Его ноги настолько онемели, что, спустившись с седла, Харлей чуть не упал. Однако собрал силы, открыл ворота, провел коня, снова их закрыл. Он пробыл фермером и владельцем ранчо достаточно долго, поэтому инстинктивно закрывал за собой ворота.
Домик, перед прочной дверью которого оказался Харлей, был построен на склоне небольшого холма, что обеспечивало хороший сток воды. Сквозь два замерзших окна просматривалось слабое мерцание огня. Он поднял руку, постучал кулаком.
Внутри заскрипел пол, дверь открылась, в ее проеме возник высокий пожилой мужчина с винтовкой наготове. За ним на столе была видна керосиновая лампа с привернутым фитилем.
— Можете приютить меня? Я заблудился.
Старик смерил его холодным оценивающим взглядом.
— Как можно прогнать человека в такой буран? Заводите свою лошадь.
Дверь захлопнулась перед его носом, Харлей оглянулся вокруг. Увидел рядом жалкий сарай, врытый в склон холма, прошел к нему, отгреб снег от двери, с трудом ее открыл, створки громко заскрипели на промерзших заржавленных петлях. Потом завел гнедого, зажег фонарь.
Внутри сарай оказался вполне приличным. Его фермерскому взгляду понравились хорошо построенные стойла, крепкие закрома и ясли, а также то, что здесь было тепло. Харлей привязал гнедого, расседлал его, снял уздечку, пучком сена обтер с крупа влагу и снег. Потом, задав сена и овса в ясли, пошел к дому.
Он состоял из хорошо построенной единственной квадратной комнаты. Чисто подметенный деревянный пол выглядел непривычным для такой хижины. На вбитых в стену гвоздях рядами висела одежда, на другой стороне виднелись две двухъярусные деревянные койки, но только одна из них была застелена. В очаге пылал огонь, на котором стоял чайник.
Старик был очень высоким, со слегка покатыми широкими худыми плечами. Лицо с выдающимися скулами избороздили морщины, придававшие ему угрюмый вид. Старик разогревал еду.
— Негодная погода для поездок, — сказал Харлей, принимая от него в обе руки чашку кофе. — Такая неожиданная метель.
— Дурацкий разговор! В это время года можно ожидать любую погоду.
Харлей подвинул стул к столу, сел. Стул плотно стоял на полу, так же как и стол. Оба были хорошо сработаны. Ему нечего было ответить на замечание старика, поскольку оно было абсолютно правильным. Тогда он произнес:
— Меня зовут Харлей.
Старик налил себе кофе, посмотрел на него поверх чашки.
— Я — Бентон. И от чего ты спасаешься?
Харлей онемел, немного рассердившись. Начал было отнекиваться, но Бентон пропустил его возражения мимо ушей.
— Ни один человек не заедет так далеко от поселений без необходимого снаряжения, если только не бежит от чего-то или от кого-то.
Харлей промолчал. Без слов принял предложенное стариком тушеное мясо. Ему не понравилось, что его назвали беглецом.
— Я застрелил человека, — выговорил это так, чтобы придать происшедшему большее значение. Хотел потрясти хозяина, непременно получить кров.
— Если он мертв, то какой смысл бежать? А если не мертв, то тебе надо поучиться стрелять.
— Это был Тэлбот… У него четверо братьев.
— Знаю этих Тэлботов, — ответил Бентон. — Стая койотов.
Несколько минут они ели в тишине. Харлей мрачно уставился в свою чашку кофе. Бентон сказал обо всем этом походя, будто ничего не случилось. То, что Харлей убил человека, не произвело на него впечатления, да и Тэлботы тоже.
— А ты что-нибудь оставил там?
— Да, — признался Харлей. — Бросил ранчо, у меня там хорошая пшеница и овес. Несколько голов скота.
— И куда же ты бежишь?
— Сам не знаю, — признался Харлей. — Их четверо, все крутые парни.
— Куда же ты теперь направишься?
Харлей отложил нож и вилку.
— Послушайте, вы…
Бентон даже не поднял глаз.
— Когда человек бросается бежать, он уже не останавливается. Если ты убежал один раз, убежишь снова. Может, в жизни больше никогда столько не заработаешь, сколько оставил там, но ты все бросил, удрал. Отлично… Случись еще что-нибудь, побежишь снова.
Щеки Харлея вспыхнули от гнева. За кого этот старый дурак его принимает? Если бы не буран, сейчас же оседлал бы коня и уехал.
— Их четверо, — повторил он тихо.
— Ты уже это говорил, но это не играет никакой роли. Ведь ты даже не встретился с ними. Поверь мне, выйдешь на четверых — один из них должен будет получить пулю, только никто не захочет им быть. Я предпочитаю четверых одному тертому парню.
— Легко сказать…
Бентон пошел к очагу за кофейником.
— Достань ружье. Возвращайся туда и выходи на них. Не дай им рта раскрыть. Говори сам: если хотят иметь неприятности, то с лихвой их получат. Увидишь, они смоются так быстро, что у тебя голова пойдет кругом.
— А если нет?
— Тогда стреляй.
Харлей презрительно хмыкнул. Старик живет здесь как отшельник, что он может знать?
— Мужчина, который не дерется за свое добро, не много стоит, — продолжил Бентон. — Можешь мне поверить.
Харлей, возмущенный, начал подниматься из-за стола.
Бентон поднял на него твердый и холодный взгляд.
— Ну-ка, сядьте, мистер Харлей. Давай садись! Меня не испугает человек, который может вот так бежать, бросив все из-за какой-то пустой угрозы. — Старик язвительно ухмыльнулся. — Да и как ты оставишь теплое местечко у очага в такую метель?
Харлей снова сел, беспомощный и злой. Бентон собрал посуду, отнес ее в лоханку, налил туда горячей воды из чайника, принялся мыть.
Тепло и усталость сказывались — Харлей клюнул носом. Он изо всех сил старался держать глаза открытыми. Так заманчиво отдохнуть после такой продолжительной борьбы с бураном! Было слышно, как за стенами домика завывал ветер. Он понял: если бы не нашел этого убежища, то к утру был бы мертв.
Бентон указал на выдвижной ящик в старинном шкафу:
— Там одеяла. Занимай вторую нижнюю койку.
Бентон все еще суетился по комнате, когда Харлей провалился в сон. Последней его мыслью было: «На рассвете… Когда настанет рассвет, я отсюда уеду».
Его разбудил порыв ледяного ветра, и мгновение он лежал, стараясь сообразить, где находится. Было темно, по комнате кружились снежные вихри, все казалось незнакомым. Потом вспомнил, вскочил с койки, захлопнул дверь.
— Что случилось? — задал вопрос в пустоту, но не получил ответа. Тихо постоял, вслушиваясь, но ничего не смог расслышать, кроме шума ветра.
Нащупав свою рубашку, нашел спички, зажег лампу.
Койка Бентона была пуста, но было видно, что на ней спали.
Харлей поспешно натянул брюки и сапоги, накинул куртку. Потом надел пояс с револьвером, открыл стоящий у дверей фонарь, зажег его. На какой-то момент вдруг заколебался.
