ему свою руку и понял, что в отличие от его друга-пастуха этот человек совершенно не признаёт никаких компромиссов.
Он так стиснул эту маленькую детскую ручонку, что, казалось, сейчас выдавит слёзы из глаз ребенка, и тот заплачет от боли. Но ничего подобного! Вы плохо знаете Герку! У него ни один мускул на лице не дрогнул, ведь отец его давно приучил к крепкому мужскому рукопожатию. Про себя Герка отметил, что у папы-то рука покрепче будет.
Ещё бы! Ведь работа слесаря-судокорпусника – тяжелейший физический труд. Ему порой целыми днями приходится махать тяжеленной кувалдой, опрессовывая огромные раскалённые корабельные заклёпки, и гнуть толщенные листы корпусной обшивки. Уровень механизации в те времена был минимальным, всё делалось преимущественно вручную, особенно при работе на объектах.
Дядя Федя был немало удивлён. Он по достоинству оценил самообладание малыша и похвалил его.
– Молодец, юнга, ну и крепкая же у тебя рука! Весь в папку!
– У нас в роду все мужики крепкие! – с серьёзным видом заявил Герка.
От этих слов все весело рассмеялись. Герка же улыбался и был чрезвычайно горд собой.
– Дядя Федя, у тебя такая большая машина! А как она называется? – спросил Герка.
– Это, Герка, ЗиС-101. Такие машины только у высшего комсостава армии и у высших лиц государства!
– И у товарища Сталина такая же?
От такого вопроса всем стало немного не по себе. Все понимали, что любая тема про товарища Сталина может оказаться очень скользкой. Впрочем, дядю Федю это не сильно смутило.
– Да, у товарища Сталина точно такой же ЗиС! – не без гордости в голосе произнёс он – А хочешь, я тебя на нём прокачу?
Элегантным жестом он открыл дверь машины, и оттуда пахнуло богатством дорогой кожаной отделки салона и запахом крепкого табака.
Несмотря на всю свою смелость и дерзость, иногда Герка неожиданно становился чрезвычайно стеснительным. Вот и сейчас он очень-очень хотел прокатиться на этой огромной машине, но из-за очередного приступа скромности упёрся и ни в какую не соглашался сесть в салон. Дядя Федя уж и на слабо его пытался брать – ничего не вышло.
– Так ты хочешь прокатиться? – озадаченно спросил дядя Федя.
– Хочу!
– А как же ты поедешь, если не хочешь сесть в салон?
– А я сзади, на «колбасе» поеду! – бодро отчеканил Герка.
Ну, тут все так расхохотались, что даже у сурового морского волка, дяди Феди, слёзы от смеха из глаз брызнули. А Герка так и не понял: что такого он сказал, что вызвало такой гомерический смех.
Дядя Федя позвал матроса-водителя, который суетился где-то за машиной и вдруг выскочил, как чёрт из табакерки, готовый выполнить любой приказ командира.
– Фролов, откинь там багажник, на корме – юнга на нём ехать желает.
– Есть! – радостно отрапортовал матрос и приложил руку к бескозырке.
Он быстро отстегнул складной багажник, зафиксировал его и усадил туда Герку. Дядя Федя сел за руль и, плавно тронувшись, тихонько поехал по дороге. Счастливый Герка сидел на багажнике, крепко в него вцепившись, болтал ножками, а сзади за машиной бежал матрос и заботливо придерживал его за плечо.
Посмотреть на такую диковинную машину собрались пацаны со всей деревни. Они дико завидовали этому мелкому пацанёнку, с которым даже знакомиться не хотели – он же ещё маленький и с ним наверняка будет не интересно играть. Впрочем, это были их проблемы. Герка считал себя вполне самодостаточным человеком и не собирался напрашиваться на дружбу. Тем более что у него уже был один верный друг – Михалёк. Лучшего друга он себе и представить не мог.
Так они проехали метров сто, потом развернулись и вернулись обратно. Герка спрыгнул с багажника, как только машина остановилась возле калитки, и поделился своими ощущениями с родителями. Тут подошёл и дядя Федя, потрепал Геркины волосы и улыбнулся.
– Ну, что, юнга, не укачало тебя?
– Нет, я качки не боюсь, потому что живу в Кронштадте! Я человек морской.
– Молодец! Ну, иди домой, а мы с твоими мамой и папой ещё немного поговорим. Хотя нет, погоди.
Дядя Федя попросил дядю Антона принести фотоаппарат, который когда-то купил ещё дед Михаил.
– Антон, сфотографируй-ка нас с юнгой вместе на долгую память!
Дядя Антон улыбнулся, кивнул и побежал в дом. Он вернулся спустя минут пять, а в руках у него был здоровенный аппарат на штативе.
– Становись! – скомандовал дядя Федя – Смотри, юнга, вон туда, в объектив. Сейчас оттуда вылетит птичка.
Герка долго и напряжённо всматривался в объектив, стараясь не моргать, чтобы не упустить птичку. Но вместо неё вдруг раздался хлопок и яркая вспышка. Вообще-то он уже не первый раз фотографировался и знал, что взрослые всё врут про птичку, потому что Герка каждый раз ждал её, а она так и не появлялась. Задавать же взрослым вопросы о том, куда делась птичка, он считал неуместным и глупым делом.
Иллюстрация 9. Деревня Верхняя Бронна. Дядя Федя и Герка. Фото на долгую память.
На прощание дядя Федя снова пожал руку Герке, но на этот раз сделал это аккуратно, чтобы Герке не было больно. Ему очень понравился этот весёлый и смелый сорванец.
Герка убежал домой, а дядя Федя ещё минут пятнадцать говорил с его родителями и с дядей Антоном, а потом, тепло попрощавшись с ними, уехал.
Уже наступил вечер. Все дружно собрались за столом, поужинали, потом завели граммофон и слушали классическую музыку, в том числе пластинку Шаляпина, которую он лично подарил ещё деду Михаилу. Затем мама отвела Герку и его сестрёнку в детскую и уложила спать. Как обычно, она рассказала им сказку и, пожелав спокойной ночи, выключила свет и вышла из комнаты.
Герка так устал за день и получил столько впечатлений, что мгновенно заснул. Ему казалось, что он падает в глубокую бездну, медленно вращаясь, а вокруг бушуют гигантские волны и тонут корабли. Ещё ему снилось, что он стоит на деревенской дороге рядом с калиткой своего участка. Небо было безоблачным, чёрным и бездонным, а на нём мерцали мириады звёзд и огромная луна, как фонарь освещала всё вокруг. И тишина… Вдруг откуда ни возьмись впереди появились две ослепительно яркие фары большого автомобиля и раздался мощный гул его мотора.
От этого света и шума мотора он проснулся и увидел в окне, что к дому на самом деле подъехала большая чёрная машина. Из неё вышли три человека. Кто они и во что одеты, в темноте разобрать было невозможно. Во дворе залаяла
