– А теперь приступим к самому главному – к ритуалу! – объявил Василий, отбрасывая лопату и поднимая Носова. – Тебе предоставляется право открыть ящик и потрогать деньги, к которым ты так долго и настырно стремился!
– А я не хочу! – пробубнил тот равнодушно.
– Ты уже не хочешь стать богатым? – удивился Василий.
– Все хотелки перехотел, все жданки переждал, – ответил Носов.
Такой поворот несколько озадачил Василия:
– Ты что, кастрат безмозглый, вынуждаешь пристрелить тебя?
– Стреляй, если хочешь, – усмехнулся Васька. – Ты, видать, для этого и притащил меня сюда.
– Верно, угадал, – неожиданно согласился Василий, задумавшись всего на минуту. – Степан, – повернулся он к брату, который наблюдал за происходящим со стороны, лежа на подстилке. – Что скажешь относительно этого гада?
– Не спрашивай, сам решай, – отозвался тот, поморщившись от усиливающейся боли в спине. – Ты же у нас сейчас всемогущий. А я в таком же положении, как и скопец. Вот лежу и думаю, каким способом ты меня кончать будешь.
– Брат, ты что?! – воскликнул Василий. – Я заберу тебя с собой, в другой мир, в котором нет места таким, как Сталин и Гитлер. Мы будем жить иной жизнью, о какой тебе и слышать не приходилось!
– О чем ты, Вась? – прохрипел Степан. – У меня хребтина перешиблена, а ты о чуде болтаешь… Уходить будешь, пистолет оставь, если на меня рука не поднимется. Я сам помогу своему горю.
– Во дурак, «о чем ты»? Ты что, врач? У тебя ушиб и временная парализация. Бывает такое, но это пройдет, верь мне.
– Я всегда тебе верил, но то было давно. Теперь другой ты, чужой. Между нами не маленькая канавка, а пропасть, преодолеть которую ни я, ни ты уже не в состоянии…
Вернувшийся Бергер прислонил к стене флажок и уставился на генерала, ожидая приказа.
– Посмотри, что с тем? – указал ему на поверженного Стрельца Василий. – Если жив еще, добей, а тело оттащи в туннель, с глаз подальше.
Унтер-офицер подошел к телу Яшки и пощупал пульс:
– Мертв… Кто его так уделал?
– Не задавай лишних вопросов, выполняй! – приказал Василий и повернулся к Альбине. – А ты, дорогая…
Он осекся, увидев побледневшее лицо супруги и застывший взгляд в сторону Носова, обернулся и напрягся: скопец замер в странной позе.
– Черт, подох? Сука! – выругался он, сообразив, в чем дело. – А я ему такую казнь подготовил в отместку за отца… – он не договорил и в сердцах рубанул рукой воздух.
Из туннеля возвратился Бергер.
– Ваш приказ исполнил, господин генерал, – отчеканил он, отряхивая руки и с собачьей преданностью взирая на генерала.
Василий ощупал тело Носова и, убедившись, что тот действительно умер, сказал:
– Теперь и этого тащи туда же. Повезло мерзавцу: слишком легкую смерть принял…
Проведя по лицу ладонями, словно снимая паутину, Василий обратился к супруге.
– Альбина, введи Степану что-нибудь обезболивающее, – попросил он, вздыхая. – И осмотри его тело, пожалуйста.
…Генерал освободил тайник одновременно с Альбиной, закончившей осмотр Степана. Супруга тихо приблизилась сзади к Василию и замерла в восхищении от огромной суммы у своих ног.
Вернулся Бергер. И остолбенел. С трудом сглотнув подступивший к горлу ком, унтер-офицер срывающимся голосом доложил:
– Приказ выполнен, господин генерал. Носов только вот…
– Что еще? – нахмурился Василий.
– Жив он, господин генерал, – сказал унтер-офицер, не сводя жадных глаз с кучи денег.
– Как жив? Да я же сам осматривал его! – воскликнул Василий удивленно.
– Носов сейчас застонал и что-то пробормотал себе под нос.
– Так ты добил его?
– Никак нет, рука не поднялась, господин генерал. Столько лет вместе… И он доверял мне.
– Ну и черт с ним, сам подохнет, – взглянув на часы, решил Василий. – Брата моего подтяни поближе, пусть полюбуется на богатство – столько слышал о нем…
Пачки американских долларов и английских фунтов Василий и Альбина бережно укладывали в ящики из-под снарядов.
– Что, впечатляет, брат? – хмыкнул Калачев-младший. – Ты когда-нибудь видел такое?
После укола Степан почувствовал себя лучше. Боль затихла, а вот ноги по-прежнему не чувствовались. Он ухмыльнулся:
– Рассказывая о кладе скопцов, отец говорил нам о золоте, а не об этих бумажках.
– Раньше я тоже так думал, – отозвался Василий, не отрываясь от своего занятия. – Но позже выяснил: золото, которое копили годами скопцы, они же сами и поменяли на эти вот «бумажки». Им цены нет!
– А может, ты до того золота не добрался? – усомнился Степан.
– Да не было никакого золота! – воскликнул Василий запальчиво. – Скопцы не накопители, а торговцы! Они поняли, что суть богатства не в металле, которое лежит в закромах мертвым грузом, а в деньгах, ибо они двигатель торговли! Имея обширные связи за рубежом, они распродавали золото, беря за него валюту, и были правы, черт возьми! Чтобы растратить эти миллионы, не хватит и десятка жизней!
– А ты собираешься их прожить? – уколол Василия Степан.
– А ты не пытайся меня уесть! – огрызнулся тот. – Я буду жить в роскоши и богатстве, да и тебя поддерживать, пока из твоей головы не выветрится большевистская зараза.
– Ты собираешься меня озолотить?
– Нет, и не мечтай даже. Я собираюсь выделить тебе долю, на которую ты будешь безбедно доживать свой век, не испытывая нужды и не зная горя.
– Спасибо за заботу, братец, но лучше я останусь здесь, – сказал Степан, глядя на мокрое от пота лицо брата. – Можешь убить, только на переезд куда-то я не согласен!
– Вот чудак, – усмехнулся Василий, закрывая ящик. – Да кто тебя спрашивать собирается? Я ставлю тебя перед фактом, вот и принимай! И согласия твоего вовсе не требуется.
– Ты хочешь перевезти меня силком? – рассердился Степан.
– Именно так и поступлю, не сомневайся. Я был виноват перед тобой, братуха, но теперь… Я больше не чувствую себя виноватым! Деньги правят миром, Степа! Они двигают прогресс, они и войны развязывают! Все на земле нашей держится только на деньгах!..
Ящиков с деньгами оказалось шесть.
– Бергер? – подозвал Василий унтер-офицера. – Бери ящики и переноси их к берегу реки.
Тот взял самый верхний и едва не выронил его из рук.
– Ничего, справлюсь, – он натянуто улыбнулся, поудобнее устраивая груз на плече и поплелся к выходу из туннеля на подгибающихся ногах.
Когда он исчез из виду, Василий обратился к супруге:
– Альбина, дорогая, – произнес он, беря ее за руку и заглядывая в глаза. – Мне что-то не понравились глаза Фридриха. Стыдно просить, душа моя, но за ним надо присмотреть. Ступай следом и пристрели его, если он задумает что-либо выкинуть!
Женщина понимающе кивнула и удалилась за унтер-офицером.
