Эдуард предложил проводить ее, и его предложение было принято. Он не переставал удивляться странному выражению на лице Руфи, и как только они выехали за ворота замка, спросил:
– Неужели моя догадка...
– Потом, – прервала его Руфь, которая все еще выглядела потрясенной и бледной. – Подождите, пока мы не окажемся дома.
Дома, в Шоузе, Руфь приказала придвинуть поближе к огню кресло, принести бренди, и когда все было исполнено, кивком выслала слуг. Эдуард нерешительно повторил вопрос. А через пару часов он уже мчался в Лондон, помня о совершенной секретности своего трудного поручения. Недавно установилась сухая и теплая погода, и это означало, что по хорошим дорогам он доберется до столицы быстрее, потратив всего-навсего три дня. К моменту приезда в Лондон Эдуард твердо решил поговорить сначала с принцем – он не смог бы сейчас смотреть в глаза Аннунсиате. Эдуард надеялся, что они до сих пор не вместе.
К своей огромной радости он выяснил, что принц находится в адмиралтействе, неподалеку от Тауэра. Эдуард отправил посыльного с письмом, в котором умолял принца о встрече по срочному личному делу. В адмиралтействе его провели в приемную, сообщив, что принц скоро выйдет. Спустя час внутренняя дверь отворилась, и на пороге показался принц в сопровождении Джорджа Картрета, казначея флота, Джона Миннеса, гофмейстера, сэра Вильяма Пенна, одного из офицеров и секретаря Сэмюэла Пипайса. Принц пожелал всем спокойной ночи и отпустил своих спутников кивком головы. Они прошли к выходу, мельком взглянув на бледного, взволнованного Эдуарда.
Эдуард шагнул вперед, и принц повернулся к нему с терпеливым выражением смертельно усталого человека, который с трудом сохраняет внимание. Подумав, что принц неважно выглядит, Эдуард учтиво приветствовал его.
– Вы хотели видеть меня, мастер Морлэнд?
– Да, ваша милость. Мы могли бы поговорить где-нибудь наедине?
– Я слишком устал, мастер Морлэнд, – начал принц, но Эдуард перебил его:
– Уверяю вас, ваша милость, я не стал бы доставлять беспокойство, если бы дело не было столь важным.
Руперт не стал спорить. Он кивнул, провел посетителя в кабинет, откуда только что вышел, и прикрыл дверь.
– Здесь нам никто не помешает. Вы можете говорить без опасений.
– Ваша милость, прежде чем я изложу суть моего дела, я хочу попросить вас запастись терпением и заранее извинить меня. Дело касается лично вас, – Руперт недоуменно приподнял бровь, а Эдуард с жаром продолжал: – Сэр, я должен попросить вас вспомнить о том, что случилось несколько, а именно двадцать лет назад, в августе 1644 года.
Даже если принц и был удивлен, он не стал терять времени, расспрашивая, к чему такое упражнение памяти. Его глаза, под которыми залегли тени, смотрели понимающе и настороженно. Кивнув головой, принц продолжал молча слушать.
– Вы тогда были в Йоркшире, ваша милость, где произошла битва при Марстоне. Ваше войско потерпело поражение и бежало.
Лицо принца выразило боль и горечь, видимо, так и не затихшие за двадцать лет. Сжав губы, он еле слышно попросил:
– Продолжайте.
– Вместе с несколькими офицерами вы остановились на ночь в одном из близлежащих домов, – теперь Эдуард переходил к самому трудному. Он сглотнул ком в горле и нервно облизнул губы. – В том доме не было хозяина – он принадлежал даме, одной из моих родственниц. В ту ночь вы... вы спали не один, – он избегал смотреть в глаза принцу. – Сэр, от этой связи родился ребенок, девочка. Она появилась на свет 25 марта 1645 года.
Наступило долгое молчание, и Эдуард, наконец, решился поднять голову. Лицо принца было замкнутым и отчужденным. Он выглядел очень старым, как будто потух светильник, освещавший его лицо изнутри. Мгновение он стоял, устремив взор в пространство, а затем, медленно и почти мучительно потянувшись, он достал из внутреннего кармана миниатюрный портрет в позолоченной рамке из слоновой кости.
Еле сдерживая дрожь в руке, он протянул портрет Эдуарду и проговорил:
– Вот этот ребенок?
Эдуард взглянул на портрет, поразившись сходству, и кивнул.
Принц приблизил портрет к глазам и долго смотрел на него, прежде чем вновь положить в карман.
– Не понимаю... – проговорил он. – Почему же она не сообщила мне? – Эдуард смутился, а принц поспешил объяснить: – Ее мать, ваша...
– Кузина, сэр.
– Да, ваша кузина. Почему она не написала мне?
– Не знаю. Она странная женщина, сэр. Она так и не вышла замуж, прожила в одиночестве все эти годы, сама вырастила ребенка и, по-видимому, не нуждалась ни в чьей помощи или обществе.
– Не понимаю... – снова повторил принц. Он беспокойно огляделся и нахмурился, как от сильной боли, чувствуя себя совершенно потерянным. – Все эти годы я мог бы иметь дочь... А теперь я потерял ее. Она знает? Я хочу сказать, об этом известно графине? – он не мог назвать ее дочерью – она пока еще не принадлежала ему.
Эдуард покачал головой.
– Я еще не успел сообщить ей, решив, что лучше сначала встретиться с вами.
– Я должен был догадаться – это сходство... Все его замечали, но если не присматриваться, этого можно было и не заметить... Я видел, что она выглядит, как женщина из рода Стюартов, но не более, чем кто-либо другой... Черные глаза и волосы... Нет, я не думал об этом. Откуда я мог знать?
– Вам не в чем упрекать себя, сэр, – мягко сказал Эдуард. – Ведь пока еще ничего не случилось, – в этом утверждении прозвучал вопрос. Принц Руперт посмотрел ему в глаза и сухо ответил:
– Мы должны были уехать завтра, в Танбридж. Она ждет, что я заеду за ней утром.
– Сэр, иногда болезнь, особенно внезапная болезнь, помогает избежать опасности, – заметил Эдуард.
Руперт кивнул.
– Но это было бы проявлением слабости с моей стороны. Она должна знать.
– Вы думаете, это будет разумно, ваша милость? Потрясение может оказаться очень сильным, даже опасным для нее. Разве постепенное отдаление, меньшее внимание не... – Руперт нетерпеливо кивнул, и Эдуард поспешил договорить: – Тогда она будет чувствовать только разочарование, ее чувства изменятся, и можно будет сказать ей, каким-нибудь образом дать понять...
Впервые в своей жизни принц Руперт узнал чувство нерешительности, обдумывая преимущество тактичного и деликатного выхода перед прямым и честным заявлением. Эдуард понял его сомнения. Он ждал в сочувственном молчании, пока, наконец, принц не заговорил:
– Да, недавно я стал чувствовать себя хуже. Именно поэтому я собирался в Танбридж...
– Сэр, позвольте мне отвезти письмо от вас, чтобы отложить поездку, – Руперт снова задумался, и Эдуард добавил: – Это будет только задержка: ведь скоро вам все равно придется уехать, как только будет готов флот. За это время она успеет смириться...
