– Деньги были немалые, – с удовольствием щурился на закат Савва, делая очередной добрый глоток сладкого вина, – говорят, очень много прислал на восстановление собора Святой Софии русский князь. Но тут вдруг возьми и поднимись на Кантакузина его соправитель император Иоанн. Он и найми турок. На церковное серебро. Только недобрым был советчик, который это присоветовал. Не зря ведь говорят, что бывает час, когда деньги обращаются в черепки. Не к добру трогать церковную казну. Так и вышло. Пока турки ждали обещанных денег на нашем берегу, грянуло землетрясение. Да такое, что не приведи Господь. Прямо недалеко от турецкого войска разрушило город Галлипополь. Стража разбежалась, стены кое-где упали. Турки, не будь дураками, тут же заняли его, стены починили, да и послали к своим за подмогой. Выкури их теперь оттуда! Вот и получилось: избыв одну беду, накликали другую – еще горше. А почему? Не святотатствуй!
Страшную тайну этого землетрясения Савве поведали армянские купцы, рассказавшие, что главный удар стихии пришелся на таинственный языческий город Иераполь. То есть Город богов. Он с незапамятных времен сокрыт где-то в горах Каппадокии, и там было множество тайных кумирен, еще со времен дохристианских. Так вот Иераполь этим землетрясением был стерт с лица земли и обезлюдел. Не иначе в его тайных убежищах и скрывался корень зла. Мы только краешек увидели божьего гнева.
Знакомства у Саввы водились не только среди армянских купцов. Сразу чувствовалось, что он человек бывалый и знает входы-выходы во многие двери. Торгуя уже лет двадцать на Кипре сладким рыцарским вином, ловкий купец давно усвоил, что самый ходовой товар – это тайны. Правда, и самый опасный. Упомянул он об этом, как обычно, вскользь. Но так, чтобы на это нельзя было не обратить внимания.
Рассказывая об армянских купцах, турецких пиратах, рыцарских замках и генуэзско-венецианских распрях, он неустанно внушал главную мысль об опасностях путешествий в этих краях.
– В прошлом году сам наш Фессалоникийский архиепископ Григорий Палама к туркам угодил. Поплыл в Константинополь мирить двух императоров Иоаннов – Палеолога с Кантакузиным, да забыл, что теперь турки на обоих берегах сидят. Вот и попал к пиратам вместо Царьграда. Хорошо, что сейчас Фессалия под рукой у сербского короля, тот дал денег на выкуп. Я сам ездил договариваться через старых знакомцев. Скоро должны отпустить святителя. Так что вам повезло. Со мной будете как у Христа за пазухой.
Савва не сказал: «Если поможете», но это и так было ясно.
Вскоре я понял, почему он не пытается ничего выпытать или разузнать. Опытный торговец тайнами прекрасно понимал, что самое главное – втереться в доверие. Времени у него для этого было предостаточно.
Савва ни разу не спросил, куда и зачем мы едем, почему опасаемся преследования. Лишь только один раз одобрительно отозвался о том самом погонщике мулов, что доставил нас лунной ночью к условленному месту на кипрском берегу:
– Старый разбойник. Дело свое знает. Умеет язык держать за зубами.
Не зря сказано: если хочешь узнать человека, не слушай, что о нем говорят другие, слушай, что он говорит о других. За этими словами Саввы так и читалось: «Мы с ним одного поля ягоды».
– Настали такие времена, – вздыхал он, – что брата родного, бывает, нужно больше бояться, чем чужого человека, – и, понизив зачем-то голос, продолжал: – Фессалия сейчас принадлежат королю Стефану. А правит там его младший брат Симеон. Матери у них разные. Отец женился второй раз на ромейской царевне, так что Симеон наполовину грек. Вот его и поставил Стефан княжить над Эпиром и Фессалией. Думал, наверное, что тому будет проще ладить с греческими подданными. А на деле получилось, что он завязал узелок, ниточка от которого еще неизвестно куда потянется. Я это к тому говорю, что нашего дела все это тоже касается. Ведь хотя Стефан в Сербии король и вроде даже император, а в Фессалии все же Симеон князь. А как он смотрит на все эти дела с автокефальной церковью, еще неведомо. На словах он, конечно, за то же, за что и король, только что у него на уме? Материнская ромейская натура свое берет. Греки без интриг и хитростей не могут. Стефан не вечен, а соблазн стать самостоятельным государем Эпира и Фессалоник велик. Если со временем Симеон задумает отложиться от Сербии, то ему поддержка патриарха Константинопольского не помешает. Следовательно, сербский станет врагом. Это я вам для чего толкую?
