор склонился над ним.
— Джимми, если мы оба погибнем… кто же будет рядом, чтобы защитить ее?
Мальчишка вытаращил на него глаза и изумленно заморгал.
— Так вы и вправду хотите, чтобы я за ней приглядел?
— Еще как, — прошептал Данмор. — Даже если она об этом и не узнает. Мне хотелось увезти ее отсюда, да вот видишь, не удалось. Теперь твоя очередь. Надеюсь, у тебя получится лучше.
Джимми Ларрен уставился в потолок. В глазах его стояли слезы.
— Неужто мне и впрямь нужно уйти? — тихо спросил он.
— Другого выхода нет, Джимми. Сам видишь… Ну что ж, прощай, старина!
Они обменялись рукопожатием, и Данмор, передал худенькое тело Джимми в жилистые, сильные руки Уайти Додда. Мальчик украдкой бросил последний взгляд на своего героя. Он попытался что-то сказать, но мужество под конец покинуло его. Спрятав лицо на плече старика, он безудержно разрыдался, изо всех сил стараясь сдержать терзавшее его горе, так что видно было только, как тряслись его плечи.
— Не вешай нос, дружище! — сказал на прощанье видавший виды старый траппер. — Твоя жизнь — в твоих руках! Не теряй надежды, парень, и все еще может кончиться по-другому. В конце концов, раз глаза открыты — значит, еще жив!
Бережно прижимая мальчика к груди, он вышел из домика, и Беатрис шагнула вперед.
— Если я что-то смогу сделать для тебя, — умоляюще сказала она, — только скажи!
— Это правда? Тогда сделай так, чтобы Фурно вернулся к семье!
— Вернулся?!
— Именно для этого я и приехал сюда, Беатрис. Мне казалось, я смогу перехитрить Танкертона и его людей. Какой же я был глупец!
— Фурно! — снова повторила она, словно не веря собственным ушам. — Но ведь ты же смеялся ему в лицо! Ты сам заварил всю эту кашу!
— Один из самых надежных способов заставить человека сбежать — это сделать из него посмешище!
— Тогда… клянусь, он уедет! Что-нибудь еще?
— Ничего, — ответил он, — Теперь о тебе, Беатрис. Брось Танкертона. Прошу тебя!
— Обещаю! — крикнула она. — Я-то думала, он смелый, а он… он…
Она осеклась. Сердце Данмора екнуло, но она не сказала ни слова.
— Фурно, я… а что же ты? Неужели ты совсем не думаешь о себе, Каррик?
— Нет, у меня есть одна просьба. Позаботься о Джимми. Сердце у парнишки золотое. Из него получится настоящий человек.
— Клянусь, — пообещала она. — О, Каррик, ну почему, почему ты так долго дразнил меня? Я была слепа… я ненавидела тебя! Мне бы следовало догадаться, что ты ведешь какую-то игру! Господи, уже одно то, что малыш Джимми выбрал тебя… одного тебя из всех нас, должно было раскрыть мне глаза!
— Пора идти, — перебил он. — Фурно и остальные, небось, уже гадают, что произошло.
— Данмор! — громко окликнул Фурно. — Ты не передумал отпускать ее?
Каррик подвел ее к двери.
— Она выходит, — крикнул он и чуть слышно шепнул ей на ухо: — Еще одна последняя просьба. Помни меня… в будни и в праздники… ночью и днем… помни, что был на свете такой человек, ленивый и бесполезный, но перед самой смертью он благодарил Господа, что тот надоумил его сделать одно доброе дело… хоть ему и не повезло! И еще ему посчастливилось найти единственную в мире женщину и полюбить ее. Он ее потерял… и все равно благодарил небеса за то, что они послали ему ее.
Он видел, что она хочет что-то сказать. И не может.
— Прощай, — прошептал Данмор, подтолкнул Беатрис к выходу и захлопнул дверь у нее за спиной.
Оставшись один, Данмор огляделся по сторонам и приготовился достойно встретить смерть.
С другого конца поляны до него донеслись торжествующие вопли и улюлюканье. Значит, подумал он, Беатрис уже у Танкертона. И тут же оглушительно прогремел залп. Данмор услышал, как пули с громким чмоканьем врезаются в толстые бревна. Загремели и посыпались кастрюли и сковородки, висевшие на стене над очагом.
Сразу стало ясно, что подразумевал Додд, когда говорил о неприступности стен его хижины. Старик просто смеялся. Кое-где, во всяком случае, пули пролетали насквозь с такой же легкостью, как вода сквозь сито.
Данмор внимательно осмотрел пол. Гнилые половицы легко отдирались одной рукой. Он оторвал сразу три, потом, отыскав в углу лопату, принялся рыть землю.
Клэнг! Звякнула пуля, срикошетив от блестящей поверхности лопаты. Другая просвистела прямо над ухом.
Но с каждой минутой он, как крот, все глубже и глубже зарывался в землю. Скоро вокруг него вырос небольшой земляной вал.
Кровь запеклась у него на щеке. Но это была простая царапина. Укрывшись за баррикадой, он принялся ждать.
Пули свистели у него над головой. Градом сыпались сверху отколотые от стены щепки; оглушительно гремели сковородки — казалось, невидимый барабанщик отбивает вечернюю зорю, забавы ради молотя палочками по кухонной утвари. Домишко простреливался насквозь. Люди Танкертона, вооруженные автоматическими винтовками, стреляли настолько бегло, что Данмор не мог поднять головы. И было похоже, что это надолго.
Нет, он ошибся. Как ни странно, очень скоро стрельба стихла. Только время от времени гремел одиночный выстрел, как будто, дав волю своей ярости, они уже слегка остыли и теперь лениво постреливали в надежде на случайную удачу.
Он воспользовался этим, чтобы переползти через комнату, и приник к одной прорубленных в стене амбразур. А выглянув, чуть было не задохнулся от радости. Он успел как раз вовремя.
Две тени, вынырнув из-за деревьев, быстро поползли по земле к нагромождению камней.
Он быстро вскинул к плечу винтовку и выстрелил. Первый ткнулся лицом в землю, свернулся клубком и затих, как раздавленный каблуком червь. Второй вскочил на ноги и бросился наутек. Данмор выстрелил еще раз, уже ниже, целясь в ноги, и довольно крякнул, когда бандит кубарем покатился по земле и с криком скрылся из виду за сплошной завесой кустов.
Вой вырвался из десятка глоток. Бандиты открыли беспорядочный огонь, и вдруг что-то обожгло ему голень.
В то же самое мгновение дверь в хижину с треском распахнулась. Данмор, вскинув к плечу винтовку, круто повернулся, но на пороге никого не было, только злобно жужжали пули, влетая в дом и с глухим стуком врезаясь в заднюю стену хижины.
Тогда он понял, что произошло. Очевидно, одна или сразу две пули разбили ржавую петлю, и дверь распахнулась.
