В тайну своего открытия Ваня нас не посвящает; говорит, что это его подарок Олегу Гавриловичу. Вот ведь мерзавец! От горшка два вершка, а уже характер какой имеет. Ну, да ладно: передай сердечный привет хозяину компьютера и скажи, что мы никогда его не подведем и, если нужно будет сохранить тайну вашей с ним встречи, мы сохраним. Одно только мы понять не можем: как это ты залез в такую преисподнюю и сидишь рядом с человеком, владеющим силой, способной смахнуть с лица земли полконтинента.
Ждем писем. Не ленись — пиши.
Твои друзья Вялов и Малютин».
Олег тут же отправил письмо Вялову и Малютину. Писал, что совершает свадебное путешествие, находится между небом и землей, а в какой точке — тайна. Будет со своими друзьями в Москве через полтора–два месяца.
Потом матрос принес им флотский плов, и они с удовольствием пообедали. По московскому времени еще не наступили сумерки, а здесь о времени суток трудно было судить. Над южным краем горизонта пылала такая яркая багровая заря, что, казалось, это солнце расплавилось над Южным полюсом и затопило океан огненной массой своего вещества. Катер сильно раскачивало, и высокие волны, точно удары молота, били по его бокам. Гребни водяных валов вздымали серебряный дождь, а в провалах между волнами устало ворочался кромешный мрак. Катя видела, как мимо ее иллюминатора, точно водя- ной жук, проскользнул черный катерок и прилип к дощатому причалу. Потом открылась дверь и в черном форменном плаще в каюту вошел адмирал. Поприветствовав честную кампанию, он разделся и сел на свое кресло под портретом Петра Первого.
— Вы без меня не скучали?
— Скучали, — призналась Катя. — У меня к вам дело, а вас все нет и нет.
— Но для начала, — заговорил Олег, — вот письмо, которое мы получили из Москвы. Познакомьтесь, пожалуйста.
Адмирал взял письмо и склонился над ним. Читал он медленно — и так, чтобы все понять и запомнить. А когда прочел, вернул письмо Олегу. И, качнув головой, сказал:
— Как вы убедились, компьютер у нас хороший. А товарищ Вялов, снабдивший нас этой техникой, знаком и нам.
— Мы с ним закадычные друзья. Под меня они создали конструкторское бюро, но я, как видите, такой несерьезный человек, что со мной лучше не связываться. Вот и вы теперь… Наверное, думаете: добром не кончится наше знакомство. Но я бы вас хотел заверить: мы — народ хотя и пестрый: генерал наш из органов, Катя из милиции, а я технический авантюрист, сбежавший из Америки… Но нас–то как раз и не стоит опасаться. Что мы тут увидели — с нами и умрет; что вы нам скажете — упадет как в колодец. У нас один только недостаток: мы все трое русские. А русским сейчас в России — труба. В Приморье их вымораживают, в Грузии самолет с детишками разбивают о скалы, подводный атомный крейсер «Курск» взрывают, башню Останкинскую поджигают, а вчера мы слышали, что в Астрахани раскрыта банда чеченцев из пятнадцати человек — так они русских людей похищали и отправляли в рабство. Такое теперь время для нас, русских, настало.
Адмирал согласно покачивал головой; по глазам его, изливавшим свет тепла и доверия, было видно, что он хотя и не привык к подобным откровениям, но не стал бы оспаривать ни одного слова, сказанного этим большелобым и, видимо, знающим себе цену человеком. «Такие–то вот люди, — думал адмирал, — непричесанные и будто бы даже наивные, как дети, и способны совершать удивительные открытия. А этот?.. — вспоминал он строки из электронного письма, — и вообще сотворил что–то невероятное».
Чем больше думал адмирал о своем собеседнике, тем больше ему хотелось смотреть на Катерину, его избранницу, ставшую вдруг Героиней России, но смотреть на нее было неудобно. Она, как луч солнца, слепила, грела, но и обжигала.
Но Катерина сама подошла к адмиралу, села с ним рядом и, глядя ему в глаза, заговорила:
— Не знаю, сколько у нас с вами времени для бесед и общения, но я бы хотела решить вопросы деловые. Я, видите ли, в некотором роде олигархиня, и у меня есть кое–какие материальные возможности. А мое женское сердце все время думает о судьбе ребят, которые у вас там, на корабле, о том, как они живут, питаются, и как живут у них домашние. Хотелось бы помочь им, и тут же, немедленно. Ну, во–первых: сколько рыбы вы можете заложить в свои холодильники?
— Рыбы?.. Ну… холодильники у нас большие: в них много может поместиться. Плаваем–то мы иногда и по несколько месяцев. Россия никому не хочет уступать пространство океанов, она присутствует и под вечными льдами Арктики и среди айсбергов Антарктиды.
— Ну, если так — примите от нас рыбку, тасманского окуня — столько, сколько уместится на вашем корабле.
— Пожалуй, я не откажусь.
— Отлично! — воскликнула Катя. — А теперь скажите: что бы вы хотели иметь для себя, и своих моряков, и для друзей по флоту… В первую очередь? А?..
Адмирал откинулся на спинку кресла. Широко улыбнулся.
— Вы, как добрая фея, хотите всем нам вручить по хрустальной туфельке.
— Да, хочу. Я же не Гусинский и не Березовский. Это они, заимев деньги, прячут их в заграничных банках и дрожат от страха, как бы их не отняли. Я тоже богата, но я русская и деньги свои употребляю на общую пользу моих соотечественников. Особенно хотела бы одарить военных, наших защитников. И моряков в первую очередь. А?.. Вот я на ваш счет переведу сто миллионов долларов. Вы не возражаете?
— О-о!.. Это очень большие деньги. Я бы на них построил отличные дома для офицеров и жилища для матросов на всех базах Северного флота. И каждому офицеру, и матросу дал бы деньги для поддержания их семей. Ну… и многие другие бы добрые дела сделал.
— Хорошо! — согласилась Катя. — Вот вам адрес банка в Москве; завтра там на ваш счет будет переведено сто миллионов.
И повернулась к Олегу:
— Переведи, пожалуйста, с моего счета.
— Переведу сегодня же, сейчас же. И от себя добавлю столько же.
Сел за компьютер и в течение пятнадцати минут произвел эту операцию. А когда закончил, повернулся к адмиралу:
— Поздравляю вас! Двести миллионов на вашем счету. Когда вздумаете брать наличными, зайдите к банкиру Роману и скажите, что вы — мой лучший друг.
Подошел к адмиралу и пожал ему руку.
Адмирал, оглушенный такой новостью, не вполне верил в нее, но все–таки и сомневаться в порядочности новых приятелей у него оснований не было. Поднялся со своего царского кресла, спросил:
— Чем еще я могу быть вам полезен?
Ответил генерал Муха:
— Мы пойдем в гостиницу и будем наслаждаться красотами здешней природы. Нам остается ждать, когда Себастьян повезет нас обратно в Тасманию.
Они дружески простились и разошлись.