– Догадаться несложно, – ответил Мисаил. – То, что сербскому королю нужно, его младшему брату может не по нраву прийтись. Боишься, станет мешать?
– Явно, конечно, нет. Тем и хуже. Не знаешь, где осторожиться. Потому мы и едем на Афон. В монастырском царстве свои порядки. Хоть рука владык земных и туда достает, а все безопаснее. Однако всякое может случиться. Мы с вами теперь не только на одном корабле, но и в одной лодке. На Афоне крепко держитесь за меня и лишних разговоров не ведите. Приехали покупателей на ладан найти, и весь сказ. Дело наше будем делать втайне.
Откровенность нашего попутчика мне понравилась. Тем более, что он заботился не только о своей, но и о нашей безопасности. Осторожность и предусмотрительность вообще были частью натуры Саввы. Скорее всего, частые смены нашего курса тоже происходили от них. Корабль наш не заходил в порты, приставая к берегу, чтобы пополнить запасы, в каких-то укромных местах или на уединенных островах. Малейшие ухудшения погоды мы пережидали в защищенных бухтах, избегая риска. Да и сам наш отъезд с Кипра был им устроен с такой восхитительной ловкостью, запутавшей все следы для преследователей, что нельзя было не подивиться уму и изворотливости этого человека.
Оставалось только положиться на него, тем более что выбора у нас теперь не осталось – мы оказались в полной его власти.
Савва умел добиваться своего и прокладывать путь к чужим душам. В разговорах он ловко перемешивал рассказы о политике со сказками, пустую болтовню с серьезными предостережениями, а смешные случаи с древними историями. От него я узнал, что звезда Сухейль в их краях зовется Канопусом, в честь кормчего какого-то древнего царя. Что другой древний царь потратил целых десять лет, чтобы переплыть то самое море, по которому путешествовали мы. Стоило вырасти на нашем пути из вод морских очередному острову, как наш спутник немедленно рассказывал про него какую-нибудь историю. Древнюю или недавнюю.
Это было словно странствие среди неведомых сказочных земель, когда в загадочной дымке проплывавшего берега таился то замок крестоносцев, то логово пиратов, а то и убежище какого-нибудь языческого бога.
– Вот на этом острове жил знаменитый врач Гиппократ, – махал он рукой, заодно, кажется, втайне проверяя нашу образованность. Не может же хороший знаток благовоний и ароматов не знать великого грека.
Когда звезда Сухейль уже окончательно исчезла за горизонтом, а следовательно, до конца пути оставалось совсем немного, Савва снова вернулся к разговору о деле. Как обычно, словно невзначай во время болтовни под ночными звездами.
– Король Стефан спит и видит себя ромейским басилевсом. Тем более ему и остался всего последний шаг – сесть на престол в Константинополе. Для этого он готов хоть с чертом шашни водить. Недавно совсем уже было сговорился с турками. Они его перед тем крепко побили, вот он и предложил им тайно договориться, чтобы помогли. Турок ведь греки нанимают, у них есть возможность неожиданно ударить в тыл. Я был среди тех, кто эти тайные поездки к туркам организовывал. Скажу вам по большому секрету – дело было улажено. Было даже определено время совместного выступления.
Савва долго молчал, давая нашему нетерпению накалиться, и будничным голосом скучно поведал:
– Не вышло. Послов перехватили ромеи, – в его голосе зазвенели стальные нотки, – и убили. Кто-то их предупредил. Кто-то очень близкий к королю и имеющий доступ к самым сокровенным государственным тайнам.
Потом голос купца стал снова скучным и даже каким-то ленивым: