Помнится, Маша во время моего последнего визита в Бирючи обещала показать мне, как она выразилась, красу неописуемую, но названия озер я забыл все до единого. Вот вкус угря, извлеченного из них и которым меня частенько угощали в поместье, запомнил на всю оставшуюся жизнь. Да и не только одного угря, с рыбой у князя Долгорукого было раздолье – и лещ, и судак, и ряпушка, а уж снеток вообще шел как семечки, и все оттуда, а вот названия озер…
Если б побывал, то конечно же запомнил бы, а так… Вроде бы Черное. А может, Белое? Долгое? Круглое? Кривое? Вроде бы какое-то из них, но какое именно…
Нет, не помню.
Да что там говорить про озера, если у меня в голове не отложилось даже название тихой извилистой речушки, протекавшей в сотне метров от терема Долгорукого.
Словом, единственное, что помогало мне хоть немного ориентироваться на местности, был спидометр машины. С трудом припомнив, что во время моего первого визита в Бирючи князь Долгорукий как-то упомянул про Невель, до которого от Бирючей, как он сказал, полста верст, я на всех парах рванул туда, благо что трасса, ведущая к нему аж из Санкт-Петербурга, позволяла приличную скорость.
Но вот закавыка – в то время использовали две версты[90], и какую из них имел в виду Андрей Тимофеевич – пойди пойми. Если бы они отличались ненамного – одно, но, насколько я помню, разница между ними была двойная, то есть получается то ли и впрямь пятьдесят километров, то ли вся сотня, да еще с гаком. И как тут быть?
Правда, в начале пути одна привязка у меня имелась – бывшая крепость, а ныне райцентр под чудным названием Остров, который, как я помню, мы проезжали и тогда, следуя во Псков. Зато дальше…
Судя по расстоянию до Невеля, на роль бывших Бирючей годились два населенных пункта – Опочка и Пустошка. От Пустошки до Невеля было примерно полсотни царских верст, от Опочки – тоже полсотни, но мерных. Однако последний город отпадал по той причине, что хоть и существовал в шестнадцатом веке, но именно под этим названием, хотя я не помню, чтобы проезжал его в те времена – очевидно, мы следовали по какой-то другой дороге. Оставалась Пустошка.
Полазив по пыльным, унылым улочкам этого райцентра и сделав вывод, что ничего толком не пойму – бывшие Бирючи передо мной или нет, – я начал опрос местных жителей, который, как и следовало ожидать, увенчался оглушительным фиаско. Кататься по близлежащим деревням в поисках невесть чего желания не было.
Имелся еще один вариант – добраться до Порхова и рвануть от него примерно на юго-запад, причем не на машине, а на коне. Но даже для меня, мало обращающего внимание на то, что подумают окружающие, это показалось чересчур экстравагантным. К тому же шансов, что верно выберу направление, кот наплакал.
И тогда я вернулся в Псков и подался в краеведческий музей, кляня себя за то, что не поступил таким простым образом сразу. Но и там меня поджидала неудача – о Бирючах, равно как и о пребывании в этих краях князей Долгоруких, не сохранилось ничегошеньки. Хотя нет, о последних глухо упоминалось, что вот, дескать, служили их предки в этих краях, даже указывалось несколько должностей, но опять-таки ни слова о поместьях.
С озерами получилось еще веселее. Оказывается, на Псковщине насчитывается более трех десятков Черных озер, около двух десятков Белых и свыше десятка Долгих. Круглых и Кривых тоже было в достатке. Словом, народ в фантазиях не изгалялся и мозги над изысканными названиями понапрасну не напрягал – иных забот хватало, так что искать нужное среди этого изобилия то же самое, что залезть в стог с сеном, разыскивая иголку.
Фотографии ряда озер из числа наиболее красивых у них в музее имелись, но они тоже не могли мне помочь – я ведь его ни разу не видел.
А вот о Чертовой Буче мне удалось кое-что откопать. Помогла одна пожилая сотрудница музея. Разговорившись, она поведала мне, что в свое время ее отец готовил к печати сборник преданий о Псковской земле. Его так и не опубликовали, а потом он и вовсе сгорел во время приключившегося на даче пожара. Однако она читала труд отца в рукописи и некоторые места хорошо помнит до сих пор.
В нем-то и было упоминание о Чертовой Буче. Дескать, собирались там на тайной поляне, расположенной посреди болота, сатанисты-христоотступники. Но потом господь на них разгневался и как-то раз во время их бесовских плясок плюнул с неба, угодив точнехонько в черный камень сатаны, стоящий у них посреди поляны подобно алтарю, отчего и он, и все это место, где они предавались непотребному веселью, погрузились в самую середку болота.
Она даже указала, где его примерно искать. Оказывается, я ехал правильно, только надо было на пять – десять километров дальше и гораздо левее, если смотреть со стороны Пскова. Но места там глухие, населенных пунктов поблизости нет, а потому катить туда снова смысла не имело.
Вот так-то.
Пришлось несолоно хлебавши возвращаться на Урал.
С тех пор я зарекся об этом даже думать, чтоб дурные мысли не могли подтолкнуть на очередные «подвиги». Ни к чему мне все это. Вообще вычеркнул Псковщину из головы, позволяя себе воспоминания, только когда наведывался в гости к Валерке, да и то в основном делал это ради него. Это ж он любитель истории, а я ею накормлен будь здоров.
Что же касается моих перемещений туда и обратно, а также перстня – тут я позволил себе проявить любопытство всего дважды. Первый раз, когда любопытство обуяло меня с особенной силой, я поинтересовался у своего ученого друга Миши Макшанцева: возможно ли случившееся со мной в принципе?
В ответ на мой вопрос он неожиданно заявил, что если разобраться, то, как ни странно это будет звучать, мое путешествие по реке времени отнюдь не противоречит ни одному из известных физических законов. Вот только механизм науке пока неизвестен, но объяснить произошедшее пара пустяков.
Правда, из его дальнейших пояснений я понял только то, что мой лал обладает уникальной способностью заряжаться некой энергией, чей выброс происходил в том месте, что на Псковщине, концентрировать ее в себе, а затем вступать в контакт с биоэнергией, излучаемой моим мозгом, и, повинуясь ей, высвобождать накопленное.
Только импульс, под воздействием которого может сработать весь механизм, должен быть очень сильный. Образно говоря, «кнопка» слишком тугая, и, чтобы ее включить, надо весьма и весьма постараться, давя на нее что есть мочи.
– А что за выход и что за энергия? – не отставал я. – Откуда она берется и куда уходит? И вообще.
– Берется прямиком из земли. – Он пожал плечами. – Впрочем, это только полуфантастическая гипотеза, хотя доказательств того, что она неверна, тоже не имеется. Сам я этим не занимался, но один мой приятель несколько лет назад очень серьезно ее разрабатывал. Образно говоря, это дыхание самой планеты, только она всасывает в себя не кислород, а энергию. Ну и соответственно выдыхает ее же, только иную.
